Страница 31 из 46
Заканчиваю, не узнавая свой просевший голос.
– Но промолчал он потому, что... – продолжает за меня Раду. – Потому что не захотел ни с кем делить такое сокровище. Потому что как увидел её, внутри всё сжалось и больше не разжималось. Всю ночь ворочался без сна, не помогали ни вино, ни снадобья. К рассвету будто десять лет прошло, так зверски скребло в районе сердца.
Я прокашливаюсь, внезапно смутившись его пронзительного взгляда даже больше, чем развязных прикосновений. Увеличившиеся зрачки буквально вжимают меня в подушку.
– На свадебном пиру жених сиял, чего нельзя сказать о невесте. Глядя на неё, собравшиеся гости шушукались между собой, а отец, достопочтенный викарий, всё больше хмурился и...
И финиш. Раду снова набрасывается на мои губы. Сердце каучуковым мячом колотится в рёбра. Кажется, дом под нами ходит ходуном, хотя оба цепенеем, ошеломлённые ударившей по нам реакцией.
– Так... На чём мы там остановились... – Первым приходит в себя Раду, но мне по-прежнему проще не дышать, чем удерживать нить повествования. – Когда молодым пришла пора уединиться для первой брачной ночи, во двор заехал молодой князь на вороном жеребце. Пожелал новобрачным счастливой жизни и одарил всех присутствующих золотыми монетами, а последний мешочек отдал жениху, со словами, что явился забрать своё. А потом увёз невесту в свой замок, завёл в княжеские покои и началось самое интересное.
Он замолкает, намекая, что продолжать придётся мне. Пальцы по-хозяйски сминающие мои ягодицы совсем не способствуют ни раскрепощённости, ни мыслительному процессу. Впрочем, кого это волнует?
Я всё ещё категорически не представляю, как можно описывать настолько интимный процесс, глядя другому человеку в глаза.
– Может, благородный князь не стал пользоваться своей привилегией и просто выручил бедняжку? – подаю полный надежды голос.
– Князь оказался ни черта не благородным, – непреклонно ухмыляется Раду. – Он сразу положил девушку на огромную кровать и быстренько скинул с себя всю одежду. – Тут он прерывается, чтобы убрать вторую руку из-под своей головы и накрыть ладонью мои пальцы, нервно подрагивающие на его груди. – Расскажешь, что они делали дальше?
– Она спустила с плеч лиф платья и залилась краской.
Ага, примерно как я сейчас.
– А его завела её нерешительность, – жарко и быстро нашёптывает Раду, задирая на мне пижаму. – Князь навис на ней, языком спустился от нижней челюсти к ключицам. Ты не представляешь какие у неё охренительно вкусные коричневые соски...
Зато я прекрасно чувствую, как Раду их прихватывает зубами и выгибаюсь, не сумев сдержать стона.
– Такие маленькие, острые, сладкие... – холодит дыханием влажные мазки, оставленные на коже. – Расскажи, Чертёнок, что она чувствовала?
– Она... У неё язык начал заплетаться.
Пытаюсь дышать ровно, но щёки и шею сильно печёт. Хочется умыться холодной водой, чтобы остудить горящую кожу.
– Ну всё, хватит стесняться... Девочка моя... Подскажи, как ей больше хотелось? Вот так? – он плавно толкается бёдрами мне между ног и накрывает коротким поцелуем губы, когда я непроизвольно вскрикиваю. Отрывается на мгновение, чтобы посмотреть мне в глаза. – Или вот так? – Опустив ладони вниз, поддевает резинку пижамных штанов большими пальцами. До колен спускает, а оттуда уже рывком ноги снимает их полностью.
– Или как? – уточняю чужим голосом, растворяясь в его расширенных зрачках. Сумасшедшая реакция тела, внезапно оказавшегося лежащим на спине под тяжестью Раду, захлёстывает полностью.
– Сейчас покажу... – «И не только покажу» – обещает его дерзкая улыбка. – А ты не отвлекайся, рассказывай.
Часть 3. Глава 3
Простыни сохранили тепло мужского тела. Чувствую спиной его остатки и жар тугих мышц на себе. Я словно в коконе из чужого запаха, пульса и прикосновений.
– Не надо, – вырывается у меня хрипло, когда Раду, не расстёгивая, стаскивает верх моей пижамы через голову.
Неосознанно сжимаюсь, пытаясь прикрыть грудь. Кожа покрывается мурашками, соски начинают ныть под его взглядом, но пока могу – стою на своём.
– Всё, что происходит между нами, останется в стенах этого дома. Перестань подавлять свои желания. Хотеть близости естественно. – Он бросает вещь куда-то себе за спину, ни на секунду не отводя от меня глаз. Смотрит как заколдованный, даже не моргает.
Упрямо сбрасываю с плеч его пальцы. У меня своя война. Хотеть можно чего угодно, а делать нужно с головой.
Он оперативно сдавливает мои запястья, силой разводя руки в стороны, и крепко прижимает их к матрасу. Я так же крепко зажмуриваюсь, отворачивая лицо, потому что Раду наваливается сверху всем весом. Впервые – всем весом.
Тяжёлый, зараза. Не вдохнуть, не то что двинуться.
Застываю, в ожидании насильственного вторжения, однако он немного отстраняется, ровно настолько чтобы вернуть мне способность дышать, и спускается ниже. Успокаивающе зацеловывает веснушки на ключицах до тех пор, пока моё сопротивление не сходит до невнятного сопения. Сложно упираться, распластавшись морской звездой под большим и сильным мужчиной. Но...
Боже, сколько между нами этих «но».
Наша близость сейчас ощущается особенно остро. Раду прав. Я хочу его. Искренне. Всепоглощающе. Хочу спрятаться за ним от целого мира и до самого рассвета дышать запахом расписанной чернилами кожи, слышать его голос, изучать реакции тела. Но в то же время имею полное право знать, что происходит. Он будто знает обо мне всё, а о себе молчит! Больше всего на свете ненавижу, когда мне морочат голову. Между нами ничего не будет, пока я не выясню с кем делю постель.
Не знаю как, но Раду улавливает пиковый момент моего колебания. Незамедлительно имитирует бёдрами несколько плавных толчков, заставляя невольно подаваться навстречу и предательски истекать влагой.
– Ты такая красивая. Когда вижу тебя голой – дышать больно.
Шёпот рассыпается по телу мурашками. Промежностью через тонкую ткань его белья чувствую трение эрекции.
Адреналин бьёт по мозгам.
Я застываю, боясь сорваться. Давление внизу становится невыносимым, вспарывает волю. Замутнёнными глазами смотрю в лицо нависающего сверху Раду, совершенно не понимая, что делать. С одной стороны, неприступность мой единственный козырь. Раду меня стращает морозом, я его за это обламываю. Пока хватает выдержки, мы на равных. А с другой стороны, у меня самой не получается дышать под его взглядом. Там столько обещания... Такой голод: необузданный, лютый... но и неуправляемый.
Смотрю в его глаза и с упавшим сердцем понимаю – не отпустит. Ни сейчас – из спальни, ни после – из этого дома.
– Речь шла только о сказке. – Пытаюсь улыбнуться, хотя не получается даже губы растянуть. Какой-то мощный первобытный инстинкт требует немедленного освобождения. Не сомневаюсь, если поддамся секунды не пожалею. Жалеть буду потом, когда почувствую себя безвольной течной самкой.
И то ли у меня действительно настолько потерянный вид, то ли Раду сам понимает, что поторопился, но спустя пару секунд напряжённой тишины он разжимает пальцы с моих рук и отстраняется, перенося свой вес на локти.
– Влада...
Его эмоции заперты за крепко сжатыми веками, лишь часть их срывается в этом выдохе – будто резким ударом в спину выбитым.
Расстояние между нами остаётся критическим. Раскалённый воздух обжигает горло и лёгкие. Готова поспорить, что ещё чуть-чуть – один случайный стон, ещё пара касаний, и Раду точно перестанет волновать моё согласие.
– Я поднимусь к себе...
– Не сейчас! – рявкает он, обрывая мою невнятную просьбу. Тяжело дышит, вцепившись мне в бёдра мёртвой хваткой и добавляет тише: – Я только немножко потрогаю. Не бойся.
И ведь не произнёс ничего особенного, а у меня внутри всё стягивается, как перед оргазмом.
Раду мягко ложится щекой на мою грудь над самым сердцем, на контрасте требовательно сгибает мои ноги в коленях.