Страница 2 из 19
Закинул руку ей на плечо и принялся делиться подробностями охоты. Она обняла его за пояс, глядя со слепым обожанием, и оба двинулись к паласу.
Отойдя от окна, я собрала медальоны, убрала их обратно в комод и спустилась в трапезную.
Там уже накрывали на стол. Рогир расположился во главе стола, Алекто сидела по правую руку. Свита травила шутки и гремела чарками, в которые служанки торопливо разливали вино.
Когда я вошла, два рыцаря пытались запихнуть в камин, где уже жарилась косуля, еще и кабана прямо в шкуре. Сок брызгал на угли, шипя и наполняя помещение чадом. При виде меня люди смолкли, установилась тишина.
Друг Рогира, учивший смеявшуюся Алекто, как правильно рыгать, поспешно отодвинулся. Она тоже подняла голову, и лицо тотчас помрачнело.
– Анна, – приветствовал меня муж, поднимая чарку, – присоединишься?
– Благодарю, милорд. Но мне не хотелось бы мешать вам. Боюсь, Алекто тоже уже пора. – Я глядела в пол, со сложенными на подоле руками.
– А вот я хотела бы остаться, – с вызовом вздернула подбородок она.
– Мне нужна ваша помощь, – с нажимом произнесла я.
Резкий выдох, звук не менее резко отодвигаемого стула, и Алекто поднялась.
– Спокойной ночи, отец. – Она поцеловала руку Рогиру.
При этом лицо ее снова неуловимо изменилось, смягчаясь.
– Иди, дитя мое. – Чинно поцеловал он ее в лоб.
Алекто не глядя промчалась мимо меня.
На лестнице я ее нагнала.
– Постойте, Алекто.
– Я не сделала ничего дурного! – резко развернулась она.
– Негоже вам сидеть вместе с рыцарями. К тому же вы там единственная девушка.
– Но ведь рядом отец!
Меня передернуло, как всегда происходило, когда она так его называла.
– И именно поэтому он должен был сказать, что леди не подобает так себя вести.
– Я всего лишь хотела послушать о его охоте!
– Поймите, я желаю вам лучшего.
– И не понимаете, что это лучшее для меня и есть!
Дверь перед моим носом захлопнулась. Постояв какое-то время, я двинулась вниз по лестнице.
На первом этаже ко мне приблизился управляющий.
– Вам что-нибудь принести, госпожа?
– Ничего не нужно, Якоб. Только… воды и засахаренных апельсинов.
– Слушаюсь, госпожа.
Вскоре он вернулся, протягивая мне миску, наполненную тонкими оранжевыми ломтиками с изгибающимися краями, и кубок.
– Благодарю.
Взяв принесенное, я вышла наружу.
Войдя в часовню, ненадолго задержалась перед образом Праматери, чтобы сотворить молитвенный жест, и, сняв со стены факел, спустилась в крипту. Медленно приблизившись к каменному ковчежцу, щедро украшенному резьбой, поставила рядом тарелочку с апельсинами.
– Привет, – произнесла я, не сводя с каменного ящика глаз. – Знаю, сегодня не воскресенье, но вот, это тебе. – Я пододвинула угощение и кубок с водой – Людо ведь не пил вино.
– Пришло послание от королевы. Она приглашает нас ко двору. Представляешь, я наконец-то встречусь с твоим сыном!
Сердце, заключенное в ковчежце, конечно же, молчало.
– Порой мне не хватает сил… Рогир слишком много тратит, а до окончания строительства замка еще далеко. И Алекто, она… хороший ребенок, но я не думала, что с хорошими детьми может быть так трудно…
Еще какое-то время я продолжала делиться с Людо тем, что скопилось в душе, а потом рядом раздался шорох. Я посмотрела на выглянувшую острую мордочку с несколькими седыми волосами.
– Тоже пришел? Вы же недолюбливали друг друга.
Вульпис чихнул и, стянув с тарелки ломтик апельсина, скрылся в темноте.
– Это я его впустила, – раздался с лестницы голос.
Обернувшись, я увидела замершую на ее середине Алекто.
– Что вы здесь делаете?
– Якоб просил передать, что Белобокая отелилась.
– Хорошо, ступайте.
– Зачем вы приносите ему это? – кивнула она на апельсины, игнорируя мои слова, и принялась спускаться. – Так ведь не принято…
– Он это любил.
– Странно, что вы постоянно ходите сюда, словно он может вас слышать.
– Для меня – может.
– Разговариваете с тем, кого давным-давно нет, – продолжила Алекто, останавливаясь рядом. – И даже не с ним, а с…
– Идите, Алекто.
– Дядя Людо то, дядя Людо се… – передразнила она.
– Алекто!
Ее глаза сверкнули.
– Должен же кто-то вступиться за дядю Людо, чтобы вы оставили его в покое.
– Немедленно прекрати!
– Знаете, а я понимаю, почему он умер. Потому что это был единственный шанс избавиться от вас!
Хлопок, и ее голова дернулась. Алекто прижала ладонь к щеке, с изумлением глядя на меня. Я тоже с недоверием посмотрела на свою руку, которая только что это сделала.
– Алекто, я не… – потянулась я к ней.
В ее глазах блеснули слезы. Всхлипнув, она развернулась и бросилась прочь.
Когда я поднялась во двор, там уже никого не было. Вздохнув, я сжала пальцы и двинулась к паласу.
Когда вошел Рогир, я сидела перед зеркалом, причесывая волосы. Их я крашу с шестнадцати лет. Среди массы смоляных волос затесалась одна честная прядь – седая. Ее я не закрашиваю – это моя пожизненная траурная лента по Людо.
– Как вы, миледи? – спросил Рогир, приближаясь. Опустив руки мне на плечи, он принялся массировать их.
Я почувствовала хмель. Многие бы сказали, что мне повезло с мужем: еще довольно молод, весел и хорош собой, несмотря на то что невоздержанность в вине оставила свой отпечаток на его лице и теле. К тому же не задавал лишних вопросов и принял Алекто, которая родилась здоровой доношенной девочкой через пять месяцев после нашей первой ночи. Как ни странно, он даже привязался к ней. Более того, нашел в своем генеалогическом древе далекого рыжеволосого предка. В общем, у нас был брак по полному взаимному согласию: он женился на моем титуле, я вышла замуж за его деньги.
– Прекрасно, милорд. А как ваша охота?
Рогир принялся рассказывать о последних трех сутках, что он отсутствовал, попутно раздеваясь.
– Позвольте помочь, – произнесла я, когда он потянулся к сапогам.
Сидевший на краю кровати Рогир отпустил сапог и сделал дозволяющий жест. Опустившись на колени, я стянула сперва правый, затем левый.
– Мне передали, что пришло послание с королевской печатью. – Он внимательно глядел на меня сверху вниз.
– Да. Королева приглашает нас на празднование Зимнего солнцеворота и дня рождения ее сына, который приходится на Двенадцатую ночь[3]. Через месяц.
– И вы хотели бы поехать?
– Разве мы можем отказаться?
– Ехать ко двору затратно. Придется шить наряды, к тому же понадобятся средства на пребывание там.
Такой ответ Рогира мне даже в голову не приходил.
– Боюсь, королева неправильно поймет, если мы откажемся, – с нажимом произнесла я.
Он поднял руки, позволяя мне стянуть котту. О грудь ударился талисман – антилопа с заостренными, как пила, рогами, которые, по поверью, могут подрезать деревья. Дар семьи Рогира заключался в склонности к охоте и умению находить дичь. На моей собственной груди не было ничего.
– Я не могу пока дать ответ, – опустил руки он.
Развесив одежду на перекладине, установленной на двух других перед камином, я вернулась к нему. Рогир протянул руку и погладил кончиками пальцев мою шею.
– Ты очень красива, Анна.
В свете очага его глаза жарко блеснули.
– Ты могла бы?..
Не отрывая их, он потянул меня вниз, глядя при этом так, будто я была змеей, которая может в любой момент ужалить.
Опустив глаза, я снова встала на колени.
– Конечно, милорд.
Потянувшись к завязкам на его штанах, я принялась распускать их.
Когда все закончилось, он увлек меня на кровать, посадив поверх. Я хотела снять с себя камизу, но Рогир остановил.
– Постой. Ты могла бы сегодня снова?.. – Взгляд на ряд пузырьков, выстроившихся на полке. И снова эта неуверенность. Порой казалось, что муж меня боится.
3
Праздник, знаменующий окончание увеселений Солнцеворота.