Страница 11 из 16
— Да блин, отец! — возмутился я, затем поторопился я объяснить ситуацию. — Ты прости меня… Я вообще ничего не помню. Ни кто такой этот Снегирев… Ни даже своего имени. Тут вот как получилось… Я на поляне какой-то очнулся, не помню ничего. Может головой стукнулся, может кто стукнул. Не знаю. Лес кругом, рядом река. В десяти метрах от меня тело разорванное лежит, палатка валяется, вещи разбросанные. Ничего не помню. Как на поляну попал, кого загрызли… Только оклемался, а тут медведь, откуда ни возьмись. Ружье есть, патронов нет. Недобро он на меня смотрел, как на добычу. Я отходить начал, а он за мной. Я развернулся и бегом к реке. Повезло, плот заметил. В общем, так и ушел. Ну и вот, почти сутки плыву, сам не знаю куда.
Несколько секунд тот смотрел на меня внимательным и пронизывающим взглядом. Обратил внимание на порванный бушлат, самодельный капюшон. Затем, едва заметно усмехнувшись, закинул ружье на плечо и произнес:
— Не хочу я тебе помогать!
— Почему?
— Потому что браконьеров не уважаю. Да и сам Снегирев то еще дерьмо.
Я растерянно покачал головой, но охотник расценил это по-своему.
— Да твою ж мать… Не браконьер я. Я вообще не понимаю, где нахожусь. Не помню ни хрена!
Повисла напряженная пауза. Все ясно — с дедом каши не сваришь! Я решительно повернулся, двинулся к своему плоту.
— Ну и куда ты собрался?
— Дальше поплыву.
— Не выйдет. Дальше пороги, на мель сядешь.
— А у меня других вариантов нет…
Немного подумав, тот произнес:
— Ладно, допустим, поверю тебе. Где медведя видел, помнишь?
Я остановился, окинул его взглядом.
— Плохо, но помню. Вверх по реке. Даже не знаю, часов десять плыть. Поляна там была большая, с деревьями.
— Ясно, — решительно произнес он. — Скорее всего, в «Чертовой лощине»… Значит вот что, об этом нужно председателю сообщить. Если есть желание, можешь со мной идти. Заодно разберемся, что с тобой дальше делать…
Старика звали Матвей Иванович. Он представился мне лесником.
Точнее, должность-то у него была егерская, но жители здешнего поселка все равно звали его лесником.
Он сразу обозначил, чтобы я обращался к нему либо на имя-отчество, либо сразу на «ты». Объяснил тем, что стариком себя не считает. Про возраст я спрашивать не стал.
Сам он был какой-то угрюмый, все ворчал, что на дух не переносит браконьеров. Судя по всему, он меня с кем-то спутал. Ну в самом деле, не браконьер же я?
По его словам, в десяти часах пути к юго-востоку располагалось довольно крупное поселение на двести пятьдесят жителей. Бывший охотничий поселок. Именно туда мы и держали путь.
Плот пришлось бросить, по указанию старика я подтащил его к берегу и закидал ветками. Предварительно забрал с него флягу, ружье и мешок со шкурами.
— Как тебя звать-то? — поинтересовался старик, едва мы покинули берег.
— Не помню, — признался я, затем назвал имя из своей прошлой жизни. Кажется, я уже сам свыкся с мыслью, что действительно погиб и это мой второй шанс. — Женя, вроде.
— Ты что, вообще ничего не помнишь?
— Ну, последние несколько недель… Все как в тумане.
Тот фыркнул. Моя компания ему не особо нравилась, и он это открыто демонстрировал.
— А фамилия у тебя есть?
— Громов. Вроде бы, — выдержав паузу, я назвал ему свою прежнюю фамилию.
— Откуда помнишь?
— Из Сочи.
— Как? Это где такое? — с нотками удивления спросил Матвей Иванович.
— В смысле, где? — в свою очередь удивился я. — На юге России, черноморское побережье. Город-курорт. Олимпиада там была, чемпионат по футболу. Как можно об этом городе не знать?
Лесник обернулся и окинул меня странным недоверчивым взглядом. Качнув головой, он цыкнул, но больше ничего не сказал. Мне его поведение не понравилось, но пришлось спустить все на тормозах. Выдержав паузу, я тоже поинтересовался, откуда тот родом.
— Местный я. Всю жизнь тут прожил, пока на войну не забрали.
— Какую еще войну? — особо не задумываясь, спросил я. — На спецоперацию, что ли?
Политическая обстановка в мире, из-за которой на спасение погребенных под завалами турков, в первую очередь отреагировала исключительно Россия, была вызвана специальной военной операцией, что проводилась на территории непризнанных республик Донбасса и Украины. Само собой я подумал, что старик являлся ее участником. Вот уж не думал, что таких старых туда тоже берут. Разве что, как добровольцев, да и то в тыл.
— Не знаю, что там за спецоперация у тебя, — спокойно ответил тот. — А я с немцем воевал. С сорок третьего по сорок пятый год. Связистом. До Берлина почти дошел, да только в ногу меня дважды ранили. Осколком кость раздробило. Подлечили, конечно, но теперь одна нога чутка короче другой. Вот и хромаю уже какой год.
Я действительно обратил внимание, что тот всю дорогу прихрамывает на левую ногу. Однако его ответ меня поразил.
— Чего-о? Какой еще сорок третий? — без задней мысли усмехнулся я. — Великая Отечественная с фашистами была больше семидесяти лет назад… Уж прости отец, но не выглядишь ты как столетний.
Матвей снова остановился и посмотрел на меня странным взглядом. Так обычно на дураков смотрят. Или на идиотов.
— Ты точно головой ударился! — фыркнув, выдал заключение Матвей, затем продолжил путь. — Одиннадцать лет назад, в мае сорок пятого года война закончилась!
А мне от этих слов стало как-то не по себе. И совсем не до смеха. Да что там… От осознания услышанного, сердце в груди бешено заколотилось.
Одного взгляда на лесника хватило, чтобы понять — тот совсем не шутит. Вот нисколечко.
— Э-э… Матвей Иванович… А какой сейчас год? — осторожно поинтересовался я.
— Тысяча девятьсот пятьдесят шестой. От рождества Христова, — не оборачиваясь, ответил лесник. Затем подумал и добавил. — Хватит чудить, а то по голове прикладом дам, память и вернется!
— Да ну нахрен! — вырвалось у меня. — Как пятьдесят шестой?
— Вот тебе и хрен. И не хрен.
Сказать, что я был ошеломлен, значит, ничего не сказать. Это получается, я не только в другом теле оказался, но еще и в прошлое перелетел? В середину двадцатого века, в послевоенный СССР? Когда Сталин уже отошел, а Хрущев занял его место? Твою-то мать!