Если завтра случится

— Тихо, спокойно, — раздаётся над ухом.

Дёргаюсь влево. Отползаю, тут же скривившись. Правая ступня ноет и болит.

— Не бойся. Всё нормально. Батарейки сели, видимо.

Чувствую, что он садится.

Какого чёрта мы вдвоём на кровати?

Слышу, как щёлкает кнопкой.

— Да, батарейки.

Встаёт. По звуку отдаляющихся шагов догадываюсь, что направляется к двери, и тут случается это. Разнервничавшись, выдаю самое глупое из того, что может быть.

— Не уходи…

Объяснить эту дурость могу лишь тем, что мне очень-очень страшно остаться вновь наедине со своей фобией.

— Я на минуту, сейчас вернусь.

Прикусив язык, молчу.

Не уходи. Ты идиотка, Настя! До чего опустилась! Какая низость!

Пока распинаю себя за вселенскую глупость, он, как и обещал, возвращается. Причём не один, а со светом, что позволяет наконец сделать выдох. Правда уже через секунду моё тело напрягается по новой. Потому что он подходит и касается ладонью моего лба. Вот так запросто и без спроса.

— Не трогай, — замешкавшись, сбрасываю его руку.

— Сама или как? — протягивает мне уже знакомый блистер с таблетками и стакан с водой.

— Мне нужно… — замолкаю, стесняясь сказать, что именно.

— В туалет, — кивает, понимая без слов.

Опускаю ноги на пол. Только сейчас замечаю, что на мне тёплые шерстяные носки. Вообще не помню, чтобы их надевала. Зато отлично помню то, что происходило в соседней комнате.

Смутившись, встаю.

— Не подходи! — останавливаю его жестом.

Мне очень больно, но меньше всего хотелось бы опять с ним контактировать.

— Я помогу.

— Ты поможешь, если отпустишь меня домой, — прихрамывая, делаю пару шагов вперёд.

Пытаюсь абстрагироваться от боли, но как бы не старалась, не получается. Аж слёзы непроизвольно проступают. Там на ступнях, похоже, живого места нет.

Несколько метров. Давай, ты справишься.

— Нет, не приближайся ко мне! — хрипло протестую.

— Да мать твою, я просто тебя туда отнесу, — невзирая на мою реакцию, всё равно делает по-своему. И подходит, и на руки берёт.

— Больше шума, — недовольно цедит, поставив меня на плитку.

— Выйди! — спешу от него отстраниться.

Кладёт фонарик на раковину. Смотрим друг на друга.

Как же бесит эта чёртова чёрная балаклава! Она пугает меня до жути. И вместе с тем, вызывает какой-то ненормальный интерес. Скорее даже любопытство.

— Позовёшь, как закончишь.

— Мечтай! Не смей ко мне прикасаться. Понял? — раздражённо шиплю в ответ.

— Даже не начинал ещё, — нагло усмехается он.

— Скорее удавлюсь, чем позволю тебе подобное. Проваливай! — указываю пальцем на выход.

И да, вообще-то я обычно так с людьми не разговариваю, но, учитывая обстоятельства… понять меня можно.

— Будешь хамить, останешься без света, — звучит по ту сторону двери.

Эта угроза злит, однако я благоразумно затыкаюсь.

Сама виновата. Считай, что открыто дала знать о своей фобии.

Больно даже стоять, Боже! Не то, что идти.

Закручиваю волосы в небрежный пучок. Игнорируя неприятные ощущения, склоняюсь над раковиной. Откручивая кран, с удивлением случайно замечаю ёмкость с гелем для умывания. Дешёвый из масс-маркета. Таким я никогда не пользовалась, но это, однозначно, будет действовать на мою кожу мягче, чем мыло, её пересушивающее.

Неплохо.

Хватаю тюбик с зубной пастой.

Ура!

Вот не думала, что стану так радоваться его появлению. Факт. Зубной порошок — не моё совсем. Ерунда какая-то.

Покончив с водными процедурами, оцениваю своё отражение. Выгляжу настолько плохо, что даже нет особого желания себя разглядывать.

Прима. Кому скажи, смешно.

Расстелив толстым слоем бумагу по ободку унитаза, впервые осторожно на него присаживаюсь. Вперившись взглядом в стену, выложенную безвкусной, советской плиткой, активно борюсь со своими чувствами. Хочется зарыдать от бессилия. Что можно предпринять — совершенно не представляю. Я же чёрт пойми где!

Роняю лицо в ладони. Думаю. Думаю. Думаю.

Ничего в голову не идёт.

Встаю, скривившись. Разворачиваюсь, чтобы дёрнуть за шарик.

Твою…

В шоке застываю. Подсчитываю в уме. Всё правильно. Я с этими событиями совсем забыла о том, что месячные должны были начаться ещё в день спектакля.

Исследую полки шкафчика. До фига просроченной ерунды, а того, что мне нужно, нет.

Блин-блин-блин! Только не это! Катастрофа.

— Ты всё? — доносится безэмоциональное.

Гррр!

Выбора нет. Приходится импровизировать и использовать то, что есть.

— Эй.

Заколебал!

Поправляю штаны, беру фонарик и толкаю дверь.

— Можно дать человеку время! — высказываю гневно.

Только возмущённо пискнуть успеваю. Подхватывает как куклу за талию, молча несёт до кровати. Там отпускает, и сразу же получает от меня ощутимый толчок в грудь.

— Сказала же!

— Колёса и жрачка на тумбочке, — произносит он сухо. — Не чёрная икра, Зарецкая. Уж извини, — добавляет язвительно.

Присев на постель, растерянно наблюдаю за тем, как уходит.

Когда ключ в замке проворачивается, подползаю к стене, укрытой ковром, и обхватываю руками коленки.

Обиделся, что ли? Ну и наплевать! Главное, что у меня есть свет.

Желудок громко урчит, спазмами сигнализируя о том, что надо бы поесть. И, честно говоря, если не кривить душой, кушать хочется очень. Можно, конечно, играть в голодовку. Только какой смысл? Всем известно, сколько времени понадобится для того, чтобы довести себя таким способом до смертного одра.

В общем, минутой позже я уже забираю себе контейнер с кусочками копчёной курицы и тарелку с нарезанными овощами. Помидоры черри, огурцы.

«Не чёрная икра, Зарецкая. Уж извини».

Дурак. Сейчас мне кажется, что ничего вкуснее я не ела.

Кашляю. Вытираю руки влажными салфетками. Запиваю апельсиновым соком не то обед, не то ужин. Убираю мусор в пакет и тянусь за спреем.

Пшик-пшик — и о чудо! Нос вскоре оказывается способен выполнять свою функцию. Хоть дышать могу.

Бесцельно рассматриваю опостылевшую комнату. На глаза попадается толстовка парня, висящая на спинке стула. И, естественно, я лезу за ней.

Первым делом инспектирую карманы. Всё, что нахожу, — пара чеков. Один из аптеки, второй из хозмага на какие-то провода и предохранители.

Аптека «Горздрав», Симачёвский проезд, 5.

Симачёвский проезд. У нас в Красоморске такого нет, но название кажется знакомым.

От нечего делать прохожусь по списку купленных товаров.

Спрей назальный. Спрей от боли в горле. Тра-та-та… Аскорбинка со вкусом манго — 7 шт.

Вот откуда этот запах. Её постоянно жуёт значит.

Любитель аскорбинки, блин.

Закатываю глаза. Интересно становится. Раскапываю среди лекарств упаковку с этими леденцами. Попробуем. Закидываю один в рот.

А губа не дура, между прочим! Оч вкусно. Гораздо лучше, чем те мятные, которые от боли в горле.

Так, ладно. Надо вернуть чеки и кофту на место. Сворачиваю бумажки, как было, но внезапно кое-что замечаю и решаю развернуть одну из них заново.

На обороте чека из аптеки мелким забористым шрифтом написано следующее:

«Позвони мне. Катя 8951436….» и так далее. Ещё и улыбочка-смайлик нарисована. Подмигивающий такой.

Хм.

Переворачиваю.

Так-с…

Оплата наличными и тд. О, вот! Фармацевт Родникова Е.

Е — Екатерина, да? То есть аптекарь дала ему свой номер, что ли?

Он попросил? Или она сама? Что за дурацкий подкат? В аптеке.

Фыркаю.

Аккуратно ступив левой ногой на пол, вешаю кофту на спинку стула.

«Позвони мне».

Такое впечатление, будто инициатива исходила от этой Кати. А что… Вполне возможно, что красивые у него не только глаза и губы, вот девчонка и повелась на внешность.

О чём я, Боже! Да какая разница?