Страница 13 из 80
Глава 4 Соболевка
— Как за нами? — насторожился я. — Разве такое возможно?
— Все возможно, — неопределенно махнул рукой Матвей Иванович, продолжая смотреть куда-то вдаль. Затем убрал бинокль и обернулся ко мне. — Шучу я.
Вроде и пошутил, но тем не менее, я отметил некую озадаченность у него на лице.
— Ну что, отдохнул?
Не то, чтобы я устал, но короткий перерыв в несколько минут это вообще ни о чем. Идти по высокой сухой траве густо присыпанной снегом было очень неудобно. Зато лесник, несмотря на то, что заметно прихрамывал, шел свободно и к моему удивлению, никуда не проваливался. А вот я постоянно отставал — темп держать не получалось, как бы ни старался. Тяжелые кирзовые сапоги то и дело попадали в скрытые ямы или цеплялись за сучья и корни. Из-за этого я спотыкался, шумел и ругался. Старик недовольно бурчал себе под нос — правда, поначалу он сдерживался, а потом все-таки остановился и недовольно проворчал:
— Ну чего так медленно?
— Да не могу я быстрее, — возмутился я, обливаясь потом. — Ноги цепляются, в траве путаются. То ямы, то корни. Да и кирзачи эти… Словно деревянные! То ли дело берцы!
— Да-а… — вздохнул тот, поправляя седые усы. — Ума не приложу, откуда ты такой здесь взялся? Как ты раньше по тайге ходил?
— А я и не ходил, — брякнул я, пожав плечами. — Не помню такого, говорю же. Зато до всего этого… Так-то я вовсе не профан, только в другой области.
— Хех… Это в какой же?
— Военная служба. Марш-броски, например. Экстремальные условия! Вот, к примеру, что ты будешь делать, если попадешь на необитаемый остров?
— Найду или построю укрытие, — без раздумий ответил тот. — Поищу источники пищи и воды. Сделаю запасы, попытаюсь понять, где я нахожусь. А при удачной возможности выдолблю из бревна лодку или построю плот, а затем уплыву. Только вот в тайге необитаемых островов нет.
— Ну да… А где бы ты воду взял? Как бы понял, что она не пригодна для питья?
— Известно как. Дедовским способом. Плюнь в воду, если харчок расплылся в стороны и растворился, значит и вода пригодная. Вскипяти и пей себе. И вообще, по животным понятно. Если они пьют, значит и человеку можно.
— Сырую воду? Без обеззараживания? Да ты чего, обезвоживание, бактерии, дизентерия… Ну ладно, а пища?
— Охота, рыбалка. Ягоды, орехи, корешки, грибы. Что еще? Лягушки, змеи или насекомые. Если подумать и знать, куда смотреть, многое можно употреблять в пищу. Для поддержания жизни, человеку много не нужно.
— Ну а пламя как развести? — не сдавался я.
— Спичками.
— А если нет спичек?
— Огнивом. Или трением двух кусочков дерева. Женька, уж поверь, я огонь и среди снега разведу. А вот ты к жизни в тайге точно не готов, несмотря на свои утверждения. Хотя тот факт, что ты от медведя смог удрать и ни во что не встрял, для меня загадка. Везучий ты, одним словом.
Лесник смотрел на меня с таким видом, будто уже знал ответ, на каждый вопрос который я намеревался ему задать. Мой настрой быстро остыл. Я хотел показать ему, что и сам не безнадежен в вопросах выживания, а заодно проверить его собственные знания… В общем, застать его врасплох у меня не вышло.
— Ты такой же опытный, как я балерина большого театра, — фыркнул Матвей Иванович. — Но это нормально.
Не то, чтобы я обиделся, но все равно было неприятно. Вот же противный, а?
Вдруг он остановился, быстро вскарабкался на поваленное бревно и вооружившись биноклем, снова принялся изучать те места, что мы уже прошли.
— Странные дела творятся, — тихо пробурчал он себе под нос, затем убрал бинокль обратно.
— В чем дело?
— Ни в чем. Так, кое-какие наблюдения провожу, — отмахнулся старик. И все же он был чем-то озадачен.
Ближе к вечеру, по словам Матвея, мы прошли около десяти километров. В целом, окружающая картина практически не менялась — одни и те же заснеженные деревья, сухая трава и листья. Попадались буреломы, тут и там было много упавших деревьев, повсюду лежали полусгнившие бревна и сухие ветки.
Не скажу, что лес был сплошной — иногда мы пересекали просеки, небольшие открытые поляны. Дважды проходили мимо небольших речушек, больше смахивающих на широкие ручьи. У одного из них лесник остановился и набрал воды во фляжку.
— Ты бы тоже флягу наполнил, — посоветовал Матвей.
Воду я набрал, несмотря на некоторые опасения. Нет, воду из ручьев-то я конечно пил, но только после обеззараживания таблетками. Впрочем, старику-то виднее.
На протяжении всего пути к своему удивлению я несколько раз замечал на снегу следы зверей. Правда, следопыт из меня примерно такой же, как и упомянутая выше балерина, поэтому я не стал гадать, а поинтересовался напрямую:
— Это чей след? Заячий?
Матвей Иванович мельком взглянул в указанном направлении и покачал головой.
— Лисий, — он обернулся и ткнул пальцем в другую сторону. — А там волк проходил. Видишь, какой шаг? Если раньше, на предыдущей просеке, обращал внимание, то даже следы сохатого были. Редкий зверь, особенно сейчас. Что ж ты за браконьер такой, раз следы читать не умеешь?
— Может я и не браконьер вовсе, — пробурчал я.
— Ну не знаю. Видел я тебя среди этого отребья. Не обижайся, Женька… Но тайга она особенная, тут как-нибудь нельзя. Нужно быть сильнее, хитрее и умнее. Выживает сильнейший. Знания нужны, но еще важнее уметь их на практике применять.
— Так я и умею.
— Потом покажешь! — кивнул лесник.
Через несколько минут я увидел еще следы, но уже покрупнее.
— А кроме волков тут хищники еще есть? Ну, рысь там или барс?
— Конечно есть, а как же. В тайге — все есть. Правда, медведя я здесь давно уже не видел… Ушли они отсюда, а причин много.
Для меня все было в новинку, поэтому я жадно впитывал всю информацию, которой делился опытный охотник. А тот, несмотря на манеру общения, и рад был что-нибудь рассказать, главное вопрос правильно задать. Видимо, старику льстило, что рядом есть уши готовые слушать его речи. Только вот рассказывать-то, он рассказывал, но все как-то в общих чертах. Без подробностей.
Пока я слушал — понимал, что раз я попал в пятидесятые годы, то нужно как-то крутиться и выживать. Нужны знания, навыки. Нужна информация. Ведь каждый знает — осведомлен, значит, вооружен! Чую, не просто мне будет, ой не просто. Из двадцать первого века, в глухомань пятидесятых годов двадцатого века…