Гора сокровищ

…Час встречи приближался, и Зигмас выжидал удобный момент, чтобы потихоньку исчезнуть. А волноваться между тем было нечего: никому до него не было дела. Ромас и Йонас уткнулись в книжки, Костас, видимо, смирился с мыслью, что придется учиться плавать: задумчиво обдирал он кору с полусгнившего пенька и разглядывал копошившихся под ней жучков.

Зигмас положил в карман ножичек, обогнул палатку и шмыгнул в кусты. Подождав немного, не хватятся ли его, одним прыжком пересек тропинку и нырнул в лес.

Эгле еще не пришла. Под Заколдованной горой тихо шумел лес. Мальчик постоял немного. Ему вдруг пришло в голову, что она может вообще не прийти. И если поначалу он гнал от себя эту мысль, то со временем все больше смирялся с тем, что так оно и будет. Как и прежде, Зигмас утратил уверенность в себе. Мальчик уселся под сосной грустный и подавленный.

Когда он решил, что ждать больше нет смысла, к дереву подбежала раскрасневшаяся от бега Эгле. Зигмас вскочил.

— Эгле, ты?.. А я думал…

— Бежим скорей! Сейчас они примчатся! — взволнованно сказала девочка вполголоса и бросилась в чащу леса.

Зигмас кинулся за ней, хотя и не понял толком, в чем дело. Девочку он нагнал далеко в чаще. Та принялась торопливо рассказывать ему, как случайно встретила дружков Гогялиса — Альгиса и Стаси́са — и как ей с большим трудом удалось избавиться от них.

Мальчик ликовал: «Это ж надо, Эгле убежала от этих парней ради меня!..» Он просто вырос в собственных глазах.

— Пошли к роднику, напьемся, — предложила Эгле. — Вода там холоднющая, ужас!

«При чем здесь какой-то родник с ледяной водой, — подумал Зигмас, — когда она здесь, со мной!» Он оживился, от его унылого настроения не осталось и следа. Почувствовав веру в себя, мальчик осмелел. «Почему бы мне не поцеловать ее?» — самоуверенно спросил он себя. Но не успел парень прикоснуться губами к ее щеке, как девочка закатила ему своим маленьким крепким кулачком такую затрещину, что тот, охнув, отпрянул к сосне.

— Ишь чего придумал! Я тебе покажу! — негодовала Эгле.

Зигмас сокрушенно потирал щеку, искоса бросая на девочку робкие взгляды.

«Вот ненормальная, — обиженно подумал он. — Теперь, конечно, подружкам все растреплет. Чего доброго, и до наших дойдет». Но Эгле вдруг спросила:

— Больше не будешь?

— Не буду, — буркнул мальчик.

— Тогда пошли.

И она быстро зашагала по тропинке, а Зигмас покорно поплелся за ней.

Глава седьмая. Как Юргис Гогялис проучил своих дружков

Тем временем возле палатки творились еще более странные вещи. Не успел Зигмас скрыться в лесу, как оттуда на прогалину вышли Гогялис и Лайма. Оказывается, парень, прихватив учебник по алгебре и тетрадку, зашел за девочкой и попросил отвести его к палатке. Задачки он так и не решил, а переэкзаменовка была на носу. Юргис, конечно, и сам без труда нашел бы палатку на берегу, но велико было желание еще раз увидеть «черноглазого бесенка», как он про себя называл Лайму. Девочка догадывалась об этом, и хотя Гоголь-Моголь совсем не интересовал ее, было приятно чувствовать свою власть над увальнем, которого все побаивались. У Лаймы же был свой интерес: ей хотелось увидеть Ромаса, вот почему она охотно вызвалась проводить Гогялиса. Они подошли к Костасу. Тот сидел верхом на поваленном трухлявом дереве и что-то разглядывал.

— Вот, принес, — протянул ему учебник с тетрадкой Юргис, а сам уселся на траве.

Костас кивнул, потом увидел Лайму и смутился. Позабыв про жучков-короедов и про все на свете, он загляделся на нее через толстые стекла своих очков.

— Вот, говорю, — ткнул верзила пальцем в учебник.

— Что вот? — не понял Костас.

— Решить нужно.

— А-а, — протянул Костас.

Рядом стояла Лайма, и ему вовсе не хотелось заниматься какими-то задачками.

— Ладно, отметь, где надо, и оставь. Потом решу или завтра.

— Завтра? Ну уж нет, — не согласился Юргис Гогялис. — Завтра я с отцом сено косить иду.

— Костукас, ну будь добр, реши ему эти задачки, — попросила девочка.

Ласковое обращение «Костукас» окончательно обезоружило Мудреца. Взяв учебник, он скрылся за палаткой. Следом за ним отправился и Гогялис.

Йонас захлопнул книжку, поднялся и, подойдя к гостье, спросил равнодушно:

— Что там Юргита поделывает?

— У нее тетя заболела, Юрга навестить ее сегодня собиралась.

— Жаль, — уселся он рядом, — придумали бы что-нибудь.

— Она после обеда обещала вернуться.

— Эй, Ромас! Лайма пришла! — позвал Йонас приятеля, который притворился, что погружен в чтение.

— A-а, я и не заметил, — поднял Ромас голову.

Девочка прикусила губу. «Ведь видел, видел, а теперь притворяется! Ладно, ты у меня еще по-другому заговоришь, задавака несчастный…»

— Лайма, как ты думаешь, кто мог нашу палатку повалить? — спросил Йонас и рассказал, что кто-то уже второй раз устраивает погром в их лагере.

— В самом деле не знаешь? — недоверчиво переспросил Ромас, поднимаясь.

— Гоголь-Моголь, иди сюда! — громко позвала девочка.

Из-за палатки появился Гогялис, и Лайма рассказала ему о происшествии.

Юргис внимательно выслушал ее, помрачнел и, буркнув «я сейчас», размашистой походкой зашагал по тропинке в лес.

Парень долго не возвращался. Костас решал задачу, Ромас, поджав под себя ноги, читал книгу, а Йонас развлекал девочку какой-то детективной историей; та вскрикивала и звонко смеялась, сама не зная чему. Йонас, конечно, парень ничего, но почему этот Ромас… Уткнулся в свою книжку и даже не глянет в ее сторону… Лайма не привыкла к такому обхождению. Где бы она ни появлялась, мальчики тут же обращали на нее внимание. Об одноклассниках и говорить нечего — многие были в нее просто влюблены.

Круглый год ребята из окрестных деревень жили в городке, в школе-интернате, возвращаясь домой только на праздники и во время каникул. Там, в классах и коридорах школы, в старом парке среди дубов и каштановых деревьев, не раз вспыхивала любовь, от которой спустя некоторое время не оставалось и следа.

У Лаймы было много поклонников, но ни с кем из них она не дружила. Однако красивой девочке было приятно постоянно находиться в центре внимания мальчиков. Не раз во время каникул кое-кто из таких воздыхателей, возвращаясь из лесу, якобы случайно забредал к ней во двор, и тогда Лайма гостеприимно приглашала в дом «заблудившегося гостя» и так же любезно его выпроваживала. А потом оставшись одна, хохотала от души.

Теперь же девочке было не по себе.

Ромас лениво потянулся:

— Я на озеро пошел.

Он вытащил из-под куста жестянку с червями, принес удочку.

— Ступай и ты, Йонас, а я Гогялиса подожду, — сказала Лайма.

Йонас растерялся. Договорились пойти на рыбалку, но как оставить гостью одну? Не понимает Ромас, что ли? Он потянул девочку за руку:

— Пошли с нами. На берегу посидишь, рыбу покараулишь. Посмотришь, как мы ловим.

— Ладно, — без особой радости согласилась та. Она почему-то вела себя не так, как обычно. Махнуть бы на все рукой да пойти домой, но что-то удерживало ее…

Вскоре Ромас и Йонас уже стояли по колено в воде, забросив лески. Лайма ждала, когда они что-нибудь поймают, но рыба не шла. Да и поздновато вроде. Недаром отец говорит, что рыба лежебок не любит. И тут послышалось: «Эй, Лайма, держи!» Это Йонас, обернувшись, кинул рыбину на берег. Девочка на лету подхватила серебристую плотву. Снова раздался радостный возглас: «Лайма, не зевай!» Это Ромас. Девочка протянула руку и отпрянула — на землю упал колючий ерш.

Еще раз, потом другой услышала она это «Лайма, лови!». И все! Поплавки замерли на воде.

— Пошли в другое место, здесь ничего нет, — махнул рукой Йонас, собираясь уходить.

Из лесу вышел Гоголь-Моголь со своими дружками. Он вел упирающихся парнишек за шиворот, подталкивая на каждом шагу. Подведя их к палатке, Юргис знаком приказал не двигаться. Затем вытащил из земли колышки, и палатка рухнула.