Страница 66 из 82
Глава 17
— И всё же я настаиваю — Нулевого нужно разделить, — Кималь Саренто не переставал зудеть вот уже пятый час подряд. Настырный ученик категорически отказывался принимать тот факт, что мне придётся в одиночку поглощать силу главного механоида. Требовал разграничения ответственности, тестирования и вообще — мне ещё предстоит работать с высшим иерархом гениев древних, так что жадничать не хорошо. Первое время я отшучивался, потом игнорировал, но постепенно начало накапливаться раздражение. Возникло страстное желание заблокировать зануду, либо и вовсе явиться в Кострищ и жахнуть своего ученика тёмной аурой. Настолько настырного Кималя Саренто я за свою жизнь не помню.
Сейчас же, вместо того чтобы огрызнуться, я врезал кулаком в очередного механоида, поглощая его содержимое. Мелкие, средние, крупные, массивные, элитные — с такими механоидами мне довелось встретиться внутри Нулевого, но до какого-то момента ничего поделать со мной монстры не могли. Под действием усли тридцать пятого уровня они застывали статуями, позволяя мне не только спокойно прорезать проход на нижний уровень, но также и пройтись какое-то время по коридору, отправляя содержимое этих механических существ в инвентарь. Много времени я не тратил — минут двадцать на уровень, но даже этого хватало, чтобы довольно быстро заполнять содержимое инвентаря. Механоидов было много и все они стремились защитить своего хозяина. Что было мне только на руку — не приходилось бегать по коридорам, выискивая очередную цель для поглощения. Дошло до того, что в какой-то момент у меня заполнился казавшийся бездонным инвентарь. Наш защитник, которому Кималь Саренто сгрузил оболочку Нулевого, выл от жадности и лично явился к моему ученику, требуя новой порции оболочки. Ибо кожа главаря механоидов являлась лучшим строительным материалом, который только могут придумать механические существа. Пришлось вырезать огромный кусок перегородки и прыгать вместе с ним в Кострищ, заодно сгрузив всю добычу с мелких, средних и крупных механоидов. Зря я, наверно, это сделал — нашего защитника вообще накрыло. Он прыгал вокруг добычи, семенил лапками, издавал странные звуки и непрерывно верещал о том, что всё это нужно незамедлительно пристроить. Ибо есть куча проектов по защите Кострища, которые постоянно откладывалась из-за недостатка материалов. Теперь же он развернётся и создаст нечто небывалое. Такое, чего ещё не создавал ни один механоид…
В общем, защитник отправил меня охотиться на своих сородичей, мотивируя тем, что добычи много не бывает. Вот я и бегал двадцать минут по уровню, загружая себя всякими разными приспособлениями, названия которых были мне неизвестны. Тем не менее вскоре пришла та самая беда, которая должна была явиться гораздо раньше. Элитные механоиды, с которыми я повстречался на двадцатом уровне Нулевого, чувствовали себя в смертельной ауре усли тридцать пятого уровня не то, чтобы хорошо, но шевелились и даже пытались атаковать, посылая в меня снаряды. Эти существа всё так же умирали под мифриловой перчаткой, всё так же отдавали свои ресурсы, но я прекрасно понимал — ниже, ещё уровня три-четыре, возникнет ситуация, когда аура усли окажется бесполезной. Когда придётся использовать магию, чтобы пробиться дальше и, как бы мне этого не хотелось, придётся звать на помощь продолжающего зудеть в переговорном устройстве Кималя Саренто. Ибо без него я к цели не пробьюсь. Словно услышав мои мысли, настырный ученик вновь завёл свою песню:
— Так что скажешь, мой настроенный на героизм наставник, возьмёшь меня с собой?
Живых механоидов рядом не было, так что вымещать на ком-то свою злость не получалось. Вместо ответа я активировал портал в Кострищ — мне в очередной раз требовалось очистить инвентарь от накопившейся добычи, заодно заберу ученика.
— Сразу бы так, — Кималь Саренто поджидал меня в тронном зале, бессовестно развалившись в моём троне. Соседство Инквизитора и Дознавателя мужчину не смущало — это полгода назад этих существ можно было бояться. Сейчас же, когда они также завязаны на Кострищ, как и Кострищ на них, можно сотрудничать. Во всяком случае — пытаться, ибо гости из Хаоса как были авторитарными гадами, так ими и остались.
— У тебя осталось семнадцать семь часов, эрцгерцог, — напомнил Инквизитор. Ему явно не нравилось, что мне постоянно приходится возвращаться в город, дабы выгрузить заполнившийся инвентарь. Теряю время, вместо того чтобы выполнять их особо важное задание. Обращать на это внимание не стоило. Как только это задание будет выполнено, меня отправят на арену Туманника за новой порцией накопителей. Как для высшего иерарха гениев древних, так и для Бездны с Фарафо. Они же тоже каким-то образом должны сгрузить свою силу? Интересно, гости из Хаоса потребуют предоставить им мои запасы, или отправят в туман за новой порцией? Для меня идеальным оказался бы второй вариант, но логика подсказывает, что в дело вступит первый.
— Что по пленнику? Его удалось разговорить?
— Ну… — Кималь Саренто замялся, что было само по себе необычно. — Ещё нет, но Злой Инженер и виконт Курпатский над этим работают. Стальная клетка не позволяет древнему пользоваться магией, так что он полностью в нашей власти.
— Стальная клетка блокирует магию пространства? — меня удалось удивить. — Что за несуразица? Сталь не влияет на магию древних.
— Которой у наших отщепенцев никогда и не было, — пояснил Кималь Саренто. — Есть такая крайне полезная в наше время штука, как логика, мой непонятливый наставник. И она утверждает, что гении древних не могут пользоваться магией этих самых древних, ибо они заключили союз с Хаосом и стали его частью. Конечно, можно спросить наших уважаемых гостей о том, каким образом этот союз был заключён, но не уверен, что нам понравится плата за этот ответ. Если разобраться, то Туманник не может даровать тебе знания о древних, ибо он мало что в них понимает. Всё, что доступно странному отголоску Фарафо, принадлежит Хаосу. Так что к древним наш пленник если и имеет какое-то отношение, то только в части названия.
— Тем не менее это не объясняет, почему пленник до сих пор молчит.
— Молчит он по той простой причине, что не может разговаривать. Нет у него такого навыка — не обучали его. Мычать может. Орать. Но говорить членораздельно уже нет.
— Как же они тогда общались?