Слезы в раю

— Что-то подобное произошло с вами? — спросил он. Голос его звучал необычно мягко. — Ваши родители развелись?

— Да, довольно обычная история. — Она слабо улыбнулась и отодвинулась.

— И все-таки конец ее трагичен.

Смущаясь и злясь на себя за то, что проговорилась, она передернула плечами и вышла под яркое солнце.

— А почему Джил не идет сюда? — спросила она, глядя в сторону качающейся на волнах лодки.

— Он хочет немного порыбачить. Может быть, вы проголодались или хотите прогуляться по острову?

Она с нерешительной улыбкой посмотрела на него, успокоенная тем, что в выражении его лица не обнаружила признаков того, что он удивлен вспышкой ее откровенности.

— До обеда еще есть время. Давайте лучше побродим по острову, а потом искупаемся, чтобы нагулять аппетит.

Под ногами хрустел песок. Он показывал ей раковины самых сказочных оттенков розового, кремового, лилового; причудливого рисунка водоросли, кусочки кораллов, отколотых от главного рифа не знающими усталости волнами. Он рассказал ей, как вокруг вулканических островов в процессе длительной и медленной эволюции образовались рифы и что гигантские атоллы, найденные в Тихом океане, были единственным, что осталось от вулканов, разрушенных эрозией и оседанием грунта. Он был великолепным рассказчиком. Его низкий красивый голос, острый и тонкий ум наполняли все, о чем он рассказывал, удивительными живыми красками.

Кэндис забыла, зачем она приехала на Фалаиси, забыла все, кроме радости и блаженства этого мгновения, когда они гуляли по острову, словно самые первые его обитатели, и слышала только его в напоенном истомой воздухе этого райского уголка.

Потом они пошли купаться, а Джил попрежнему ловил с лодки рыбу неподалеку от берега.

— Интересно, удалось ли ему что-нибудь поймать? — спросила Кэндис слегка охрипшим голосом, стараясь подавить странное ощущение толчка в основании позвоночника, когда Сол небрежно скинул шорты и остался в черных плавках, плотно облегавших напряженные контуры его ягодиц.

Он был великолепно сложен. Прекрасно развитые мускулы прибавляли ему еще больше силы и уверенности, которые были такой же неотъемлемой его частью, как черные блестящие волосы или словно вырезанный резцом мастера, прекрасно очерченный рот. Она была в бледнозеленом закрытом купальнике, простом и без всяких изысков. Это был самый скромный купальник из всех, что можно было выбрать, хотя ее мучило неловкое подозрение, что его гладкая простота только сильнее подчеркивала все изгибы ее тела. Ее подозрение усилилось, когда она заметила, каким огнем вспыхнули глаза Сола, стоило ему увидеть ее в этом наряде. В купальнике не было ничего неприличного: небольшой вырез лишь слегка открывал грудь, вырез бедер был тоже весьма скромным, четкие облегающие линии делали его в воде похожим на вторую кожу.

Они надели маски и ласты и поплыли через коралловый риф, любуясь яркими маленькими рыбками, густой стайкой устремившимися сквозь риф в сказочную страну форм и красок. Кэндис была тронута тем, с каким вниманием Сол следил за каждым ее движением, пока не убедился, что она чувствует себя в воде вполне уверенно. Заносчивый и надменный, он был очень заботлив, что в двадцатом веке стало почти анахронизмом и что, как она это смутно ощущала, так ей нравилось в нем. С тех пор как ей исполнилось десять лет, у нее в жизни не было никого, кто мог бы защитить ее своим вниманием и лаской, и она уже давно перестала в этом нуждаться. Зависимость от кого бы то ни было означала кратчайший путь к слабости и боли. Ей преподали горький урок, и повторять его ей бы не хотелось.

Подавив в себе невольный инстинкт, предательски нашептывавший ей, как хорошо было бы иметь рядом эту надежную силу, на которую можно было бы иногда опереться, она стала наблюдать за бесчисленными узорами и красотами морского дна и забыла обо всем.

Она была так захвачена открывшимся ее взору зрелищем, что вздрогнула от неожиданности, услышав за своей спиной его голос:

— Я думаю, нам пора выходить. У вас уже слегка покраснели спина и плечи, а Джил, помоему, чуть не пляшет от радости прямо в лодке с огромной рыбой в руках.

Она подняла голову, стянула маску и, не в силах сдержать свое восхищение, смеясь, воскликнула:

— О, это было великолепно! Если бы я могла, я бы осталась там на всю жизнь!

— Неужели? — ласково спросил он. — И питались бы лотосом?

Она нащупала ногами дно, встала и, состроив ему гримасу, побрела к берегу.

— Ну хорошо, пусть не всю жизнь, а пока мне не станет скучно сидеть там без дела. И все равно, согласитесь, Сол, как же красив тот мир!

— Да, я готов согласиться с вами.

Его взгляд скользнул вдоль ее побледневших от долгого купания ног, с нежностью коснулся женственных изгибов ее талии и груди, обнял крутую выпуклость ее бедер.

Ощущение какого-то невыносимого беспокойства, похожего на лихорадку в крови, переполняло ее. Глаза ее затуманились, а дыхание стало прерывистым. Ей казалось, что они словно заключены в огромный прозрачный шар, где есть только шелковистые прикосновения воды, ослепительный свет солнца и плен его глаз, глядящих прямо ей в душу.

— Я лучше пойду оденусь, — сказала она резко.

На обед они ели рыбу, которую поймал Джил, завернутую в банановые листья с плодами лайма и мякотью дюжины кокосовых орехов и испеченную на угольях. Это было необыкновенно вкусно, и Кэндис снова почувствовала себя совершенно раскованно и свободно. Сол и Джил ели с большим аппетитом, лишь изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. Никто бы никогда не смог сказать, что это сидят хозяин и слуга, подумала Кэндис. То, что для этого миллиардера его телохранитель был также его лучшим другом, не оставляло никаких сомнений.

Картинка была почти идиллическая. Тихое потрескивание хвороста, который Джил подбрасывал в огонь, вздохи ветра в верхушках пальм, солнечные блики на воде и песчаном берегу, синева и яркая зелень воды в лагуне, тревожно алеющие уступы и вершины гор главного острова — все это усиливало атмосферу дремотного тропического полдня.

Лагуну пересекло крохотное быстрое каноэ, шедшее по направлению к их острову. Его коричневый парус и неподвластная веяниям времени конструкция были воплощением стойкости и вечной молодости. Джил поднялся и молча наблюдал за ним, пока лодка не развернулась и не направилась в сторону города.

Кэндис пыталась представить себе жизнь, связанную с постоянным риском, которую, должно быть, вел Сол, но его веселый голос, предложивший отнести ее в лодку, пробудил ее от раздумий.

— Нет, нет, — запротестовала она, с трудом пытаясь открыть слипавшиеся глаза. — Я уже проснулась. Я прошу меня простить, но я и не думала… я не должна была засыпать… А сколько сейчас времени?

— Пора возвращаться назад. — Сол засмеялся, и смех его прозвучал неожиданно нежно в ласковом неподвижном воздухе. — Просыпайтесь, соня.

Она улыбнулась ему ослепительной улыбкой и, чувствуя себя полной идиоткой, с трудом поднялась на ноги и откинула с лица просоленные пряди волос. По крайней мере, подумала она, выпрямляясь, у нее хватило ума надеть после душа рубашку и брюки. Она считала этот наряд своеобразными доспехами, и была права, так как они скрывали ее не только от слишком щедрых ласк нещадно палящего солнца, но и от его настойчивых взглядов.

Она свернулась в комочек и позволила упаковать себя так же быстро и с такой же сноровкой, с какой были упакованы остатки их пиршества, и, только когда они были на середине лагуны, она обнаружила, что они плывут в противоположную от города сторону. На какоето мгновение ее всю сковал глупый, невесть откуда взявшийся страх.

— Куда мы плывем? — спросила она.

— Домой, — с улыбкой ответил Сол. — Будет намного проще, если мы возвратимся назад по прямой, чем застрянем в самый час пик в доках. Каждый старается попасть домой именно в это время. Если я не уговорю вас с нами поужинать, отвезу вас домой.

Он сказал «с нами», значит, Стефани уже ждет их или вот-вот должна вернуться.