Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 10

Ядвига с Макаром снова переглянулись.

– На самом деле, Аленушка, господину Цареву бродить зачарованными тропами вовсе не нужно, – ответил Сорокин. – В ближайшие пять дней дальше поселка он не уйдет: будет гулять по кабинетам администрации и проверять документы у бухгалтерии и кадровиков. Именно для этого его с нами и отправили. Однако по пути пришлось внести в план небольшие коррективы.

– Например, притащить его в гости к лешему, – кивнула я.

– Например, дать вашему директору время, чтобы он успел зачаровать документы, – едко возразила Ядвига Марковна, – и заменить жар-птиц на золотых фазанов, драконов на ящериц, а трын-траву на степной ковыль. Согласитесь, девочки, если проверять бумажки приехал непосвященный человек, значит, читать его отчеты будет кто-то такой же. Поэтому-то мы Царева и решили кругом провезти – сначала в лес на прогулку, а потом уж к Владиславу Игоревичу на рюмку чая.

– Вы уж нам подыграйте, девоньки, – с грустью в голосе попросил Макар Евгеньевич. – Мы тут немного посидим, по осенним дорожкам походим, а потом в поселок поедем. Мешать вам не станем.

С моих губ сорвался тихий смешок.

– Свежо предание, – буркнула я.

Сорокин оживился.

– А что, Василиса Матвеевна, ваши дракончики из гнезда уже вылетают? – вдруг поинтересовался он.

– Вылетают.

– Как интересно! Понаблюдать за ними позволите?

– Позволю, конечно, – я пожала плечами. – Только летают они пока низко и не очень уверенно.

– Это ничего, – махнул рукой Макар Евгеньевич. – Я, Василиса, на летающих драконят давно посмотреть мечтал. Нарочно в этот раз время инспекции выбрал, чтобы к их вылету успеть.

Я глубоко вздохнула. Убила бы, честное слово.

Барская открыла рот, однако сказать ничего не успела. В сенях скрипнули дверные петли, послышались шаги. Алена подскочила с места и кинулась заваривать чай.

Дубравин и Царев вернулись чрезвычайно довольными.

– Коллеги, я ошеломлен, – заявил Иван Андреевич, усаживаясь за стол рядом с Макаром Сорокиным. – Честное слово! У вас не заповедник, а сказочная страна. Я ни разу не видел, чтобы на одной территории было собрано столько краснокнижных растений! А ведь мы гуляли неподалеку от опушки и даже не углубились в лес!

– Дубочки мои вам тоже понравились? – с улыбкой поинтересовался леший.

– Ваши дубы, Глеб Иванович, – былинные богатыри, – охотно откликнулся Царев. – Я-то думал, вы мне хиленькие ростки покажете, а у вас там три в одном – мощь, сила, красота. Кстати, коллеги. Я слышал, что, кроме леса, в этот заповедник входят еще какие-то объекты.

– Верно, – кивнула Алена. – Мы, Иван Андреевич, работаем в четырех природных зонах: в лесной, озерно-болотной, почвенной, объединяющей три поля с уникальным плодородным грунтом, и горной.

– То есть как – горной? – удивился Царев. – Тут есть настоящие скалы?

– Есть, – кивнула я. – Вы слышали о гряде, которая называется Змеиным хребтом?

– Конечно, слышал.

– О ней мы сейчас и говорим. В горную зону заповедника входит нижний участок Змеиного хребта.

– Теперь понятно, – глаза Ивана блестели, как звезды. – Ох, и богаты же вы, коллеги! Туристы будут в восторге!

Алена замерла с поднесенной ко рту чайной чашкой. Сорокин и Барская перестали жевать.

– Туристы? – переспросила я. – Какие еще туристы?

– Обыкновенные, – пожал плечами Иван. – Которые в следующем году приедут в ваши угодья.

В горнице повисла тишина.

– Вы, должно быть, не в курсе, – сообразил Царев. – Дело в том, коллеги, что в ближайшее время эту территорию должны включить в список туристических объектов России. Знаете, прогулки по таким лесам, как ваш, сейчас очень популярны. Жители больших городов готовы платить хорошие деньги, чтобы посмотреть на диких зверей и живописные пейзажи. Поверьте, это настоящая золотая жила. Возьмите хотя бы Орловское полесье или воронежский бобриный заповедник. Экскурсанты едут туда потоком, а вместе с ними едет благоустройство территории, увеличение заработной платы сотрудникам и дополнительные средства на хозяйственные дела.

– У нас в средствах и так нет особой нужды, – пробормотал Глеб Иванович.

– Развитие туризма, в том числе экологического, является личным указом президента, – заметил Царев. – Я сюда для того и приехал, чтобы осмотреть местность и обсудить с вашим директором будущие туристические маршруты.

– А как же документы? – удивился Макар Евгеньевич. – Нам сказали, что вас командировали для ревизии бумаг.

– Для этого тоже, – кивнул Иван. – Сегодня-завтра я, конечно, их полистаю, однако потом буду детально изучать природные зоны заповедника.

Вот это поворот! Эта златовласка правда думает, что мы пустим его на зачарованные поляны?..

– Иван Андреевич, – мягко произнесла я, – вы же биолог, и должны понимать, что наш заповедник для туризма совершенно не подходит. Его флора и фауна настолько уникальны, что мы не можем пустить сюда посторонних людей. Страшно представить, какие травы могут вытоптать эти самые экскурсанты и какие сломать кустарники.

Царев вежливо улыбнулся.

– Вы утрируете, Василиса Матвеевна, – сказал он. – К редким травам и кустарникам туристов никто не подпустит. Для этого и разрабатываются специальные маршруты – чтобы людям было интересно, а растения и животные от этого интереса не пострадали. Поверьте, туристы никому не причинят вреда. Мы с коллегами об этом позаботимся.

– Владислав Игоревич в курсе ваших планов?

– Ему должны были о них сообщить, – подтвердил Иван. – Думаю, как руководитель заповедника, он понимает, насколько это важное и нужное дело. Вы все тоже это скоро поймете.

А не поймете, так привыкните, ага. Это же надо выдумать: туристические тропы в волшебном заповеднике! Не знаю, что за спектакль устроили господа из природоохраны, однако место действия они выбрали неудачное. Надеюсь, Бессмертный сможет это популярно объяснить и Цареву, и его чокнутому начальству.

Допив чай, московская делегация удалилась. Глеб Иванович вызвался проводить ее до опушки.

– Сдается мне, Вася, ждут нас в ближайшие время приключения, – мрачно сказала Алена, когда все они скрылись за деревьями.

Я устало потерла виски.

– Я в этом не сомневаюсь, Аленушка.

ГЛАВА 2

Владислав Бессмертный был невозмутимым, как горный склон. О его удивительном умении держать себя в руках ходили легенды и сочинялись баллады. Пост директора волшебного заповедника он занимал много лет, и за это время его ни разу не видели раздраженным или извергающим проклятия. Некоторые острословы считали, что глубочайший флегматизм господина директора напрямую связан с холодом его рук – якобы однажды зимней ночью этот чародей мирно умер в собственной кровати, однако утром восстал по звонку будильника и отправился на рабочее место. После этого его карьера пошла в гору – так как нежити глубоко плевать на проблемы теплокровных созданий, любые неудачи, потрясения и задания руководства воспринимались им без нервотрепки.

Эти домыслы, конечно же, были полной ерундой. Принадлежность Владислава Игоревича к миру живых подтверждал ежегодный медосмотр, а нервничал он довольно часто, только без криков и все тех же проклятий. В такие моменты внутреннее состояние Бессмертного определял его взгляд – такой холодный и тяжелый, что им можно было забивать гвозди и разламывать тектонические плиты. Попадаться директору на глаза в это время было опасно, ибо существовала вероятность, что спокойный и уравновешенный колдун спокойно и уравновешенно втопчет попавшегося на глаза подчиненного в линолеум или асфальт.

Умение Владислава Игоревича держать себя в руках в купе с прекрасными управленческими навыками вызывало у нас, сотрудников заповедника, ощущение, что худощавая спина Бессмертного – это каменная стена, способная защитить нас от любого чудачества московского руководства. Когда же на следующий день после прибытия столичных проверяющих директор созвал нас на внеочередную летучку, многие (в том числе и я) шагали в административный корпус с твердой уверенностью – все будет хорошо.