Страница 4 из 5
Лис – лисица рыжей масти.
Ох, хитрющая она!
Без медведя света мало,
Вот кричит ему она:
– Эй, медведь, идешь ты в гору,
ношу тяжкую несешь,
не уйдешь без разговора,
и меня с собой возьмешь.
Зайца мы с собой прихватим,
будешь кумом, заяц – сватом.
Лис – лисица рыжей масти.
Ох, хитрющая она!
Петушка для счастья мало,
но зовет к себе она:
– Петушок, родной, любимый,
подойди ко мне дружок.
Голосок услышь мой льстивый.
Съешь вершок иль корешок.
Хочешь зернышко простое?
Так пойдем ко мне быстрей,
будешь жить ты на постое,
и беги ко мне скорей.
Лис – лисица рыжей масти.
Ох, хитрющая она.
Без собаки света мало,
Не зовет ее она.
Лает верная собака,
и лисе она не брат.
Ведь собака, как бродяга,
много лает – толку нет.
Лис – лисица рыжей масти.
Ох, хитрющая она!
Ей без кошки света мало,
и без кошки тишина.
Кошка, лапочка родная,
ты с лисой одной красы,
от проделок не страдая,
знаешь хитрости лисы.
Вот и все лисы друзья:
вместо волка – друг собака,
заяц, кошка и медведь.
петушок им будет петь.
2004
Последняя поэма
Ты мне не снишься, просто рядом,
твоя улыбка и глаза,
а все проблемы камнепадом,
а все нападки – за глаза.
Но все соседи против пары,
у многих смех и икота,
а ты со мною как с гетерой,
и жизнь вся с нового листа.
Пусть дождь колотит по сусекам,
по крышам местных алкашей,
судьбы моей видны успехи,
и стуки медные грошей.
Но я не буду против пары:
против себя, против тебя,
и струны дождика – гитара,
и я живу тебя любя.
Мир привыкает к нашей паре,
и солнце светит иногда,
мы не идем в любовь в угаре,
мы просто рядом, как всегда.
Колышет ветер занавески,
колышет дождь любовь мою,
но доводы для жизни вески,
о счастье с милым я молю.
Тебя я долго отвергала,
и не пускала просто в дом,
тебя гоняла как шакала,
но не виновен ты уж в том.
Ты так стучал – я не пускала,
ты так звонил, а я молчок.
И не было зубов оскала,
но дверь закрыла, я – крючок.
И ты ушел ходить по лесу,
ходил сквозь ели без дорог,
страдания все были к месту,
ты без меня в лесу продрог.
Был две недели ты в метание,
на телефоне лишь слова,
все о любви почти сказания,
и где-то корчилась молва.
Устал любить березы, ели.
Дрозды в лесу не соловьи…
И мне гонения надоели,
а ты устал искать любви.
Ты позвонил: "Я скоро буду!"
А я сказала: "Приходи!"
А что сказать соседям, люду?
Но не тебе ведь: "Уходи".
И ты пришел, как не бывало:
обид, гонений и звонков.
Ты лег со мной на покрывало,
ушел в любовь. Ты был таков.
Забыли вечер, ночь и утро,
устали сами от себя.
Но встали бодро, и как будто,
всю ночь не корчились любя.
Вот тут мы вспомнили о загсе,
а ты пошел и взял квиток.
Переболели чувством завтра,
сегодня шел супругов ток.
Вот паспорта, и вот бумажка,
квиток оплаченной любви.
И наше имя как Ромашка.
Бред помолчи, в судьбу зови.
А после загса снова мысли,
мы думали одеться, где
мы от злословия отмыты,
наряды смотрим мы везде.
Берем журнал, что в загсе дали,
листаем моду всю подряд,
на счастья судьбы загадали,
теперь мы ищем лишь наряд.
А кольца мы уже купили:
два одинаковых кольца.
Торговлю мы не удивили,
а кольца так, для образца.
Проходит день, берем костюмы:
тебе весь черный с полосой,
Себе найти – сплошные дюны,
нашла пиджак – я в нем лисой.
Все платья против счастья в загсе.
Найти наряд? Нет, не найти.
Пройди хоть все в тряпичных залах,
спокойно можно мне уйти.
А башмаки – все остроносые,
их модельерам на носы,
а если носики курносые,
то не налезут на усы.
На полках встала глупость моды,
она для моды не впервой,
и не найти в коробках брода,
от узкой обуви хоть вой.
Не все невесты – худощавы,
не все худые и с ноги.
Эй, кто над модою вещает,
не с той ведь встали вы ноги!
Я пропускаю мысли с модой,
у них худышки на уме,
помою лучше ложки с содой,
пора подумать о еде.
А, где нам встретить люд великий?
Куда согнать своих врагов?
Где посмотреть на женщин лики?
Ведь праздник – таинство веков!
Врагом мне стала вдруг подруга,
она пошла против меня,
и не нашла мой выбор другом,
и говорит: "Он – не родня".
Восстала мама против загса,
чуть не надрала молодца.
Вражды вращают люди вальсы,
а мне не пить любовь с лица.
Решила я позвать поэтов,
собрать их летом не с руки.
Мы остановимся на этом,
приходят трудные круги.
Потом прочту для всех поэму.
Потом, потом, но не сейчас,
останемся вдвоем на схеме,
пока идет наш трудный час.
А час труднее с каждым часом,
прибиться плотно нелегко,
в своих болезнях люди асы,
но от людей мы далеко.
Смириться с чьей-то надо болью,
ты будешь муж, почти родной.
Мы проживем ведь рядом столько,
пока не скажет кто-то: "Ой!"
Твои болезни – стали наши,
твои проблемы – груз проблем.
Испить болезней чью-то чашу?
Но человек бывает смел.
Потом нет, нет, мы осмелели.
Мы стали вместе горе пить,
пока совсем не заболели…
А, может, нам к врачам сходить?
Эй, где вы пары первогодки,
их в загсе видно за версту,
им и письмо – перегородки,
в заявлениях грусть прочту.
Все что-то правят, не согласны,
чужое имя брать – своим.
Его фамильное всем ясно,
а будет скоро уж твоим.
Труднее нет любви задачи,
но до нее как до луны,
еще побудешь просто прачкой,
и приготовишь ты блины.
Еще поймешь, что кто-то рядом,
здесь бродит с ночи до утра,
и будешь врать немного складно,
где путь помойного ведра.
Отчалить можно за кулисы,
уйти от мужа хоть на час,
но для того нужны мне визы,
он должен знать про все подчас!
Муж должен знать про все проблемы,
о ваших взглядах и чулках,
где ваши спрятались вдруг вены,
о синих пятнах на ногах.
Сто раз подумайте до брака,
сто раз пройдите жизни путь,
пусть минут вас: разборки, драки,
до брака все так просто сдуть…
Но жизнь закрутит – не уйдете,
но жизнь завертит – не сбежать,
и вместе с кольцами пойдете,
и будите ладошки жать.