Страница 18 из 22
Сам Берия также лично издевался над уже осуждёнными. Так, в январе 1954 г. бывший начальник 1-го спецотдела НКВД Л.Ф. Баштаков показал о последних часах жизни бывшего кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Р.И. Эйхе: «На моих глазах, по указаниям Берия, Родос и Эсаулов резиновыми палками жестоко избивали Эйхе, который от побоев падал, но его били и в лежачем положении, затем его поднимали, и Берия задавал ему один вопрос: «Признаёшься, что ты шпион?» Эйхе отвечал ему: «Нет, не признаю». Тогда снова началось избиение его Родосом и Эсауловым, и эта кошмарная экзекуция над человеком, приговорённым к расстрелу, продолжалась только при мне раз пять. У Эйхе при избиении был выбит и вытек глаз. После избиения, когда Берия убедился, что никакого признания в шпионаже он от Эйхе не может добиться, он приказал увести его на расстрел»[94].
Отдельной строкой следует упомянуть и сексуальную окраску многих расправ. Те же сотрудники Куйбышевского оперсектора НКВД (не только расстрелянные в Новосибирске в 1940 г., но и оставшиеся безнаказанными милиционеры) в 1938 г. заставили совершать в своём присутствии половой акт осуждённую учительницу и осуждённого мужчину, обещая за это помиловать. Сразу после окончания «представления» несчастные были задушены. Оперативник Куйбышевского оперсектора С.К. Иванов оклеветал забеременевшую от него уборщицу как шпионку и лично участвовал в её расстреле, причём начальник оперсектора Лихачевский при этом, смеясь, подсчитывал, сколько в результате Иванов сэкономил на алиментах... Новосибирский контрразведчик Отто Эденберг сожительствовал со своим агентом актрисой Иолантой Мацур прямо в тюрьме, где та была внутрикамерной осведомительницей, а когда женщина забеременела, составил «альбомную справку» на неё с целью добиться расстрела наложницы как шпионки. В приговоре 1941 г. над руководящими работниками управления НКВД по Алтайскому краю глухо упоминалось, что начальник Бийского оперсектора В.И. Смольников допустил, а его подчинённый Г.С. Каменских «производил исключительные зверства и циничные издевательства над женщинами при приведении приговоров с высшей мерой наказания»[95].
Побеги
Карательную практику определённым образом корректировали побеги, в том числе осуждённых к высшей мере наказания. Попытки бежать из-под стражи были частым явлением, хотя нередко заканчивались гибелью беглецов. Газета «Дело революции» в 1920 г. не раз публиковала сообщения Новониколаевской чека о таких инцидентах. Так, 17 июля при попытке бежать был застрелен заведующий химотделом райсовнархоза инженер В.Н. Скворцов. 28 сентября 1920 г. сообщалось, что выведенный на расстрел «агент польской контрразведки» А.Г. Остапкович воспользовался темнотой и бежал, но «попался в одну из устроенных засад в Нахаловке» и был застрелен – «смерть констатирована врачом». 3 октября сообщалось, что неделей ранее трое арестованных чекистами пытались бежать при конвоировании к станции Коченёво, но были убиты охраной — впрочем, возможно, это была чекистская инсценировка побега, и с арестованными просто расправились. Состоялся и групповой побег 12 «важных арестантов», произошедший 8 октября 1920 г. (арестованные — в основном, бывшие офицеры, — боясь расстрела, в темноте напали на караул и выломали ворота) и закончившийся, похоже, удачно для нескольких человек[96].
Частые побеги вынуждали власти предпринимать неординарные меры борьбы с ними. В мае 1921 г., в связи с участившимися побегами арестованных, Екатеринбургский губисполком вместе с губчека приняли совместное постановление, которое предусматривало институт заложничества среди заключённых. Администрация тюрьмы получала право в случае побега отобрать по своему выбору и расстрелять пятерых заключённых.
36-летний житель села Баган Василий Малашенко, будучи 26 сентября 1930 г. выведен в составе группы из 25 человек на расстрел в Новосибирске, воспользовался темнотой и бежал при «сопровождении его к месту расстрела». Как отмечали составители акта о расстреле и побеге – комендант полпредства Н.М. Майстеров, его помощник М.П. Рачков и дежуривший в те сутки по полпредству оперработник Захаров, – беглец не был разыскан сразу. О дальнейшей судьбе Малашенко сведений нет, а его подельников, прошедших по известному делу «Чёрные», всех казнили в тот же день, в 11 часов вечера[97].
Материалы партийных органов о взысканиях за служебные проступки свидетельствуют о частых побегах приговорённых к высшей мере. Начальник Болотнинской раймилиции Запсибкрая Огневский постановлением райкома ВКП(б) в ноябре 1932 г. был снят с должности за допущение побега приговорённого к расстрелу по указу ЦИК СССР от 7 августа 1932 г. Лушкина. Другой начальник Болотнинского райотдела милиции – П.И. Лаворчик – в мае 1935 г. получил партвыговор за побег из КПЗ троих заключённых, включая двух осуждённых к расстрелу[98].
Тайные убийства
Чекистский террор затрагивал и лиц, получивших от властей официальные гарантии помилования. Так, в октябре 1921 г. зампред ВЧК И.С. Уншлихт направил архангельским чекистам следующее распоряжение относительно судьбы 10 руководителей Тамбовского восстания, которым ранее были даны гарантии сохранения жизни: «Высланный вам Тамгубчека добровольно сдавшийся комсостав антоновских банд... приговорённых официально к выселению в Архангельск, согласно постановлению Президиума ВЧК от 8 октября предлагается расстрелять, по возможности соблюдая конспирацию»[99].
Специфическим способом тайной политической казни было использование инсценированных несчастных случаев. Один из первых известных – гибель Б.В. Савинкова, относительно которой сохранилось недавно обнародованное свидетельство самого Сталина. Хотя все до сих пор известные опубликованные данные говорят именно о самоубийстве (показателен факт, что, отдавая в печать предсмертное письмо Савинкова, чекисты сделали в нём изъятия, — это, конечно, свидетельствует в пользу его подлинности), но игнорировать прямое заявление вождя народов всё же не следует.
В своих объяснениях Л.П. Берии от 27 марта 1953 г. С.Д. Игнатьев, экс-министр госбезопасности, цитировал слова Сталина, который с конца октября 1952 г. стал настойчиво требовать истязать «врачей-вредителей», отказывавшихся признаваться: «"Бейте!" – требовал он от нас, заявляя при этом, – "Вы что, хотите быть более гуманными, чем был Ленин, приказавший Дзержинскому выбросить в окно Савинкова? У Дзержинского были для этой цели специальные люди-латыши, которые выполняли такие поручения. Дзержинский – не чета вам, но он не избегал черновой работы, а вы, как официанты, в белых перчатках работаете. Если хотите быть чекистами, снимите перчатки"»[100]. Игнатьев докладывал о вещах недавних и вряд ли путал или придумывал. Информация любопытнейшая.
Само собой, что Ленин к смерти Бориса Савинкова, погибшего в 1925 г., не мог иметь отношения по определению. Очень похоже, что здесь товарищ Сталин свой собственный приказ Дзержинскому покончить с самым известным из тогдашних арестантов весьма нахально свалил на безответного Ильича... Раскаявшийся Савинков был уже не нужен, а его «самоубийство» дополнительно компрометировало этого бывшего боевика и политического лидера. «Люди-латыши», специализировавшиеся на тайных убийствах и подчинённые непосредственно Дзержинскому, тоже вряд ли сочинены. Вполне возможно, это были сотрудники комендатуры ОГПУ, в чьей твёрдости не могло быть сомнений.
Тайные убийства практиковали и чекисты на местах. Осенью 1920 г. председатель Алтайской губернской чека Х.П. Щербак приказал начальнику Бийского уездного политбюро Н. Путекле тайно убить популярного партизанского вожака И.Я. Третьяка, подозревавшегося в заговорщицкой деятельности. Только случайность помешала тогда этой чекистской расправе (в 1937 г. Третьяк был расстрелян как «японский шпион»). Впрочем, большую часть убийств сибирские чекисты не маскировали. Циркуляр полпредства ВЧК по Сибири от 14 августа 1921 г. констатировал, что «проводниками красного террора на местах являются политбюро и милиция», которые «арестованных редко доводят до места, по дороге "при попытке бежать" расстреливают», а в Мариинском политбюро Томской губчека «все арестованные кулацкие элементы и контрреволюционеры были удавлены»[101].
94
Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Том II... С. 647-648.
95
Архив УФСБ НСО, д. п-8139, л. 235-283; ОСД УАДААК, ф. р-2, оп. 7, д. п-5380, т. 2, л. 30.
96
Дело революции (Новониколаевск). 1920, 24 июля, 10 окт.; Архив УФСБ по НСО, д. п-20905, л. 140-141, 143-144.
97
Общество и власть. Российская провинция. 1917-1985. Свердловская область. Документы и материалы. Том 1. 1917-1941. — Екатеринбург, 2005. С. 281; Архив УФСБ по НСО, д. п-17386, т. 1, л. 716.
98
ГАНО, ф. п-30, оп. 1, д. 54, л. 91-91 об., д. 114, л. 78, д. 167, л. 71; РГАНИ, ф. 6, on. 1, д. 320, л. 55-56.
99
Плеханов А.М. ВЧК-ОГПУ: Отечественные органы государственной безопасности... С. 129.
100
Леонтьев Я.В. Был ли убийца у Савинкова и Есенина? // Неделя. 12-18 нояб. 1998. № 41; Реабилитация: как это было... Том I. Март 1953 - февраль 1956. — М., 2000. С. 382.
101
Гришаев В.Ф. Дважды убитые. — Барнаул, 1999. С. 42; Архив УФСБ по НСО, д. п-2853, л. 111-112; Тепляков А.Г. Красный бандитизм // Родина. — 2000, № 4. С. 83.