Дышать тобой

Наконец-то мы добираемся до моста. Мне придется попросить поймать такси на обратном пути, хотя я люблю гулять по улицам этого древнего города. Последнее, что я хочу делать прямо сейчас, это падать в обморок.

Мост перегружен замками. Я читала, что в городе принято периодически срезать некоторые замки, чтобы освободить место для новых, но я притворяюсь, что этого не произойдет. Хотелось бы думать, что этот маленький символ, каким бы банальным он ни был, выдержит испытание временем.

Группа влюбленных пар делает то же самое, и я улыбаюсь при виде девочки-подростка и ее такого же молодого парня, которые в экстазе цепляют свои замки на мосту. Я знаю, что некоторые люди смотрят на них и думают, что им еще многому предстоит научиться, но мне хотелось бы верить, что есть и другие, которые находят свою вторую половинку в молодости.

Ребята притихли рядом со мной, и я оглядываюсь. У каждого в руке по замку, и они смотрят на него. Я думаю, они наконец-то увидели слова, которые я написала на них, когда они не смотрели. У Картера я написала “моя душа”. У Логана я написала “ мое сердце”. А у Куэйда я написала “ моя жизнь”. Мы говорили об этом давным-давно, когда были детьми, и я пыталась выразить словами, что они значат для меня. Судя по выражению их лиц, они помнят этот разговор.

Интересно, все ли слова, которые мы когда-либо говорили друг другу, выгравированы в их сердцах так же, как в моем?

Картер прочищает горло и протягивает мне замок, который он держал, и достает свой телефон. 

— Я собираюсь делать снимки, пока мы делаем это, — объясняет он, и я нежно улыбаюсь ему. Он делал больше снимков в последние несколько дней после всего этого взрыва эмоций, и я рада, что у всех них будет что-то осязаемое, на что можно будет оглянуться, когда все это закончится.

Я закрепляю замок Картера и свой на место, пока Куэйд и Логан делают два других. Щелчок защелкивающегося замка останется со мной надолго. Сейчас они все смотрят на меня, и я боюсь того, что они могут увидеть. Иногда мне кажется, что я сделана из ничего, кроме прерывистого сердцебиения, и мне интересно, видят ли они это. Могут ли они это понять.

Хотелось бы думать, что они могут. Точно так же, как мне хотелось бы думать, что эти замки останутся на этом мосту навсегда.

Точно так же, как мне хотелось бы думать, что наша любовь может длиться вечно.

ГЛАВА 6

ТОГДА

КУЭЙД

— Твоя девушка выглядит потрясающе в своей форме для чирлидинга, Куэйд, — насмехается Бруклин Эванс, тщательно облизывая губы и вытягивая руку над головой.

Вместо того, чтобы ответить кулаком ему в лицо, как он того заслуживает, я полностью игнорирую его самодовольную ухмылку и просто продолжаю разминку. Я знаю, что он пытается вывести меня из себя, но я не собираюсь заглатывать наживку. Конечно, в моих мыслях, этот напыщенный мудак получает чертовски хорошую взбучку. Я просто не могу действовать в соответствии со своими желаниями прямо сейчас. Не после того, что тренер объявил команде этим утром.

Наконец-то он ставит меня капитаном.

После трех лет борьбы за позицию, надрываясь на поле и за его пределами, чтобы показать ему, что работа всегда должна была принадлежать мне с самого начала, тренер, наконец, пришел в себя. Быть капитаном, огромное достижение для любого игрока, но поскольку это мой выпускной год в школе и скауты колледжа будут сидеть на трибунах, делая заметки к большинству наших игр, мне нужно сделать все, что в моих силах, чтобы выделиться, и это означает, что я получаю как можно больше тачдаунов, демонстрируя при этом, что я командный игрок.

Единственный, кто не слишком доволен изменениями, это придурок, который не может оторвать глаз от моей девочки, когда она отрабатывает сальто назад с остальными членами команды поддержки. Как и я, Бруклин хотел титул для себя, и он мог бы стать достойным соперником, если бы не был таким придурком. Бруклин, возможно, один из лучших полузащитников, которых когда-либо видела наша школа, но он вероломный придурок, который вытолкнул бы собственную бабушку на полосу встречного движения, если бы думал, что это улучшит его игру. Он играет только за себя, и это делает из него паршивого товарища по команде, не говоря уже о капитане команды.

— Блядь! — Стонет он, преувеличенно кусая костяшки пальцев, вызывая несколько смешков у парней, разминающихся рядом с ним. Я стараюсь игнорировать их, насколько могу, но, когда некоторые из них незаметно поправляют свое барахло, истекая слюной, моя голова поворачивается в сторону Вэл, чтобы посмотреть, что, черт возьми, происходит. И когда я это делаю, мое сердце чуть не выпрыгивает изо рта, когда я смотрю, как Вэл садится на шпагат, как будто это ее вторая натура. Она стала отличной гимнасткой. Я был бы первым, кто похвалил бы ее преданность спорту, если бы ее гибкое тело не устраивало шоу для парней из моей команды, раздавая им всем синие мячи. Я знаю, что их пристальный взгляд на нее непреднамерен, но это слишком для моей ревнивой задницы.

— Держите глаза в своих глазницах, ребята, или я лично засуну их обратно. Вы меня поняли? — Предупреждаю я, стиснув зубы.

Большинство моих товарищей по команде возвращаются к разминкам под руководством тренера, опасаясь, что я выполню свою угрозу, за исключением одного.

— О, да ладно тебе, Куэйд. Ты не можешь винить парней за то, что они восхищаются видом, — продолжает провоцировать Бруклин, пытаясь вернуть парней на свою сторону. Когда никто из них не осмеливается снова взглянуть на Вэл, он понимает, что ему чертовски не повезло. Мои товарищи по команде знают, что я не разбрасываюсь пустыми угрозами. Если я скажу им, что надеру им задницу, если они продолжат пялиться на мою девушку, они знают, что я так и сделаю.

Бруклин хмурится менее десяти секунд, зловещая ухмылка сменяет его разочарование.

— Как насчет того, чтобы ты позволил нам тоже попробовать ее на вкус? Я слышал, ей нравится, когда ее передают другим.

— Какого хрена ты мне сказал, придурок?! — Кричу я, бросаясь на высокомерного ублюдка.

— Ты слышал меня! — Рычит он, отталкиваясь. — Все знают, что ей нравится быть в команде с тегами. Так зачем держать ее при себе и своих приятелях? Мы тоже можем показать ей, как хорошо провести время, — подталкивает он, обхватывая свой член, чтобы довести дело до конца.

Все, что я вижу, это красный цвет, с этого момента я замахиваюсь на его самодовольную физиономию, пока не чувствую, как ломаются кости у меня под костяшками пальцев. Я продолжаю яростно бить его, недовольный причиняемым ущербом, пока не слышу, как маленькая сучка плачет. Требуется четверо парней, чтобы оттащить меня от Бруклина, и я все еще вырываюсь из их хватки, недовольный тем, что они не позволяют мне покончить с этим ублюдком раз и навсегда. Единственное, что заставляет меня застыть на месте, это громкий свисток тренера, раздающийся у меня над ухом.

— Хватит! — Кричит тренер, надеясь, что его громкого строгого голоса будет достаточно, чтобы вскипятить мою кровь, которая в настоящее время переполнена необузданной яростью.

В ту минуту, когда я чувствую, что ограничения моих товарищей по команде ослабевают, я снова набрасываюсь на Бруклина и бью его головой по заднице. Маленькая сучка падает, как тонна кирпичей на поле, и отключается, как долбаный фонарь. Это должно заставить его замолчать на некоторое время.

— Ты удовлетворен? — Тренер набрасывается на меня, отталкивая от бесчувственного тела на земле.

— В значительной степени, да. — Я улыбаюсь, вытирая разбитую губу предплечьем. Я этого не почувствовал, но, по-видимому, ублюдок все же получил несколько выстрелов, если судить по моей окровавленной губе.

— О, ты думаешь, ты умный, да? Что ж, это маленькое шоу только что стоило тебе игры в пятницу.

Мои глаза расширяются, а сердце замирает.

— Тренер, ты, должно быть, шутишь!

— Похоже, что я шучу? — Отвечает он с суровым выражением лица, прежде чем повернуться к двум товарищам по команде, ближайшим к нокаутированному Бруклину. — Рори! Донаван! Вы двое отведите Бруклина на пост медсестры. Чтоб вы знали, я сейчас ни на кого из вас даже смотреть не могу! — Говорит он, поворачиваясь ко мне спиной, взбешенный сверх всякой меры.