Мхитар Спарапет

Серо Ханзадян

Мхитар Спарапет

Серо Ханзадян родился в 1915 году в Зангезуре, высокогорном районе Армении. Работал сельским учителем. С первых дней войны ушел на фронт. Уроженец Зангезура, одного из самых красивых, живописных мест Армении, Серо Ханзадян всю жизнь воспевает свой край. О Зангезуре почти все его книги: «Земля», «Мхитар спарапет», «Каджаран», многие рассказы и такие повести, как «Книга о былом», «Жажду — дайте воды», «После дождя» и другие.

В литературу Серо Ханзадян пришел более 30 лет назад. В 1949 году он опубликовал свой первый роман «Люди нашего полка». Участник сражений за осажденный Ленинград, он посвятил эту книгу мужеству ленинградцев и защитников города-героя. Роман отражает будни войны, их неприкрашенную правду. Это было первое произведение армянской военно-эпической прозы.

В 1954–1955 годах был издан двухтомный роман Серо Ханзадяна «Земля». В нем писатель изобразил героев-воинов, вернувшихся к мирному труду, к земле, которая теперь ждала от них любовного ухода и заботы. У героев Ханзадяна сложные характеры. Это проявляется в отношениях с людьми, в связях с миром, в собственных переживаниях. Главный герой романа Гарегин Мовсесян возвращается с войны в родную деревню. Радость его омрачена: он узнает о гибели старшего брата и о том, что любимая девушка стала женой другого. Сложная обстановка в деревне — председатель колхоза делец и хапуга — вот с чем пришлось столкнуться Гарегину по возвращении домой. Он нередко ошибается в своих поступках, его одолевают сомнения, тревоги. Иногда он непреклонен и суров, иногда по-юношески застенчив и мягок. Писатель умело раскрывает самую суть явлений, и благодаря этому становятся понятными сложные человеческие отношения и поступки.

В романе «Мхитар спарапет» (1961 г.) Серо Ханзадян правдиво отобразил один из сложнейших периодов национально-освободительного движения армян начала XVIII века в союзе с русскими, грузинами и азербайджанцами. Выразители этой идеи борьбы за свободу и независимость в произведении — военачальники Давид-Бек, Мхитар, воины-землепашцы — Врданес, Владимир Хлеб и др. «Мхитар спарапет» — это роман событий и героических и трагических характеров. Показав свободолюбие и отвагу армянского народа, Ханзадян в то же время убедительно раскрыл и его миролюбие. Уничтожение врага-захватчика — акт справедливого возмездия. С этим праведным чувством сражается армянский народ в ущелье Алидзор, на равнине Марага, на склонах Агулисских гор.

Защищая свою независимость в жестоких сражениях, армяне не переставали создавать духовные ценности. В романе есть многозначительный эпизод: в тяжелую пору испытаний Давид-Бек предлагает известному художнику Нагашу открыть школу, где юноши будут обучаться искусству живописи. «Чтобы сохранить тело, дух должен быть просвещенным… Создай очаг света в нашем доме. Какими бы грозными ни были бури, нельзя отчаиваться!»

Следуя исторической правде, Серо Ханзадян художественно раскрыл мотивы единения грузин, азербайджанцев и армян. В романе значительное место уделено проблеме связей закавказских народов с Россией.

Совсем недавно переведена на русский язык и опубликована в журнале «Дружба народов» (1972 г., № 6) повесть Серо Ханзадяна «Жажду — дайте воды». Это лирическая проза о поэзии наших дней, о людях, творящих чудеса во имя торжества жизни. Повесть согрета радостью сопричастности автора к своему сложному и героическому времени, любовью к родной земле, к ее трудолюбивым и щедрым душой людям.

Примерно в то же время в Ереване на армянском языке вышла новая книга писателя — «Три года и 291 день». Автор дал ей подзаголовок «Фронтовой дневник», это художественная проза, в основу которой легло все пережитое автором на трудных дорогах Великой Отечественной войны.

Человек и родная земля — эту главную тему Серо Ханзадян решает и в больших и в малых произведениях. Образ защитника и сеятеля родной земли, социальная и моральная характеристика человека лейтмотивом проходят через все творчество писателя, имя которого заслуженно стоит в ряду наиболее крупных художников слова нашей многонациональной советской литературы.

КНИГА ПЕРВАЯ

РАЗОРВАННЫЕ ОКОВЫ

Таинственный караван

Узкая тропка вилась среди густых лесов Кашатахка. Здесь пролегал самый близкий путь между древними армянскими нагорьями Арцах и Сюник.

По тропе из Арцаха в Сюник спешил небольшой караван. Хотя солнце уже поднялось над снежными вершинами Кирса, предрассветная мгла в лесу еще не рассеялась.

Была глубокая осень.

Обнажились бук и граб и даже вросшие в скалы дубы. Лес стоял безмолвный. Молчали всадники, сопровождавшие караван. Молча ехали спарапет[1] Мхитар и тысяцкий Тэр-Аветис.

У седобородого и белоголового Тэр-Аветиса из-за серебряного пояса торчала рукоятка голландского пистолета. Ворот его простого подрясника был расстегнут, и на шее виднелся крест. Рядом с тысяцким рослый, стройный Мхитар, казалось, врос в седло своего серого коня. Брови вскинуты, взгляд беспокойный. Смуглое лицо озабочено.

Кроме двух пистолетов, заткнутых за пояс, была у Мхитара еще недлинная сабля на серебряном эфесе.

Три ночи тому назад они выехали из монастыря Гандзасар, что в Арцахе. При мерцающем свете факела приложились к руке престарелого агванского католикоса Есаи Асан Джалаляна и пустились в обратный путь домой. Проехали скалистые ущелья Арцаха, минули коварные реки и вот уже достигли населенного когда-то армянами, а теперь совсем обезлюдевшего сюникского гавара[2] Кашатахк.

Затянувшееся молчание первым нарушил Тэр-Аветис.

— Как думаешь, Мхитар, почему не явился посланник русского царя? — тихо, чтобы не услышали ехавшие сзади люди, спросил он.

— Откуда мне знать? — пожал плечами Мхитар. — Петербург — на одном конце земли, мы — на другом. Дороги опасные. Всякое могло быть с посланником.

— Не приведи господи. Только что отвели беду, едва прояснилось небо над головой и солнце заглянуло в душу… Угаснет надежда, останемся неутешными.

— Утешься десницей своей, — мрачно сказал Мхитар.

— Да-а, — вздохнул Тэр-Аветис и, чувствуя, что тот не склонен к беседе, умолк.

На пути часто попадались давно разоренные села. При виде их лицо Мхитара еще более мрачнело. Ведь по этим заглохшим тропам некогда пролегала людная дорога, и земля содрогалась от гулкого топота лошадиных копыт, и все окрест оглашалось звяканьем бубенцов, навешенных на шеи верблюдов.

Давно опустел гавар Кашатахк. Полтора века назад османские войска разорили его поселения, и, как печальные свидетели былого процветания, тут и там высятся стены поросших мхом монастырей, разрушенные своды возведенных Трдатом мостов и руины караван-сараев времен Арташеса…

Скоро впереди завиднелись заснеженные горы Сюника — величественный в белом венце Капуйтджиг, гордый Арамазд, Газбойл, устремленный ввысь Хуступ и одинокий, мрачный Ишхан-Мец.

Караван оживился. Безучастным ко всеобщей радости оставался лишь Мхитар. Чем ближе они подъезжали к родному гавару Абанд, тем больше мрачнел он — сердце ныло от давнишней, никогда не заживающей раны.

Стемнело, но Мхитар все еще не давал приказания о привале — спешил в Алидзор к Давид-Беку.

Около месяца назад гонец гандзасарского католикоса приезжал в Алидзор с письмом. «Всемилостивый русский царь Петр прислал к нам человека, — писал католикос Верховному властителю Арцаха и Сюника Давид-Беку. — Посланец с царской грамотой прибыл в Баку, скоро будет в Гандзасаре. Пришли своих людей, чтобы они с нами встретили посланца и вникли в суть царской грамоты».

1

Спарапет — полководец, главнокомандующий (здесь и далее прим. перев.).

2

Гавар — провинция.