Если завтра случится

— Иногда, — подносит её ко рту. Зажимает губами и принимается дымить параллельно с тем, что разливает кипяток по кружкам.

— У тебя… есть девушка?

Идиотка. Тебя это не касается!

— Нет.

— Подруги… — продолжаю уточнять зачем-то.

— Нет.

Нет.

Не могу объяснить почему, но чувствую некую удовлетворённость и, совсем оборзев, позволяю себе задать ещё один волнующий меня вопрос.

— Почему ты пошёл в театр, Дань? — робко интересуюсь, ощущая нервное напряжение, вновь образовавшееся между нами.

— Хотел вернуть тебе твою вещь.

Снова в глаза друг другу проникновенно смотрим.

— Кулон, ты…

— Ясно.

Хотел вернуть тебе твою вещь.

Необъяснимая обида разгорается в области солнечного сплетения.

— Сколько сахара?

— Нисколько. Я пойду, Дань.

— А чай?

— Мне пора, — не глядя на него, прохожу мимо и уверенно направляюсь в прихожую.

Дура. Нафантазировала себе то, чего нет.

Не зажигая света, начинаю собираться. Когда Даня выходит из кухни следом, как раз снимаю с вешалки своё пальто.

— Что за спешка? Ты только пришла недавно.

— Убедилась в том, что с тобой всё в порядке — и ладно.

— А что с настроением?

— Всё с ним нормально, — старательно глушу в себе рвущиеся наружу эмоции. Расправляю пальто.

— Я не муж, передо мной можно не изображать трепетную лань, — доносится до меня его язвительная реплика.

Усмехнувшись, сажусь на пуфик.

Давит на больное.

— Зачем убегаешь сейчас? — не даёт обуться, выдернув сапог из моих рук.

— Уже сказала тебе. Мне пора, — бросаю резче, чем хотелось бы.

— Слушай… Давай чаю выпьем, как договаривались. Там всё равно ливень шурует.

— Сам пей свой чай! Понял? — зло чеканю и, вскочив с пуфа, решительно отбираю у него вышеупомянутый сапог.

— Ого! Да ты прям становишься похожа на ту Настю, которую я знал, — улыбается, явно насмехаясь надо мной.

За окном гремит раскат грома.

Мои зубы клацают друг о друга.

— Нет той Насти. Забудь.

— Что если не могу, — отрицательно качает головой и делает шаг вперёд. — Знаешь, сколько раз о тебе думал? Как часто вспоминал то чёртово бомбоубежище?

— Нашёл, что вспоминать, — отступаю назад, но тут же врезаюсь спиной в дверь.

— Там ты была со мной.

— Не по своей воле. Вы с братом меня украли! — возмущённо восклицаю.

— Я дико скучал по тебе, Насть. Увидел тебя в составе труппы Большого и, как полный кретин, на следующий же день помчался за костюмом и билетом.

Его неожиданное признание греет моё неспокойное сердце.

— Это хотела услышать там? — кивает в сторону кухни.

— Неважно.

— Про подруг зачем спрашивала? — даже в полутьме прихожей вижу, как не по-доброму прищуривается. — Знаешь ведь, что все они — не ты.

— Ничего я не знаю, — пищу задушенно, когда расстояние между нами сокращается до критичного минимума.

— Да неужели?

— Я нравилась тебе в детстве, только и всего… — лепечу испуганно, совершенно не понимая, чего от него можно ожидать.

— Нет.

Да он издевается!

— Нет? — повторяю попугаем.

Молчит.

Напряжение растёт в геометрической прогрессии.

— Нравилась — вообще не то слово.

— Ладно, — сглатываю нервно. — Мы выросли и…

— Это не прошло, — перебивает, не дав закончить мысль. — С момента нашей встречи в театре ни о чём другом думать не могу. Только о тебе, Насть, — кладёт ладонь мне на скулу.

— Ты…

— Как вытравить тебя из своей башки, не подскажешь? — наклоняется ближе, почти касается своим носом моего. — Так ведь и рехнуться можно.

Роняю сапог.

Вздрагиваю. И не от очередного раската грома…

Климов вдруг целует меня. Как никто и никогда не целовал. Несдержанно. Пылко.

От обрушившегося на меня напора теряюсь на какое-то время, а когда немного прихожу в себя… отвечаю ему с той же страстью, ощущая в этом какую-то сумасшедшую, сбивающую с толку потребность.

Данила крепко прижимает меня к себе, и мы, словно ненормальные, долго и жарко целуемся, на пару пьянея и дурея всё больше.

— Дань…

Комната плывёт перед глазами, стоит мне ощутить его мягкие, но настойчивые губы на своей шее.

Тонкая кожа горит.

Боже… Это так приятно. Так приятно…

Будто со стороны слышу, как из моего рта непроизвольно вырывается тихий стон.

Пальто падает с плеч на пол. Его пальцы спешно расстёгивают пуговицы на моём платье.

— Насть…

Мне бы остановить его, пока не поздно, но, кажется, моё тело живёт своей собственной жизнью. Оно воскресло. Оно реагирует на прикосновения Дани так остро, что мне становится стыдно.

— Ты такая красивая… — шепчет он восторженно прямо мне в губы. — И пахнешь так… мне крышу рвёт, — приподнимает за ягодицы, резко дёрнув меня вверх, как тряпичную куклу. — Обними меня ногами.

— Дань… — схватившись за его шею, рвано выдыхаю и делаю, как он просит.

Жадные поцелуи и тесный телесный контакт окончательно одурманивают разум.

Разжигающие пожар прикосновения.

Язык к языку.

Одно сбившиеся дыхание на двоих.

Нельзя. Нельзя. Я ведь замужем. Что творю?

Гаснет свет на кухне. Электричество вырубается, и в эту же секунду лопаются, как мыльный пузырь, все мои сомнения. Может, оттого, что я впервые ощущаю в себе странное и незнакомое желание.

До спальни добираемся быстро.

Заносит меня туда, не прекращая при этом горячо целовать. Опускает на холодные простыни и начинает раздевать.

— Хочешь, прекратим? — настороженно спрашивает, очевидно почувствовав то напряжение, которое я испытываю оставшись абсолютно обнажённой.

Вместо компрометирующего «нет» стаскиваю с него футболку.

Слава Богам, хоть шторы задёрнуты. Не увидит, как я покраснела от затопившего меня смущения.

— Насть… — ощущаю на себе тяжесть мужского, разгорячённого тела.

Его губы вновь скользят по моей шее и… Дышать перестаю, когда внезапно спускаются к груди и принимаются мучительно чувственно ласкать её. Умело. Дразня.

Ох…

— Так хорошо? — улавливает вибрации моего не на шутку взбунтовавшегося тела.

Хорошо ли мне? Да. И это вообще не то слово.

Зажмуриваюсь. Выгибаюсь навстречу. Беспомощно царапаю ногтями его затылок. Стыдливо молчу, сдерживаясь.

— Я так хочу тебя, Настя, — покрывает поцелуями живот, а потом…

— Даня, не надо…

Муж, будь он не ладен, никогда подобного не делал, потому в первые секунды я испуганно замираю.

— Расслабься.

— Я не…

Затыкаюсь.

Обескураженно таращусь в потолок. Сжимаю его плечо и судорожно хватаю ртом раскалённый воздух…

Глава 37

— Ронни! — приседаю на корточки и поглаживаю пёсика, радостно виляющего хвостиком. — Привет-привет! Замёрз? Ты ж мой хороший!

Так приятно, что он всегда мне искренне радуется.

— У меня есть для тебя игрушечка, — отдаю ему ярко-розовую свинку, заранее купленную в зоомагазине. — Классная? Тебе нравится, да? Ах ты зайкин!

— Ну понятно. Нет бы с подругой сперва поздороваться.

— Привет, Дина, — смеюсь, выпрямляясь во весь рост, подхожу к ней и целую в щёку.

— Привет-привет, пропащая душа. Сто лет уже не виделись, — она обиженно дует губы.

— Прости, пожалуйста. Ты же знаешь, в театре было много работы: премьера, репетиции, — извиняюсь я виновато.

— Ага-ага, — прищуривается и как-то странно на меня смотрит. Даже чуточку не по себе от её пристального взгляда становится.

— Мы как? Пройдёмся? Ты не замёрзнешь?

Дина, как всегда, одета слишком легко. Модно, но совершенно не по погоде.

— Да. Погуляем в аллее немного. Ронни проссыться и завалимся ко мне. Посмотрим какую-нибудь киношку. Закажем роллы. Ты как? Не возражаешь?

— Можно.

— Кстати, отлично выглядишь, Насть, — прилетает комплимент в мою сторону.