Страница 44 из 118
Так считает мой отец, мосье. И не он один думает подобным образом. Иногда старики приходят в отчаяние от власти соотечественников. И даже говорят: пускай вернутся белые!
Он помолчал немного, и улыбка больше не появлялась на его лице.
— Но это же не выход из положения — назад в прошлое! Просто нам самим пора становиться другими.
О происшедшем на «Ангарске» диспетчер знал немногое. Ночью на судно напала банда пиратов, кажется, шесть человек. К судну втихомолку подошел катер, с его борта забросили на палубу теплохода кошки на длинных веревках — по ним и забрались. Что там, на судне, произошло, неизвестно. Знает только то, что четверо были обезоружены, но сумели выпрыгнуть за борт, а двоих задержала команда. Утром их сдали полиции.
Сообщив все это, молодой человек восхищенно добавил:
— Моряки ваши, мосье, вели себя как настоящие парни. Не то что некоторые…
Под «некоторыми» подразумевались экипажи других заходивших в африканские порты судов. В печати в последнее время все чаще сообщалось о случаях пиратских нападений на стоящие на рейде суда. Команды сопротивления не оказывали — отдавали все, лишь бы не связываться с вооруженными и беспощадными бандитами. Отпор, который получили пираты на борту «Ангарска», выглядел необычным. Но все ли целы на «Ангарске»? И почему судно задержано?
Этого диспетчер не знал.
— Как добраться до судна? — поинтересовался Антонов. — Можно ли связаться по радио, сообщить им, чтобы прислали шлюпку?
Молодой человек покачал головой:
— Увы! Наша УКВ вчера вышла из строя. Какая-то деталь полетела. А запасной нет. Ночью послали машину в Дагосу за запасной. Будет к вечеру, не раньше.
— Тогда доставьте меня на вашем портовом катере.
— Представьте себе, мосье, ни одного катера, — молодой человек встал из-за стола, высокий, хорошо сложенный, прошелся по комнате. — На лоцманском в моторе запоролся подшипник — ремонтируют. А свой катер капитан послал в Кулу к рыбакам — рыба нужна на свадьбу.
Диспетчер подошел к Антонову, взглянул ему в глаза и сказал тихо, будто обращался к сообщнику:
— Мосье консул, это же никуда не годится! Все разваливается. Идет откровенный подрыв режима. Действуют противники, а с ними действует самое худшее в наших традициях. Самое худшее!
Он вдруг возмущенно взмахнул руками:
— Свадьба! Видите ли, у родственника капитана порта свадьба, и по сему поводу капитан уже третий день не работает, гоняет служебную машину, эксплуатирует единственный быстроходный катер, снял с рабочих мест десяток людей, отправил очищать от мусора двор, на котором будет проходить гулянка…
Диспетчер подошел к окну и ткнул пальцем в сторону океана, где в белом мареве угадывались голубоватые контуры стоящих на рейде судов.
— Суда, пришедшие за деревом, простаивают по неделе в ожидании лоцмана, пограничных властей, причала, мы за это платим им штрафы, а портовики не могут порой заработать даже на пару маисовых лепешек.
Обернулся к Антонову, красивое лицо его перекосила гримаса, будто он делал какое-то большое физическое усилие, сжал пальцы в кулак, да так, что они хрустнули:
— Действовать надо! Действовать! Спасать революцию! И к этому делу народ привлекать! — Он еще ближе подошел к Антонову. — Знаете, что нам нужно сейчас, товарищ консул? Нужны повсюду народные комитеты защиты революции! Чтобы вызвали докеры к себе в такой комитет капитана порта и спросили, где катер, пусть ответит!
Когда Антонов уходил, диспетчер пошел провожать его по коридору до самого выхода:
— Постараюсь, товарищ, найти способ сообщить на «Ангарск» о нашем приезде. Не беспокойтесь! — Он задержал руку Антонова в своей. — И вот еще что… Передайте ребятам на «Ангарске», что в порту все ими восхищаются. Так и надо действовать против врага — бить по зубам! У нас есть пословица: «Столкнувшись с опасным зверем, на ноги не надейся, положись на руки».
Подъезжая к дому, где живут Хисматулины, Антонов уже издали увидел зеленый «уазик». Рядом с ним в тени дерева стояли Ольга и Семен. Оба были одеты в бежевые дорожные костюмы, головы их украшали глубокие пробковые шлемы, а ноги защищали высокие резиновые сапоги.
— Что за маскарад? — изумился Антонов.
Тоненькая фигурка Ольги отлично смотрелась в полувоенном костюме, а пробковый шлем, большие темные очки-велосипед, кожаный стек в руке создавали облик героини американского кинобоевика о захватывающих приключениях в джунглях.
— И куда же вы собрались?
— В джунгли! — задорно бросила Ольга, довольная произведенным впечатлением.
Оказалось, что Хисматулину сегодня необходимо выехать по делу в ближайший от Алунды район лесозаготовок — посмотреть, что повалили вчера и нет ли среди кряжей подходящего для покупки. Ольга уговорила Семена взять ее с собой, никогда не была в джунглях.
— Уговорила? — изумился Антонов и пытливо взглянул на жену: — Что это с тобой случилось, любезная? Ты даже в наш сад боишься шагнуть, а тут вдруг в джунгли!
— А вот так! — с веселым вызовом бросила Ольга. — Хочу, и все! Осмелела наконец! — И небрежно стегнула стеком по сапогу. — Сапоги — это для защиты от змей, — гордо добавила она. — И стек тоже!
— Надо же! Ты теперь и змей не боишься! — улыбнулся Антонов.
— Поедете с нами? — спросил Хисматулин. — Весь вояж часа на три, не больше.
Антонов покачал головой:
— Не могу. Мне надо в полицейское управление.
— Жаль! — скривила губы Ольга. — Семен утверждает, что путешествие будет необыкновенным.
Он снова с удивлением взглянул на жену. В самом деле, что произошло с ней за последние два дня? Вдруг решилась поехать в Алунду, теперь вот — в джунгли. С чего бы это? Ее настроение менялось часто совсем неожиданно и по самым пустяковым поводам, хотя внешне это почти не было заметным, Ольга умела себя держать в руках. В какую сторону качнулся маятник ее настроения теперь? Может быть, поняла, что отношения их на самом краю, и решила дать задний ход?
Из подъезда вышел Камрон, шофер Хисматулина, принес большой пластмассовый короб дорожного холодильника, в котором позвякивали бутылки. Увидев шофера, Хисматулин взял Антонова под руку, отвел в сторону и вполголоса сообщил!
— Так вот. Бывший коллектор французской геологической экспедиции Квеку Ободе жив и здоров, работает мотористом на лесопилке. — Хисматулин кивнул в сторону шофера, который укладывал дорожный холодильник в машину, у Камрон операцию провел отлично. Представился соседям, мол, приехал из деревни, ищет родственника…
Хорошая новость! Камов будет доволен. Значит, кто-то стремится ввести нашего геолога в заблуждение, кто-то весьма заинтересован скрыть данные французской экспедиции.
— Не проболтается ли твой Камрон? — забеспокоился Антонов. — А то этого самого Ободе могут где-нибудь и пристукнуть. Сейчас обстановка такая: кто кого!
— Думаю, не проболтается.
— Хорошую африканскую пословицу я сегодня слышал, — сказал Антонов, — «Столкнувшись с опасным зверем, на ноги не надейся, положись на руки».
— У африканцев отличные пословицы, — согласился Хисматулин.
Офицера, который занимался делом «Ангарска», Антонов не застал в полицейском управлении. Сказали, что будет через час. Делать было нечего, и Антонов поехал в порт — взглянуть, как грузят на борт стоящих у причалов судов цветные породы дерева. Кряжи, как правило, были солидной толщины — среди деревьев, которые растут у нас в России, такие гиганты и не встречаются. На глазах Антонова мощный восьмиосный лесовоз приволок в порт всего один кряж. Ничего подобного Антонов раньше не видывал — четыре метра в поперечнике! На пне такого великана вполне мог поместиться автомобиль. Дерево непростое, большой цены, — срез алого цвета, кажется, что из него сочится кровь. Лет двести-триста стоял великан в джунглях. И вот свалили! Многие лесные массивы давно отданы на откуп иностранным компаниям — в этих массивах рубится все ценное безо всякой пощады. Хисматулин рассказывал Антонову, что асибийцы давно перестали быть хозяевами в своих лесах. Он, например, покупает дерево для своего объединения у… итальянцев. Недавно в одном из своих выступлений президент Кенум Абеоти заметил, вроде бы между прочим, что для республики будет полезно отказаться от несправедливых договоров на лесные концессии, заключенных с иностранными фирмами прежними правителями. И хотя сказано это было осторожно, не прямиком, скорее предположительно — в западной печати тут же поднялся шум: красные в Дагосе посягают на традиционные торговые связи Асибии с Западом!