Страница 3 из 32
Случались между ними, конечно же, обоюдные набеги на селения, угоны скота и грабежи… Но это тогда считалось невеликим грехом – «молодечеством»! И даже не было причиной, чтобы объявлять войну соседу. Имеешь достаток, так и охраняй его надёжно, будь добр!
Происходившие же иногда убийства с обеих сторон, во время подобных набегов, носили случайный, непреднамеренный характер… И, по большому счёту, тоже не считались серьезным преступлением. Ну, бывают свои издержки у рискованных мужских забав! Никто от несчастных случаев не застрахован.
А вот если налётчикам маленьким дерзким отрядом удавалось ворваться в хорошо укрепленное чужое поселение, разграбить его и безнаказанно вернуться восвояси с богатой добычей – этим фактом потом долго гордились… Даже героические песни слагали! Такие, вот, лихие нравы были в моде.
Кстати, гребенцы не считали зазорным “умыкнуть” невест, да и просто наложниц себе, из соседних горских аулов… И даже казачек похищали из других станиц!
За долгие годы жизни на Кавказе, гребенцы уже сами мало чем внешне отличались от горцев. Чернобородые, с загорелыми и суровыми лицами, темноглазые, в черкесках и всегда при больших кинжалах на поясе… В лохматых папахах зимой и летом на коротко стриженных, а то и вообще обритых головах.
Кошка же пробежала между казаками и чеченцами, как передавали потом внукам седые старики рассказы своих дедов, вот почему…
Ещё в середине 17 века в приволжских степях стали набирать силу калмыцкие кочевники. Эти представители некогда могущественной монгольской расы, активно захватывая жизненное пространство вокруг себя, начали теснить своих более слабых соседей – ногайцев. Сопротивляясь и отступая с боями с исконных, родовых земель, те постепенно дошли до самого Терека.
Большинство кабардинских князей и представителей других адыгских племён, владевших в описываемые времена значительной областью Северного Кавказа, предпочли не вмешиваться в чужой конфликт… И даже не стали особо возмущаться по поводу вторжения враждующих сторон в свои земли.
Напротив – адыги сумели быстро наладить, если не союзнические, то уж вполне нейтральные отношения с воинственными калмыками. И, в результате дипломатических переговоров с предводителем кочевников Аюк-ханом (годы жизни – 1642-1724), преследовавшим и беспощадно истреблявшим отступающих ногайцев, пропустили тех и других через свою территорию… Дальше – за Кубань и за Терек. Разбирайтесь, мол, сами между собой.
Неожиданное нашествие, тем самым, было направлено кабардинскими переговорщиками в обход и мимо адыгских селений, полей и пастбищ… Значительной поток ногайцев устремился на юг, в земли никому не подчиняющейся Чечни.
Здесь, на Тереке, на пути противоборствующих сторон оказались и станицы казаков… Последним пришлось тоже задуматься, как следует поступить в сложившейся ситуации?
Здравый смысл не позволил гребенцам и терцам рисковать своим худо-бедно налаженным бытом и ссориться с вторгнувшейся к ним многотысячной армией степняков. Аюк-хан не собирался конфликтовать с казаками, поскольку воспринимал их, как союзников и собратьев по оружию, состоявших на службе у русского царя… Которому подчинялся и сам калмыцкий предводитель.
Аюк-хан в ту пору платил императору Петру Первому небольшой ясак (натуральную подать), как верный вассал… Вождь кочевников также отправлял своих лучших всадников на войну, если того требовали интересы русского государства.
И гребенцы с терцами благоразумно решили в яростном чужом противоборстве тоже отсидеться в сторонке… Постарались станичники сохранить нейтралитет и в ссоре, вскоре вспыхнувшей между Аюк-ханом и вайнахами.
Чеченцам, дорожащим своей независимостью, очень не понравилось, что на их равнинные, недавно освоенные земли за Тереком, вдруг вторглось столько вооружённых, да ещё и воюющих друг с другом людей. Вайнахи не стерпели… И ввязались в явно неравную драку с агрессивными степняками.
Дети гор не пожелали спокойно наблюдать, как многотысячная конница непрошенных гостей бесцеремонно вытаптывает плодородные поля и пастбища по правобережью Терека, гоняясь за остатками ногайского войска… И хозяйничает на чужой земле.
Вайнахи восстали. И развязали против калмыков ожесточённую войну…
В ответ на такое сопротивление чеченцев, Аюк-хан со своими полчищами разорил их земли. Завоеватель-кочевник загнал вайнахов с равнин обратно в горы… И сам поселился на несколько лет на берегах Сунжи.
До сих пор в наименованиях некоторых чеченских земель сохранились отзвуки того давнего бедствия. Взять, например, название села Улус-Керт в современном Шатойском районе республики… Оно переводится на русский язык, как «Калмыцкая крепость».
Или другое чеченское село – Элистанжи в Веденском районе… Это место выбрал когда-то сам завоеватель Аюк-хан в качестве одной из своих военных ставок. И название села явно созвучно с названием современной калмыцкой столицы Элиста.
Сохранились и другие красноречивые топонимы… Старинные предания горцев и степняков гласят, что в конце концов вайнахам, ценой большой крови, удалось оттеснить захватчиков обратно за Терек… Чеченцам пришлось даже выдать за Аюк-хана свою самую красивую девушку, чтобы умиротворить безжалостного завоевателя. После чего калмыки окончательно ушли… И поселились в более комфортных для себя астраханских степях.
Но этот нейтралитет в войне с кочевниками горцы своим ближайшим соседям-казакам не простили… И уже в первой половине 18 века, совершая привычные набеги на станицы гребенцов, чеченцы не только забирали, если получалось, чужой скот и имущество, но и уводили в рабство людей, жгли дома и добивали раненых. В общем, поступали с казаками так, как полагалось себя вести с заклятыми врагами.
Естественно, что вскоре и станичники стали действовать подобным образом, во время своих набегов на чеченские селения. Обоюдное ожесточение росло… Кровопролитная вражда ближайших соседей набирала силу.
Армяне, судя по историческим материалам, особого участия в междоусобицах и сражениях на Северном Кавказе в середине 18 века не принимали… Зато постоянно встречаются в письменных документах тех лет имена армянских промышленников и купцов. Эти предприимчивые люди активно занимались, например, выращиванием, обработкой, доставкой в Россию через южную кавказскую границу такого важного стратегического сырья, как хлопок.
Примечательно, что ещё Петр Первый принял армян под свое особое покровительство. Так, он писал на Кавказ русскому наместнику, генерал-майору Кропотову: «Народ армянский… мы в протекцию приняли и для поселения желающим удобные места отвести повелели… Селить их по рекам Сулаку, Аграхани и Тереку и содержать тебе оных в крепком охранении».
А доля купца, надо сказать, в те далекие времена, была совсем не сладкой… А порой – и смертельно опасной.
Торговые караваны подстерегали в лесах и степях Северного Кавказа многочисленные разбойничьи шайки. Купцов и их обозы грабили все, кому не лень… И безжалостно расправлялись со свидетелями, никого не оставляя в живых.
По тогдашнему закону, всякий иноземный торговец обязан был, пересекая границу Российской империи, доложиться царскому чиновнику о своём прибытии… Уплатить пошлину в казну и получить разрешительный документ на проезд вглубь страны.
Затем, купцу выделялась охрана из солдат… Которая и сопровождала караван с товарами до указанного места назначения.
Но… Армянские, грузинские, греческие, персидские и прочие торговцы упрямо, на свой страх и риск, пытались проводить свои гружённые обозы, через плохо контролируемые южные рубежи Российской империи, нелегально.
Купцы гнали караваны в обход таможенных постов и приграничных селений, сквозь дремучие леса и безлюдные степи. Часто – с самой мизерной, случайной охраной… Ставя на кон собственные жизни и имущество.
А все потому, что алчные царские чиновники на Северном Кавказе славились своим безмерным мздоимством. Они грабили пытавших въезжать в Россию законным порядком иноземных торговцев не хуже разбойников с большой дороги… Разве что жизни не лишали!