Страница 5 из 13
– Донецкий, проснись уже, маши веником!
Как известно, па́рящий набирает в себя жара не меньше пари́мого. Из парилки выскакивали вчетвером и, совершенно не обращая на наготу внимания, обливались холодной водой. Потом долго сидели за столом и вспоминали свою прошлую жизнь в Средней Азии. И совсем глубокой ночью разошлись по своим комнатам, где на голых матрасах их ждали армейские спальные мешки с чистыми конвертами внутри.
Утром поспали подольше. Максим заботливо накормил Диму завтраком и, взяв лёгкий спиннинг и пару вертушек, повёл его на берег. Когда родители проснулись, их встретили сыновья с ведром неплохих окуней.
– О-бал-деть, – удивлённо протянул Витя.
Пришлось варить уху. А к вечеру натянуло тучи и закрапал мелкий дождь. Быстро собравшись, туристы выехали с базы в сторону города.
За час доехали они до Йошкар-Олы и задержались ещё на одну ночь в гостях у Донецких. Виктор между делом похвастался неплохим ремонтом, сделанным своими руками, а Саша вполне искренне похвалил товарища. На следующий день, погрузившись в своё купе, семья Холмогоровых уехала в Москву.
– Хорошие они, – глядя на оставшихся на перроне друзей, с грустью в голосе сказала Эля.
– Жаль, что быстро уехали, – проговорила Лена вдогонку уходящему поезду.
– Что же ты не предложила остаться? – удивился Витя.
– Я не догадалась, а можно было? – ответила Лена.
– Почему нет, теперь, когда мы вместе парились в бане, можно почти всё, – засмеялся «Дэн».
Лена ничего не ответила и заметно погрустнела.
Витя приобнял жену:
– Не грусти, Ленок. Созвонимся и приедем к ним летом или на море вместе махнем. А хочешь вообще в Питер переберёмся жить?
– Не знаю, здесь мама рядом и братик, а твои родители без нас как же? Нет, лучше будем иногда встречаться.
Глава 2. Если есть такая возможность
В начале июня 1999 года у терминала Макасини пришвартовался морской паром, прибывший в Хельсинки из Стокгольма. Расслабленной походкой уставшего от впечатлений туриста на пристань сошёл пассажир. Он был высокого роста и крепкого телосложения. Посмотрев на часы, мужчина вышел на набережную и направился в сторону Никольского собора. Дойдя до Южной Эспланады, он заприметил на берегу небольшой базарчик. Купив немного крупной клубники, турист поискал глазами спокойное место и увидел бульвар. Выйдя на центральную аллею, он присел на свободную скамью, развернул голландскую газету «De Telegraaf» и, не забывая лакомится ягодой, углубился в чтение.
Рядом остановился долговязый финн, также с клубникой в руках и очевидно в поисках свободного места. Убедившись, что все скамьи заняты, он вежливо обратился к туристу:
– Anteeksi, Voinko istua tähän?[1]
Турист посмотрел на финна и ответил по-немецки:
– Ich verstehe kein Fi
– Ну, слава богу, а я уже думал, что обознался, – с облегчением произнес Вадим (это был он).
– Борис Ванкампен, – с улыбкой произнес турист и, освобождая часть скамейки, добавил:
– Хотя в последнее время, меня все чаще называют Клеменс Дааф.
Вадим засмеялся:
– Я Вадим, но здесь моё имя Сакари Хаависто. Возьми Боря визитку моего отеля и в следующий раз приезжай сразу туда. А сейчас давай я покажу, где мы находимся.
Мужчины встали и, негромко разговаривая, направились в сторону улицы Яакяринкату, где в одном из невзрачных домов разместился маленький семейный отель, доставшийся господину Сакари Хаависто и госпоже Синикке Хаависто по наследству от родного дяди по отцовской линии.
Вечер 19 декабря 1994 года. Санкт-Петербург, Загородный проспект, дом 27 – Джаз Клуб, примерно за три часа до автомобильной аварии.
– …Если будут долгие проволочки, попробуйте для начала через Эстонию, они легче согласовывают переезд на ПМЖ, – задумчиво посоветовал Михаил. – Ты же говорил, что у тебя мама из Эстонии.
– Мама из Эстонии, а папа урождённый финн. У него в Хельсинки родной брат живёт, вот по его приглашению мы и начали собирать документы, у нас с ним одна фамилия – Хаависто, – ответил Вадим.
– Да, Хельсинки, это круто. И честно говоря, в Эстонии ты нам не очень нужен, хотя в качестве трамплина вполне сойдёт. Давай-ка я запишу всё, что ты знаешь про своих прибалтийских родственников, – предложил Михаил и достал диктофон.
Вадим откашлялся и начал свой рассказ:
– Получается, у нас сейчас есть две одинаковые возможности для переезда. По материнской линии в Эстонию, а по отцовской в Финляндию. Пожалуй, я начну с мамы. Её мать, в смысле моя бабушка, была по национальности русской, в девичестве Юшина Анна Павловна. Она родилась в Рязанской губернии и удачно вышла замуж за весьма предприимчивого эстонца, который представлялся Алексеем Суви. Парень зарабатывал торговлей и заприметил Анну на рынке, будучи проездом в Рязани. Недолго думая, он посватался и получил согласие при условии, что жить молодые будут здесь. В тридцать шестом родилась моя мама, а потом Алексея забрали на войну с финнами, откуда он вернулся контуженый, очень плохо говорил. В Великую Отечественную его, как инвалида, в армию не призвали. А в 1946 арестовали и осудили на два года за то, что он подмел с пола остатки колосков.
Без него жена и дочка голодали, суп из крапивы и тот был за счастье. В 1948 году Алексей вышел на свободу и, забрав свою семью, уехал к брату в Эстонию. В то время прибалтийские республики жили лучше, чем вся страна. Сохранилось много зажиточных хуторов, и по национальному признаку преобладало местное население. Там моя мама впервые пошла в школу. Но из-за последствий детского голода училась не очень хорошо. Закончив пять классов, она пошла работать на молочную ферму и в 24 года вышла замуж за моего папу.
Вадим посмотрел на Михаила и жестом позвал официанта: – Два светлых пива.
Пока официант ходил к стойке, Миша задал Вадиму несколько уточняющих вопросов по годам и местам проживания его родственников в Эстонии. Вадик дал дополнительную информацию и добавил:
– Они и сейчас там живут, на хуторе, только теперь как господа. На них батрачат приезжие гастарбайтеры. Если честно, я бы не хотел туда ехать. Заставят вложить все мои сбережения в какую-нибудь ферму. А я и здесь это могу сделать, но не хочу.
Михаил подумал и согласно кивнул:
– Да, толку от такого внедрения будет нуль без палочки. Давай посмотрим финский вариант.
– Мой папа настоящий финн, по нашей фамилии и так это понятно, – продолжил рассказывать Вадим. – В Хельсинки у него живёт родной старший брат. Во время войны он ушёл на фронт, и братья потерялись. Папе было 14 лет, он вместе с другими молодыми парнями попал в Германию, где работал на каком-то заводе. После освобождения пытался вернуться в Финляндию, но не смог и застрял в Эстонии. Женился на моей маме, но работать на эстонцев для финнов неприемлемый вариант. Уехали в Ленинградскую область и здесь всю жизнь трудились на птицефабрике. Между прочим, моя мама – кавалер ордена Ленина. После распада Союза я решил поискать других Хаависто и сразу же натолкнулся на своего родного дядю. Они с отцом несколько раз встречались, и вот теперь уже второй год мы собираем всякие справки для переезда. Там у дядьки гостиница в центре Хельсинки, а я единственный наследник.
Михаил допил пиво:
– Пожалуй, так и решим, только давай ещё уточним некоторые детали по твоему новоявленному финскому родственнику и на этом закончим метаться. Хельсинки очень перспективное место для работы и вашей с Никой жизни. А кстати, как вы там будете называться?
Вадим рассмеялся:
– Я буду Сакари Хаависто, а Ника соответственно Синикка Хаависто, а наш сынок Евгений станет Вейкко.
Проводив Бориса на паром, Вадим сел в кабинете управляющего гостиницей и начал прикидывать варианты, с какой стороны подойти к выполнению задания Родины. В дверь заглянула Ника и спросила:
1
Здравствуйте, извините, я могу здесь присесть?
2
Я не понимаю по-фински, но немного говорю на русском.