Страница 12 из 13
– Успокойся, дорогая, не говори ерунды. Девочки тоже бывают разные. Ну и плевать, что она такая активная! Василиска умная и добрая…
– Но вся в синяках, а дневник в замечаниях, – сердилась Изольда Игоревна. – Я вижу, как она похожа на тебя. Думаешь, я не понимаю, что ты прячешь улыбку, пытаясь строго говорить с ней? Ты просто гордишься, что Василиса – настоящая сорвиголова! Наверное, вспоминаешь детство и узнаешь в ней себя, так? Но ты забыл одну важную вещь: она – не мальчишка, а – девочка! А выглядит как бесенок!
– Зато твоя… то есть наша старшая дочь полностью соответствует твоим представлениям о примерной девочке, – сквозь смех возражал Николай Сергеевич.
– Да уж, Тося – вся в меня! Но материнское сердце безумно болит и за Василису. Что с ней будет, когда она вырастет? Кому она будет нужна?
– Ничего, не пропадет, – заверял муж.
– Меня сильно пугает, как бы она не пошла не по той дорожке.
– Василиса умная девочка, я не сомневаюсь, мы еще будем ею гордиться, – уверял жену Николай Сергеевич.
И ему никогда в жизни не пришлось пожалеть о том, что у него нет сына. Действительно, эту роль с усердием исполняла Вася. Они ходили в походы и на рыбалку, играли в домино и карты, смотрели футбол и друг в друге души не чаяли. А ведь еще неизвестно, каким бы получился сын.
– Папина дочка, – так ласково называл ее Николай Сергеевич, не в силах скрыть, что Василиса – его любимица.
А Тося и не обижалась, потому что никогда бы в жизни не пошла в лес с палаткой за плечами, по ее словам, «кормить комаров», совершенно не интересовалась домино и недолюбливала футбол. Старшая дочь была нежной, покладистой, с удовольствием научилась у мамы вязать спицами и крючком, кулинарным изыскам и шитью. Антонина и Изольда Игоревна часами могли бродить по магазинам, рассматривать разные безделушки, сплетничали обо всем на свете и высаживали фиалки на дачной клумбе.
Внешне девочки тоже были разные. Тося высокая, с хорошей фигурой, у нее открытое, красивое лицо с веснушками, большие зеленые глаза и длинные рыжие густые волосы. А как выглядит Вася, даже родители толком не знали. Все детство они только и делали, что отмывали ее от гудрона, красок и грязи. Все школьные годы боролись с ее упрямыми челками, закрывающими лицо, пытались вытащить пирсинг из ушей, носа и языка и заставляли носить юбку. Но в конце концов они увидели, что их младшая дочь из гадкого утенка превратилась в прекрасного лебедя. Время взяло свое. Как ни странно, Василиса выросла в очень красивую девушку с утонченной, романтической внешностью, которая совсем не вязалась с ее характером. Вася была худенькой, выше среднего роста, со светлыми волосами, постриженными под каре, которые, правда, прямо не лежали, так как слегка вились. У нее были большие голубые глаза и аккуратные черты лица. Этакая хрупкая студентка какого-нибудь архитектурного института…
Родители с ужасом думали о профессии, которую выберет их младшая дочь, потому что в старших классах та угрожала, что пойдет в армию, станет каскадером, водолазом или спортсменкой-мотогонщицей.
Учительница, которая прекрасно относилась к своей ученице, советовала родителям:
– Василиса должна идти в технический вуз. У нее абсолютно математический склад ума, железная логика, холодный рассудок и огромные способности к точным наукам. Она может любого мальчишку за пояс заткнуть!
Вася в последний момент вняла доводам взрослых и рассудка и, не став калечить себя дальше в спортивно-безумном направлении, поступила в один из престижнейших московских вузов на факультет, связанный с физикой, кибернетикой и приборостроением. Там Василисе пришлось несладко – с нее как с единственной девушки на потоке, вместо того чтобы сдувать пылинки, спрашивали с утроенной силой. Особенно зверствовал физик Кондрашов. Он просто взбесился, когда увидел ее у себя в аудитории на лекции:
«Куда мир катится? Что будет с наукой, если сюда стали брать баб? Наверняка блатная! Какой-то крутой папаша исполнил дочкин каприз, желание учиться среди мальчиков. Что может женщина в нашей серьезной, архисложной и абсолютно мужской области? Разве ее легкомысленная головка удержит в голове хоть малую часть формул, расчетов и теорем из того объема, что способен запомнить мужчина? Да ведь девчонка думает только о косметике, мальчиках и своей внешности. Нет, следует на корню пресечь ненужную практику брать на факультет девиц и гнать ее отсюда в шею. Наука не для женских мозгов, и надо дать понять другим особям женского пола, что здесь им не место, чтобы они сюда нос не совали. А то сейчас на факультете одна эта детка, в следующем году их будет уже пара-тройка… начнутся сплетни, интриги… Мужики тоже перестанут думать – женские особи начнут их отвлекать своими короткими юбками от лекций и семинаров. И куда мы докатимся?»
Так думал старший научный сотрудник Кондрашов, преподаватель, очень требовательно относящийся к студентам. И если бы он был какой-то старой каргой, то есть старым сычом, или пнем, его брюзжание еще можно было бы понять. Но Петр Леонидович был молодым голубоглазым блондином лет тридцати пяти, вполне симпатичным. Правда, он много сил положил на то, чтобы выглядеть лет на двадцать старше. Прическа у Петра Леонидовича была старомодной, под «горшок», щеки заросли противнейшей бородкой, которая, по мнению Василисы, мужчинам-блондинам совсем не идет. У преподавателя же она была к тому же какой-то рыжей, неухоженной. А на зачетах и экзаменах, во время которых Кондрашов просто упивался кровью студентов, борода так и вовсе тряслась отдельно от лица хозяина, словно жила своей собственной жизнью.
Ночами иногда Васе снился кошмарный сон: она, словно кролик, сидит перед Петром Леонидовичем, а тот с покрасневшим лицом, брызжа слюной, бушует как ураган. Василиса замечает, что его борода нечиста, в ней застряли кусочки еды. С ужасом понимает: он сожрал предыдущего студента! Вася просыпается в холодном поту, вздыхая: «Надо же такому присниться…»
Но и в жизни господин Кондрашов делал все, чтобы испортить кровь, нервы и жизнь студентке Лапиной Василисе Николаевне. Это замечали все, но управы на него не находилось, поскольку он был любимым в прошлом студентом декана факультета, а ныне талантливым молодым ученым и преподавателем. Петр Леонидович постоянно следил за тем, как Василиса посещает его лекции, что сделать было легко, ведь единственная девушка являлась на потоке, так сказать, «бельмом в глазу». Стоило ей пропустить хоть одно занятие, причем даже по уважительной причине, из-за болезни, он тут же засыпал ее вопросами именно по пропущенному материалу. Одногруппники это уже знали и всегда старались помочь Василисе, к которой так предвзято относились, – писали ей лекции под копирку.
Но по части учебы Вася могла дать фору любому. Все остальные могли в аудитории отдыхать и даже откровенно спать, поскольку вредный преподаватель спрашивал только студентку-девушку, пытаясь подловить ее хоть на чем-нибудь. Только ничего у него не получалось – Василиса знала все. И не просто знала – могла логически объяснить и решить любую задачу, что уж никак нельзя было зазубрить.
И Петр Леонидович сдался.
– Вы, Лапина, не женщина! – выдохнул Кондрашов, раскрасневшись, так и не смирившись с мыслью, что женщина способна знать его предмет, как он сам.
– Очень даже женщина, можете спросить у моего мужа, – ответила девушка, забирая зачетку со стола с твердой пятеркой по его предмету.
Кстати, о муже. Отбоя от кавалеров у Василисы не было еще со школьной поры. Сначала ребята, конечно, принимали ее за «своего чувака», но вскоре отметили, что Василиса стала весьма привлекательной девушкой, да еще и с характером без капризов. Так что с ней вполне можно было и дружить, и крутить любовь.
Более того – за нее развернулось настоящее сражение. На передний план быстро выдвинулся друг детства Миша Комаров. Вернее, он просто был физически всех сильней, вот и отбил ее у других ребят, применив силу и ловкость. Потому те в страхе быть поверженными близко к ней и не подходили.