Страница 82 из 88
— Во-о-от, молодец! Я беру свои слова назад. Ты бы заработала бюджет Нигерии. За пару дней. Черные дети бы жрали траву, а ты бы показывала ахэгао. Так, что еще⁈ А, вот! Знаешь, как хрупок наш мир? Одному человеку в инстаграме достаточно пернуть или неудачно пошутить, чтобы биткоин или вся экономика планеты полетела в пизду Бордула. Кто-то теряет миллиарды и не замечает этого, но треть мира видит повышение цен на хлеб. Сука, да там за два месяца хлеб становится дороже в два раза, а президенты рассказывают, что все под контролем, поэтому индексации пенсии, размером с чашку чая на экономическом форуме в Питере, не будет.
Воздух мне не нужен, но я дышал как паровоз. Закрыл глаза, успокаиваясь.
— Но у нас это исправить, скорее всего, уже невозможно. А здесь? Здесь как-то все проще и, кажется, что не все потеряно. Моя сила способна влиять на умы, я чувствую чужие эмоции, а еще научился быть другим. Буквально. Херак, зелез-вылез. Несмотря на все говно, что тут творится, я чувствую, вас еще можно исправить, и здесь я могу не допустить того, что с вами точно будет. Не сейчас, так через тысячу лет точно. Может у вас не будет пластика в море, но какая-нибудь негативная черная магия — наверняка.
Я вздохнул:
— Сама посмотри, что я успел сделать. В моем Серпе еще ни разу никто серьезно не поругался, не убил друг друга. Вы тысячи лет срались, а я за пару месяцев тебя подружил с орками. Гномов с орками, людей с орками. У меня совершенно не было времени нормально изучить местную историю, но из того, что я знаю — никто еще этого не делал. Хотя нет, вру… у орков был один мужик — его звали Гомзо. Он — отец того мудака-вождя расформированного клана «Ебущих кости». Он пробовал… и почему-то умер. Говорят, его отравили. В общем, Кать, я жопой чувствую, что наш мир связан с вашим. Но только Земля — очень поздняя версия Варгарона. Потерянная и немагическая. Мы — ебаные маглы. Скучные и унылые. А у вас Хогвартс. Но слизерин еще можно изменить. Понимаешь, не?
— Чего-то не очень. Наверное. Сложно. Слова непонятные, но… мне кажется, я тебя поняла. В чем-то.
Тонкие и незримые узы с Катарсией немного увеличились. Я это увидел и почувствовал.
Больше времени мы не тратили, отправились к подземному проходу в особняк Астарии. Обычная щель в каменной земной прослойке, в которую Драника пришлось пропихивать ногой.
Вампирская память услужливо направляла по каменным коридорам. Направо, налево, прямо. Пока шли, я ввел Катю в курс дела. О том, что, как и почему тут произошло. Как «моя» сестренка стала Астарией, а сама Астария мужиком-убийцей, из памяти которого я почему-то ничего не могу выудить, словно она в какой-то пелене. О том, как азуры устроили бунт, а устрицы в подвале кончились и буйный Гурон страдает херней и грозится суицидом.
— И что ты собираешься с ними делать?
— Хочу все-таки договориться с Астарией, чтобы она осталась здесь, с Дриайей. Мне нужны в Гашарте глаза и уши. Что она встанет на нашу сторону — шанс маленький, но всё же… Я ей предложил хорошую цену. Отдать тело светоча.
— ЧТО⁈ КАК⁈ ЗАЧЕМ⁈ Последствия могут быть…
— Да не кричи ты так! Последствия — тлен. Действие — всё. Есть у меня одна подстраховочка…
Ага, есть. Если Астария в теле светоча не будет лояльна или полезна, с новыми силами я уверен, что смогу ей подгадить так, что папа не горюй. Она это должна понять, но не слишком очевидно, иначе не захочет встать под мою крышу. Вопрос в том, готова ли она вообще пойти на такие риски?
— Ашхая тебя точно порвет, Трайл. А остальные? Зачем нам кентавр? Гном? Мы понапрасну рискуем. Я понимаю, азуры могут быть верной силой, но эти…?
Я посмотрел на эльфийку взглядом, от которого она отвела глаза.
— Ты не все поняла, что я говорил, да? Я не добрый, Кать. Я просто знаю, как правильно. По крайней мере, в это верю. Если не учитывать, что они нам соратники, то у Аши сила предвиденья. Она мне хотела что-то сказать, но не успела. Еще есть одно пророчество, и мне важно узнать о нем больше. Я думаю, что она может что-то знать об этом. Гурон просто прикольный — тут даже объяснять не надо. Это железный аргумент. Если ты примешь мою точку зрения, то я дам тебе, что хочешь, смекаешь?
Я улыбнулся. Узы с Катарсией еще немного усилились.
Всё тело пронзила боль. Кровь закипела. Я заорал, свалившись на колени и схватившись за голову.
— Ну с возвращением… братик, — прозвучал до боли знакомый голос.