Лучший враг

Майя покачала головой.

– Не только. Ты как будто сделал пластическую операцию.

Я прыснул, чуть не выплюнул все изо рта. Прожевав, я позволил себе посмеяться от души. После ее вопроса про яйца – это самое смешное.

– Я не делал операций, Майя. С какой стати? Мое дело – финансы, а не моделинг или актерство.

– Тогда я не знаю.

Я решил сжалиться над ней.

– Мы давно не виделись. Скорее всего тебя смущают мои ровные зубы. Брекеты поменяли лицо. Врач предупреждал.

Я улыбнулся ей широко, демонстрируя ровные зубы.

– Оу, – выдохнула она. – Возможно. Виниры?

– Нет, они выглядят, как унитазы во рту. Просто выпрямил свои, занялся спортом. От осанки офигеть как зависит прикус.

– Я слышала, – кивнула Майя. – Мы с Робом делали гимнастику вместе…

– С Робом? – переспросил я.

Любовник? Тренер? Тренер-любовник?

Я перебрал все порочные варианты, но Майя их опровергла.

– Мой сын. Он любит за мной повторять.

– Он с тобой в Москве? Сейчас с няней?

Хрен знает, зачем я спрашивал. Какое мне дело.

– Нет. Он в Лондоне. Ты закончил?

Я отрицательно покачал головой.

Майя встала и убрала свою тарелку, хотя не доела.

– Я сделаю кофе, – резко перевела она тему.

Я дождался, когда она повозится с машинкой. Решил не спрашивать больше о сыне. Пока. Что-то уж очень подозрительно она задергалась. Хотя разговор шел легко, и вопрос я задал безобидный.

Майя поставила чашки на стол через минуту.

– Ладно, – теперь твоя очередь. – Что ты делала с собой?

– А?

Она подняла голову и в очередной раз уставилась на меня глазами-плошками.

– Что ты в себе поменяла? Кроме волос, которые были отвратительно прямыми, когда ты пришла ко мне в офис.

Майя пожевала губу. Не хотела говорить, но я был честен. И ей пришлось. Как в старые добрые времена.

– Я увеличила грудь.

Конечно, я сразу взглянул на нее. На грудь. Как будто вчера не видел и не трогал. Майя врала. Не было у нее имплантатов. Я собирался отчитать ее за вранье и напомнить, что я ненавижу это дерьмо. Но она сама объяснила.

– Это было ужасно. Имплант не прижился. Я провела в больнице полгода под наблюдением. Силикон достали, и я выжила. Только порезали всю вдоль и поперек.

Теперь и я отодвинул тарелку, не закончив с завтраком.

– Я не видел никаких следов.

Майя опустила глаза и крутила чашку кофе.

– Они под грудью, Егор. Слава богу, что ты не заметил, – она зажмурилась. – Черт, я не хотела говорить тебе до…

– До секса, – угадал я. – Умно.

Майя вскочила со стула и собиралась убежать. Я поймал ее и прижал к столешнице.

Мой член снова ликовал. Ему не были важны шрамы Майи: душевные или на коже. Он просто хотел трахать ее. Как и я в принципе. Забавно испытывать легкое раздвоение личности, наделяя интеллектом собственный член.

– Маленькая хитрая бестия, – зашипел я ей в ухо.

Майя съежилась, и я потянул ее за волосы, чтобы заставить поднять голову и смотреть на меня.

– Знаешь, я не выношу пластику.

– Знаю, – буркнула она, стараясь смотреть не в глаза, а куда-то мне за плечо. – Этот пункт был в анкете.

– И ты соврала, чтобы угодить мне.

– Я не врала, Егор. У меня ничего нет инородного.

– Но слукавила про операцию. Она была.

– Про операцию в анкете ни слова. Только про импланты.

– Хитрая, – повторил я. – Де-юре ты права. Но все равно придется показать. Я хочу рассмотреть.

Майя зажмурилась и отвернулась. Совсем как вчера, когда я заставил ее мастурбировать при мне. Мог и сегодня приказать смотреть мне в глаза, но не хотел. Зачем ломать то, что уже разрушено до меня.

Стоит признать, я собирался унижать ее за то предательство. Хотел поиздеваться, чтобы она почувствовала все, что я испытал пять лет назад. Но и несколько часов рядом с Май хватило понять: она давно расплатилась за все. Джордан точно не был идеальным мужем.

Мучить и ее сейчас – чистой воды садизм. Я точно не получу от этого удовольствия. Зато могу насладиться ее телом. Могу показать ей, научить.

Меня не пугали шрамы, скорее, было любопытно.

Я начал расстегивать пуговки на ее ночной рубашке.

– Отправишь меня домой? – спросила Майя, продолжая дрожать и прятать глаза.

– Вот уж вряд ли. Но посмотреть нужно.

– Зачем, Егор?

– Потому что хочу и могу. Потому что ты принадлежишь мне.

Она напряглась, едва я развел в стороны ткань пижамки.

Ее груди еще вчера привели меня в восторг. Я любил несовершенства и всегда выбирал девушек без пластики. Никакие резиновые шары не заменят натуральную грудь. Потому и в анкету добавил этот пункт.

Грудь Майи не была идеальной, но мне нравились ее соски и чуть растянутая кожа. Я заметил и растяжки еще вчера. Видимо, она кормила. Все это офигеть как возбуждало. Но я не видел шрамов.

– Они внизу, – подсказала Майя, пока я снова осматривал ее формы и не находил ничего лишнего или дурного. – Под грудью.

– Мгм, -кивнул я, продолжая исследовать ее.

Мой палец обвел сосок. Я покрутил его, легонько сдавил. Майя охнула и с остатками сарказма заявила:

– Ты не там смотришь.

– Я посмотрю все, что захочу. Или можешь ехать домой, – отрезал я.

Она скривила лицо, но спорить не стала.

– Хватит командовать, Майя. Мы договорились, – напомнил я ей условия. – Ты делаешь все, что я захочу. И я делаю с тобой все, что мне захочется.

– Но не причиняешь мне боль, – напомнила она.

– А тебе разве больно?

Я обнял обе ее груди ладонями, нежно сжал, одновременно растирая соски большими пальцами.

Майя рвано дышала, прикрыв глаза.

– Тебе больно? – повторил я вопрос.

– Нет, – простонала она.

– Вот и хорошо.

Я склонился и стал целовать то одну, то другую грудь, не прекращая держать их в руках. Майя громко дышала и очень старалась не издавать звуков наслаждения. Но они все равно срывались с ее рта и получались громкими.

Меня заводило это так сильно, что я продолжал ласкать ее дальше, не сбавляя темпа.

Стянув рубашку с ее плеч, я успел полюбоваться хрупкой фигуркой и снова вернулся к груди.

– Откинься назад, – велел я.

Майя расправила плечи и запрокинула голову. Она выгнулась дугой мне навстречу и теперь смотрела во все глаза. Она вспомнила, ради чего я все затеял, и поняла, что в такой позе я вижу больше. Теперь мне были видны шрамы у нее под грудью. Белые линии заживших ран.

Я не знал, как отреагирую. Черт знает, зачем вообще полез смотреть. Наверное, чтобы вывести Майю на эмоции, заставить дрожать от возбуждения и страха одновременно. Мне это удалось. Она больше не прятала глаза, а смотрела на меня. Смело, прямо. Майя ждала от меня приговора и была готова к нему.

Приподняв ее груди, я рассмотрел обе снизу, провел пальцами и не почувствовал ничего. Ничего, вашу мать, кроме возбуждения. Сочувствие родилось где-то на фоне, но его можно было не брать в расчет. Чуть позже я осознаю, что ей было больно, что она страдала.

Сейчас мной всецело владела похоть.

– Ничего ужасного или уродливого, – сказал я.

Майя простонала, как будто эти слова завели ее сильнее всех моих ласк. Меня ее стон тоже привел в восторг. Я склонился и стал вылизывать каждый белый след от шва. Майя всхлипнула и задрожала сильнее. Я принял это за знак одобрения и продолжил.

А потом Майя сделала то, что раздолбало меня на мелкие песчинки.

Она запустила пальцы мне в волосы и простонала:

– Егор…

Мое имя. Мое гребаное имя из ее уст. Ее рука у меня на голове, и я нахрен растерял весь разум. Забыв про все свои принципы и желания, я просто озверел. Захотел ее так сильно, что уже не мог уговорить себя ждать.

Рука сама скользнула вниз по животу, за резинку шортиков. Палец проник между половых губ. Она вся мокрая, готовая. Был шанс остановиться, если бы она осталась сухой и равнодушной. Но Майя хотела меня. Тоже.

Я просто дернул вниз ее шорты, сдвинул свои штаны вместе с бельем, приподнял ногу Майи для лучшего проникновения и вошел в нее. Она вскрикнула и дернула меня за волосы. Больно.