Ошибочка вышла

Ему даже не было нужно сравнивать её с другими, проверять себя. Он даже мог себе представить, что между ними только вот эти недоотношения без беременностей и всего такого, и в тайне цеплялся за эту мысль.

“Я никогда не буду таким, как мой отец. Меня интересует она, а не ребёнок!”

И уже на работе, сидя в студии и с затаённым дыханием, внося последние правки, понимая что влюблён в собственный трек, Лев решил, что и в Соню он тоже влюблён. 

А потом вдруг появились силы объявиться перед друзьями. Силы рассказать им всё, от болезни до странной встречи в отеле. И ему бы ещё десять минут на беседу с Геллой, чтобы всё сделать правильно, но нет. Вздорная девчонка пришла. Такая по-новому одетая, причесанная. Этот необычный образ выбил почву из-под ног похуже “Просекко” в отеле “Ромашка”. 

— Ты в порядке? — он подошел к Соне со спины, вытащил из её ушей наушники и она замерла, так и оставив руки под струей горячей воды.

Лев стоял уткнувшись в её макушку, и смотрел, как кожа краснеет нагреваясь, слушая, как сбивается неровное, но лёгкое дыхание. 

Он чувствовал её всем телом, как невозможно не почувствовать что-то невероятно желанное и родное, как обернешься на человека, что приближается с другого конца улицы, как высмотреть в толпе знакомую спину, как по ноткам запаха в воздухе, поймёшь, что она была в комнате, как лишь чем-то похожий голос взрывает мурашками кожу и ты несёшься искать встречи с тем, кто даже не пришёл.

А Соня была рядом, стояла окунувшись в его объятия, в его личном пространстве, в его мире. И она не плакала, не злилась, не убегала.

— Я в порядке, — кивнула она. — Не думай, что бешеная сучка, в лучшем смысле этого слова, — Лев усмехнулся, — могла бы меня испугать. 

— Не испугала? Не обидела?

— Чем? Своей истерикой? — рассмеялась Соня.

Отважный маленький солдат. Она не понимает цену женских слёз, за которые мужчина может выложить пол мира. Она не понимает, что могла бы сейчас просить о чём угодно.

— Соня? — Лев сжал её плечи и увидел, как шея покрылась мурашками и как дрогнули её руки.

Она хорошо всё помнит и понимает. Она —  его, и с этим ничего не поделать.

— М-м… 

— Тебе платье порвали.

— Купишь новое, — вздохнула она.

— А Гелла слетела с катушек.

— Её проблемы.

— Что я могу для тебя сделать?

— Для меня?

Она развернулась в его руках и почти ткнулась макушкой в подбородок.

— Я что же, заслужила подарки, потому что на меня Гелла набросилась? Так?

— Нет… я…

— Значит мужчину я заслужила залетев. Подарки — из жалости. Жильё за гроши — из сострадания. Я сама-то сколько стою? — её голос будто охрип и Льва охватил ужас.

Она говорила именно то, чего он больше всего боялся.

Он боялся, что она решит, будто всё это не чувств, не из-за настоящего живого к ней интереса. Он боялся — и мысли оказались материальны.

— Лев… я тебе, конечно, нравлюсь. Я смешная и молодая, да? Но надолго ли?

— Сонь…

— Нет, подожди. Ты же понимаешь, что я была сегодня в баре? Я хотела накостылять всем этим тёлкам, что приходят качать права. И вот сейчас мыла посуду и думала… а с чего бы? Ну в самом деле. Мы соседи с общей “ошибочкой”. Ты согласен нести за неё ответственность, я тоже, но… брак по залёту? Отношения по залёту?

— Тебе было плохо ночью? — прямо спросил Лев, глядя ей прямо в глаза так, что у Сони воздух из лёгких вышибло.

— Нет… но…

— Ты и правда ревнуешь ко “всем этим тёлкам”?

— Да! Но это…

— Тебе не хотелось бы, — он поднял руку и коснулся её мягких гладких волос, виска и скулы.  —  И дальше со мной засыпать? Разве плохо ты спала?

— Да всё это… при чём тут…

— И ты бы хотела делить нашу “ошибочку” с кем-то ещё? 

— Я… не з…

— Ты влюбилась, Сонь. И это нормально, — пока она не ответила, Лев ловко за два движения усадил Соню на только что вытертую столешницу, выключил воду и отрубил пути к отступлению. 

— Ничего я…

— Хочешь, скажу тебе, что никого кроме тебя не будет? Никогда!

— Нет! Это не правда…

— Хочешь, скажу, что тоже влюбился?

— Да не бывает так! С чего бы? Ты меня не зн…

— Хочешь, сегодня же найду круглосуточный ЗАГС и на тебе женюсь? — он улыбался, но шутки в словах даже Соня не слышала.

— Ещё чего выдумал!

— Хочешь, ради эксперимента, проживём вместе всю жизнь? 

— Не быв…

— Хочешь, мир тебе покажу?

— Хочу! — сдалась она, но брови сдвинула, намекая, что всё это какие-то бредни и проще с сумасшедшими соглашаться.

— Значит согласна со всем?

— Ну раз ты так настаиваешь!  —  ещё более злобно. 

— Значит поехали жениться?

— Не слабо?  —  рявкнула она.

— Не слабо! А тебе?

— Не слабо! Но ты об этом пожалеешь, знаешь же? 

— Это кто ещё пожалеет,  —  фыркнул он.

— Значит небо в алмазах и один раз и на всю жизнь?

— Да!

— Значит совет да любовь?

— Да!

— Ты забудешь об этом к утру, когда откроются ЗАГСы, — прошипела она, спрыгнула со столешницы и пихнула Льва бедром. — Как ты там говорил? Свою личную жизнь… не обсуждаешь? — ехидно спросила она.

— А если я хотел бы, чтобы ты была моей личной жизнью.

— К утру развеется, говорю же. Это всё юношеский максимализм и гормоны, — и Соня пошла в свою комнату, а Лев не удержался от улыбки. 

Неважно. 

Она не понимает с кем связалась, и кого берёт на “слабо”.

Сорок пять лет, ума — нет!

Я выходила утром из спальни, как шпион в тылу врага. Шла шажочек за шажочком, на цыпочках, тихонечко, чтобы никто-никто не слышал.

Раз-раз-раз…

И “БАХ”, прямо перед моим носом Лев и опять он без майки, ухмыляется, как чёрт:

— Ну что, невеста? Не передумала?

— Ещё чего… — растерянно прошептала в ответ, а потом повыше задрала нос.

Он блефует.

Он не может всерьёз всё это устроить. 

Утро вечера мудренее, уже явно стыдно ему, что завёл вчера эту тему и говорил про всякие там люблю-не могу и прочее-прочее. 

Ну какие нафиг свадьбы? Алло! Мужчина! Свадьбы это же вроде как союз двух сердец-золотых колец и всё такое. Это год подготовки. Выкуп! Мать в слезах! Отец в дрова! Свидетельница мутит со свидетелем. Хлеб-соль-каравай. Гуляй рванина!

— Ну поехали тогда!

— А… платье?

— Заедем за платьем.

— А костюм?

— Заедем за костюмом.

— А кольца?

— Заедем за кольцами.

Матерь Божья… он серьёзно?

Нет. Сдрейфит на крыльце, промямлит, что лишканул и поминай как звали. Что, первый раз что ли таких видим? Не то чтобы я не в первый раз замуж… но сами понимаете! Такие дела так скоро не решаются, особенно у мужчин.

Мне рассказывали, что их в ЗАГС не затянуть. А тут само в руки плывёт? Ха! А чего тогда про это столько шуточек-прибауточек? Нет-нет… “Камеди клаб” и “Аншлаг” врать не будут.

— Ну я в душ тогда? 

— Давай,  —  улыбнулся он и поиграл бровями.

Дьявол! Самый настоящий!

Я на ватных ногах пошла в душ, понимая, что не волновалась так, даже когда увидела две полоски на тесте. Ей богу, тогда это просто был какой-то абсурд из разряда “Да ла-а-адно вам! Шутки шутками, а пижамка с мишутками!” 

Сейчас я вроде как втянула человека (вернее он меня), и это всё ну… реально?

Как интересно. Свадьба меня страшит больше чем детёныш?

Я разделась и уставилась на собственное отражение. Живот и вправду был, небольшой такой, но симпатичный. Я не растолстела, доктор твердил, что набираю вес прекрасно. Невольно разулыбалась и огляделась по сторонам.

Это была уже совсем моя ванна… Моё полотенце, мои шампуни, зубная щётка рядом с щёткой Льва. Я лично вытирала каждый день зеркало и раковину, и мне это очень нравилось, несмотря на то, что Лев ничего такого не делал. Я стирала своё полотенце вместе с его, потому что это было как-то просто и само собой разумелось.