Страница 36 из 85
Шаман стыдливо отвернулся. Эльф уничижающе хмыкнул, но промолчал. Серый черт начинал меня раздражать своей надменностью. Надо будет попугать его анакондой. А тем временем от слов рабыни моя змеюка стала реагировать. Воу, благодарит за минет. А ведь у меня его никогда не было. Но это — страшный секрет.
«Черт, хватит шипеть, убийца богов», — обругал я про себя ожившую анаконду и с сожалением махнул рукой:
— Не сегодня… Эй, зеленая стража! Вывести всех, кроме эльфа. Пидорас напросился.
Растрепанный блондин посмотрел на меня с такой ненавистью, что я невольно поежился. Ух как он меня невзлюбил. Как будто понял, кто такие пидорасы.
Мы остались втроем.
— Че молчишь-то? — спросил я эльфа. — Фыркаешь да выебываешься только.
Эльф сверлил меня взглядом. Я уже собирался спустить на него змеиный гнев, как он открыл рот, и я увидел вместо языка обрубок.
— Сочувствую, — поморщился я. — Видать, предыдущий хозяин не очень любил твою болтовню.
Эльф пренебрежительно хмыкнул.
Ладно, хватит любезностей. Время экспериментов.
— Как бы нам его усыпить покрепче? — спросил я шамана. — Ёбнем по голове?
Старик молча подошел к эльфу, дотронулся до его голой груди и что-то забормотал на гортанном языке. Ушастый дернулся, но запрокинул голову и вырубился.
— Ага, так лучше. Они и так битые. Как ты это сделал-то? — удивился я. — Это ваше шаманство такое? Чем от магии отличается?
— Я могу обучить тебя, молодой вождь, — улыбнулся Улук-Урай. — Невозможно познать волю предков и духов земли и неба словами. Но придется многим пожертвовать.
— А, — протянул я, мгновенно разочаровавшись в шаманстве. — Ясно. Понятно. Крепко хоть спит?
— Можно резать плоть, — буднично пояснил орк, — и он все равно не очнется.
Какая хорошая штука. Интересно, а в магии есть такие трюки? Если объединить магию исцеления и шаманство, то, считай, получится операция под наркозом. А то целительство Каи причиняло довольно-таки ощутимую боль. Организм лечился слишком быстро, и ему это не нравилось.
Итак, приступим.
Я дотронулся до эльфа. Вспышка света, сгущение тьмы. Воздушные шарики, тортик, бабушкины чебуреки, запах свежих тетрадок… Ого как штырит.
Ах, чувствую себя балериной.
Ох, как жрать хочется.
А-а-а-а! Почему жопа болит⁈ Да не, не может быть. Это же эльф. Мужик. Не может быть такого трэша. Я тогда совсем разочаруюсь в фэнтези-мирах.
В общем, эльф был побит и потрепан. Сил в нем почти не оставалось, и как он мог стоять на ногах и хмыкать, я не понимал. «Кувшин» у него раза в три больше, чем у меня, а жижа зелененькая, как оркские щечки.
И вдруг пришло озарение. О да! Озарение! Лучшая фишка, которая все объясняет. Я почувствовал, что если заполнить «кувшин» полностью черной жижой, то мне удастся закрепиться в этом теле навсегда.
Вывод: все орки — мои рабы! Я могу вселиться в любого и остаться там навсегда. Потому что у них — «кувшинчики» с горошинку. А ведь еще есть гоблины, может даже, тролли… Ух!
На подкошенных от усталости ногах я свалился на пол и… повис на веревке. Ее длина не позволяла даже сесть. Вот ведь изверги тупорылые. Надо будет Гыма самого так связать. А ведь сутки прошли, как я вытащил рабов из уличных клеток, где они обитали, и сунул якобы в лучшие условия.
«Улук-Урай!» — хотел я возмутиться гордым эльфийским голосом, а не басом Николая Валуева, но вместо этого брызнул слюной:
— Пфр! Прф! Пфффф.
Черт, языка-то нет…
Грязные орки смели находиться рядом со мной, эльфийским пудингом, но что поделать. Эксперименты требуют жертв. Трайл лежал на расстоянии вытянутой ноги, поэтому я мог вернуться в его тело в любой момент. Или подождать, пока «кувшин» полностью опустеет? Тогда я поменяюсь автоматически. Интересно, а играет роль расстояние, на котором я нахожусь от тела-респауна?
Итак, судя по скорости сжигания жижи, времени у меня в этом теле минут на тридцать. И чем больше «кувшин», тем быстрее выпаривается жижа и тем меньше у меня времени. Если я начну пользоваться магией, то истрачу жижу, а значит, времени станет еще меньше.
Заключение. Переселяться навсегда я могу только в тех, чей «кувшин» совпадает по размерам с моим или меньше его. Могу переселяться и в других, но время пребывания в чужом теле зависит от размера их «кувшина». Используя магию, я теряю время пребывания в теле. О’кей, разобрались.
Пока Улук-Урай с интересом наблюдал за происходящим со стороны, я пнул Трайла и почувствовал боль — орочью боль в моем пудинговом теле. Это хреново.
Я посмотрел на шамана и прохрипел, тыкая пальцем в кинжал за его ремнем:
— Пфр! Бр! Пр! Пффф!
— Вождь? — неуверенно спросил он. — Это же ты?
— Пффр, — качнул я головой и снова указал на кинжал.
— Тебе нужно это оружие, молодой вождь? — с еще большим сомнением спросил Улук-Урай. — Я не могу тебе его дать, я…
— Ифиии нафуууйй! — одним горлом выдохнул я.
— Хорошо, — расслабился орк. — Вижу, что это ты.
Шаман кинул мне в ноги кинжал. Я многозначительно указал взглядом на свои руки: мол, друг, у меня тут проблемы со связанными конечностями. Короче, поиграв в подозрительные гляделки, я показал ему «факи» с обеих рук, и он меня развязал.
Теперь нужно проверить, повредится ли мой респаун, если я покалечу тело эльфа.
Я взял кинжал в правую руку и вытянул левую. А потом… обосрался. Я ни разу не резал себя. Это как же они полосуют руки, а потом выдавливают кровь в чашу, на жертвенный алтарь или в рот Беллы Свон? Еще и с такой рожей это делают, будто каждый день рвут свое мясо, наслаждаясь деликатным процессом. Как, бля, это так просто у них получается? Это же больно! Даже укол больно делать или из пальца анализ взять. А тут херакнуть кинжалом? А он чистый вообще? Когда его точили? Сколько глоток им было перерезано до меня?
В общем, я ткнул острием в мизинчик и, пискнув от боли, посмотрел. Сцука, даже не поцарапал. А почему так больно тогда?
Шаман откровенно угорал надо мной. Нет, он не ржал, но я по лицу видел, как ему весело. Лыбится, глаза сверкают. Козлина. В общем, я жестами сказал Улук-Ураю помочь мне и вернул ему кинжал…
Смотри, как лыбу давит. Как ему нравится. Сволочь зеленая. Я закрыл глаза в предвкушении адских мук.
Боль пронзила меня от пят по самую макушку.
— Апаффррр! Ааооо!!! Кххххррр!!! — задыхался я в конвульсиях. Тварь предала меня! Пырнула в самое сердце!