Страница 6 из 25
Тем временем Мольтке стало совсем плохо. Мюлиус – Эриксен и Расмуссен решают разделиться. Первый вместе с двумя охотниками останется в одной из хижин с больным товарищем. Они постараются добыть тюленя через продушину во льду, чтобы прокормить себя и больного. Между тем Расмуссен налегке, вместе с Бронлундом отправятся на поиски ближайшего стойбища полярных эскимосов.
Время было дорого, и через несколько часов они двинулись в путь. С собой взяли только несколько галет и кусок масла. Неподалеку от мыса Йорк они обнаружили совсем свежий санный след и ехали по нему всю ночь со всей скоростью, на которую были способны измученные собаки. За 12 часов Расмуссен и Бронлунд проехали почти 100 километров. Затем остановились, съели по кусочку масла и легли спать. Есть галеты они не решились. Это был неприкосновенный запас. После трехчасового отдыха двинулись дальше и не успели проехать нескольких километров, как увидели впереди черную точку. Она быстро росла, и вскоре можно было различить мчащуюся навстречу собачью упряжку. Каюр, стоя на коленях на нартах, бешено нахлестывал собак. Расстояние между санями быстро сокращалось. Собаки лаяли и рвались вперед. Еще момент – и упряжки столкнутся на полном ходу. Люди выскакивают из саней, и задержав собак, кидаются навстречу друг другу. «Белые люди, белые люди!» – кричит эскимос своей спутнице, закутанной в парку из голубого песца. Эскимос хорошо понимает западногренландский диалект, на котором говорит Расмуссен, и рассказывает, что его зовут Майсангуак – дословно Шкура маленького белого кита. Женщина в санях – его жена МекоПеро. Они живут в большом стойбище Агнат на острове Саундерс в заливе Мелвилл. Это совсем близко – всего несколько километров. Майсангуак поворачивает упряжку и показывает Расмуссену дорогу. Вскоре уже видно стойбище. Вдруг Майсангуак останавливает собак, спрыгивает с саней и начинает подскакивать и хлопать себя руками по коленям. Оказывается, так предупреждают, что случилось нечто необычное. Затем Майсангуак громко кричит: «Белые люди, белые люди приехали!»
Из хижин выскакивают мужчины и спешат навстречу вновь прибывшим. Через несколько минут Расмуссена и Бронлунда окружают люди, одетые в шкуры медведей и песцов. У некоторых из них в руках длинные ножи, с которых стекает кровь, – они свежевали тюленей, когда услышали о приезде гостей. Расмуссену кажется, что он перешагнул через тысячелетия и очутился в обществе людей каменного века. А между тем жители стойбища распрягают собак, досыта кормят их. Последняя охота была удачной, и в мясе нет недостатка. Затем путешественников ведут в хижину старейшины общины – шамана Сагдлока. На пол ставится большой горшок с вареным мясом, и каждому дается в руки нож. Но прежде чем приступить к еде, Расмуссен просит послать к мысу Йорк собачью упряжку, чтобы привезти Мольтке и других членов экспедиции. И тотчас несколько юношей отправляются в путь, а другие торопливо начинают строить дом из больших блоков твердого, слежавшегося снега. «С вами больной человек, – говорят они. – Надо, чтобы к его приезду жилище было готово». И когда в стойбище приезжают Мольтке и Мюлиус – Эриксен, им есть где разместиться.
Расмуссена, как и его спутников, глубоко тронули забота и гостеприимство полярных эскимосов. Казалось, эти люди не знали, что еще можно сделать для гостей. И такими неизменно готовыми оказать помощь и отдать приезжим все, что имелось в стойбище, его жители оставались за все время пребывания у них экспедиции.
Так началась жизнь Расмуссена и его товарищей среди полярных эскимосов. Он вспоминал впоследствии, что ни у него самого, ни у МюлиусаЭриксена, ни у Мольтке, когда он поправился, не было на каждый день определенного плана работы. Они просто ходили из дома в дом, провожали мужчин на охоту, смотрели, как люди работают и отдыхают, слушали и записывали песни и предания. Удалось Расмуссену посмотреть и великое камлание (священнодействие, сопровождаемое пением и ударами в бубен) шамана Сагдлока. У Сагдлока была тяжело больна жена, и, хотя он сам был стар и немощен, он решил обратиться к духам за помощью. Громким ударом в бубен Сагдлок объявил о своем решении. Услышав его, все обитатели селения собрались перед жилищем шамана. Камлание началось равномерными ударами в бубен. Постепенно к ним стал примешиваться голос Сагдлока, с каждой минутой становившийся все громче, и вскоре из хижины зазвучала мощная «песнь духов». Внезапно пение прекратилось, а барабанные удары стали следовать все чаще один за другим. Вдруг раздался дикий крик, выражавший неподдельный ужас: «О, я не могу больше, я слишком слаб!» Крик замер, сменившись судорожными рыданиями. А бубен звучал все громче. Ученик Сагдлока шаман Кале, сидя на крыше, затянул песню духов. В глазах его были слезы. Другой шаман, стоявший в толпе, крикнул: «Торопись, Сагдлок! Собери все свои силы!»
Возбуждение слушателей непрерывно нарастало. Бубен на секунду умолк, а затем зазвучал с удвоенной силой. И вдруг из хижины раздался громовой голос: «Злая судьба, несчастье приносящий дух – белые люди!» Слова следовали отрывисто, одно за другим. Из хижины донесся протяжный вопль, и, когда возбуждение достигло своего предела, Сагдлок забормотал: «Белые люди встретили злого духа. Он коснулся одного из них и вселил в него болезнь. Белые люди принесли злого духа с собой». При этих словах все посмотрели в сторону путешественников. Гренландец Габриель, стоявший рядом с Расмуссеном, побледнел. «Сагдлок накликает беду на нас», – прошептал он по датски.
А шаман тем временем продолжал: «Злой дух заразил собак, тот, кто ел их, умрет! Ты ела собачье мясо?» – обратился он к жене. «Немного», – тихо ответила она. Шаман издал страшный крик. Совсем скрюченный ревматизмом в обычное время, он в возбуждении вскочил с лежанки и, как раненое животное, стал яростно прыгать и извиваться под удары бубна. Внезапно он сел и тихо заплакал. Он не мог спасти жену. Люди расходились молча. К счастью, они не обратили свой гнев против участников экспедиции, иначе пребывание датчан у полярных эскимосов могло бы кончиться трагически.