Фея и Тот Самый Один

Лёва усыновил моего сыночка. Миша сам его попросил, сказав, что больше всего на свете (после собаки, естественно) он хочет носить его фамилию и считаться сыном.

Теперь у Миши целых три дня рождения. День, когда он появился на свет. День, когда Лёва спас его, рискнув карьерой и свободой. И день, когда мы получили новые документы, где написано: Один Михаил Леонидович.

Чуть раньше положенного времени, как часто бывает при рождении двойни, появились на свет наши доченьки. Сказать откровенно, я чувствовала себя немного обманутой. Лёва присутствовал на родах, я готовилась как следует пострадать, чтобы муж проникся ситуацией, но мало того, что мой приспособленный к деторождению организм сработал как часы, ещё и Лёва умело помогал, отвлекал, контролировал ситуации.

Ведь даже не вскинешь руки к небу с возгласом: «Я рожала!», когда по факту за восемь часов я успела немного подремать, посмотреть две семейные мелодрамы и аппетитно перекусить.

В тот день я впервые увидела, как Лёва плачет, совершенно не стесняясь своих слёз. Он держал на руках два крошечных тельца с красненькими личиками и плакал, заявив, что я самая настоящая волшебница – истинная фея.

Встречали нас всем семейством, жаль только, Соня с Мишей всерьёз переругались за право первыми взять на руки сестёр, пока Мария Константиновна не вмешалась со словами:

– Я поражена до глубины души, это просто возмутительно! Мои внуки не в состоянии поделить два на два!

Все предлагали помощь, говорили, что обязательно нужно нанять няню – оправданные расходы, тем более что одну из квартир мы временно сдали, в свете того, что ипотеку за мою площадь Лёва погасил сразу, как только шайка Мамоновых решила предъявить свои права – существенная прибавка к бюджету.

Я же никого не слушала, прекрасно справлялась сама. Подозреваю, никто кроме Лёвы не мог до конца понять моего решения, и какое же это счастье – растить детей, которые искренне нужны их отцу. Не оглядываясь на бесконечное неодобрение, не боясь сделать что-то не так, поступить неправильно, не оправдать, в твёрдом понимании, что ни ты, ни твой ребёнок никому не нужен. Какое это бесконечное удовольствие и неисчерпаемое счастье – видеть, как загораются глазки моих девочек при виде папы, и что он отвечает им полной взаимностью.

Вика и Ника – Виктория и Вероника, – росли любимыми, немного избалованными, здоровыми девочками, чему я бесконечно радовалась.

А вот и радость моя появилась на кухне. Вернее, две радости верхом на третьей.

Вика с Никой в цветных, одинаковых пижамах – несмотря на то, что они двойняшки, а не близнецы, девочки очень похожи и любят одеваться одинаково, я не спорю, – с густыми, светлыми косами ниже лопаток.

Миша – в джинсах и серой футболке с принтом в виде химической формулы, подарок Сони на первое сентября в школе с медицинским уклоном.

Он по-прежнему часто ленился, игнорировал неважные на его взгляд предметы, при этом контрольные и самостоятельные по профильным писал всегда на отлично. Я ругалась, иногда сильно, что за попустительство такое! Неужели так сложно написать лингвистическое сочинение? Например, «Роль прилагательных в тексте»? Не верю, что справиться невозможно!

Лёва неизменно стоял на стороне сына. Для чего человеку литература, когда существует цитология? Действительно, для чего...

Я, например, жила без того и другого, зато приносила женщинам уверенность в своих силах, учила краситься, подбирать причёску, одежду, улыбаться, несмотря на невзгоды. Ежедневно дарила хорошее настроение в растущем с каждым днём блоге. Каждому своё, как говорится. Проживёт Миша без пятёрки за лингвистический диктант.

Знала я одного важного лингвиста, преисполненного чувством собственной значимости. Надеюсь, в захолустном городке, куда пришлось уехать благородному семейству, единственном, на какой хватило остатка средств, бесконечно выделяемая желчь жизни не мешает.

– Мама, мы не хотим сегодня в садик, – заявили в один голос мои шестилетки. – Там сегодня математика, – недовольно фыркнули и синхронно показали языки.

– Интересно, как вы собираетесь учиться на нейрохирурга, не зная математики? – смеясь, спросил Миша.

У него никогда не было детской ревности в отношении сестёр, даже когда они только родились, и я была полностью поглощена только ими, он не выказывал недовольства.

– Я дважды мог умереть и не увидеть их, так что я просто счастлив, что они есть, – сказал он однажды, когда повзрослел достаточно, чтобы сформулировать подобное.

Тогда я едва сдержала слёзы, отматывая назад всё, что произошло в жизни моего крохи, который к тому времени носил сорок третий размер обуви и крохой совсем не выглядел.

– Я передумала быть нейрохирургом, – пожала плечами Вика. – Нейрохирург – это скучно. Стану врачом-кибернетиком, как Лёша.

– Или аритмологом, как Соня, – подхватила Ника.

– Флебологом! – не отставала Вика.

– Аллергологом! – добавила Ника.

– Ангиологом, – Вика уступить, конечно, не могла.

Спор, который возникал едва ли не ежедневно с тех пор, как девочки подросли и решили, что станут врачами. За это время я выучила столько специальностей, что впору конкурировать с гуглом.

В спорах, дружной компанией, выкатились на улицу. С приходом тепла мы перебрались в загородный дом на приличном расстоянии от города, торчать в тесной коробке ни у кого не осталось сил, даже неугомонная Персик или Перс – австралийская овчарка, выстраданная любимица Миши, – начинала скулить, выражая недовольство, намекала, что пора бы и честь знать. Квартира – хорошо, а свежий газон – лучше, уж для неё и двух котов – Василия и Турандот так точно.

Развезла всех по садикам, школам, заскочила в салон за новым маникюром, после обеда в том же составе вернулись домой. Миша засел за биологию, разбирать ошибки, отмеченные отцом. Девочки играл в доктора, практикуясь на медицинском манекене человека. Персик развалилась на газоне, куда запропастились Василий и Турандот, я не знала, надеялась, что в итоге не обнаружу в спальне, у кровати, невинно убиенную мышь.

– Мам, мы на каникулах к тёте Нике поедем? – спросил Миша.

– Если будешь хорошо себя вести.

– Буду, – засмеялся мой мальчик, окатив громоподобный смехом с высоты своего роста.

Не знаю, в кого он такой высокий вымахал, по факту подросток – расти ещё и расти, а уже Лёву догоняет.

Ника осела в Дубае, организовала агентство по недвижимости для иностранцев, перевезла родителей и отлично себя чувствовала. Много лет она слышать ничего не хотела о мужчинах, говорила, что строгие законы ОАЭ ей на руку, защищают от одноклеточных приматов, но сейчас вдруг закрутила роман с вдовцом из Австрии, живущим по соседству, и, кажется, дело движется к свадьбе.

К ужину Лёва не вернулся, я лишь вздохнула, накормила детей, попозже уложила, отправилась в ванную.

Умылась, посмотрела в зеркало. Что ж, похоже, деформационный тип старения всё же догнал меня, подкрался незаметно и вероломного, как я ни старалась… маски, массажи, пилинги, филлеры – вот их пришлось сократить, чтобы не провоцировать отёки в будущем.

Вот он птоз и отёки… Особенно губы выглядели припухлыми.

Ещё месяц назад на меня из зеркала смотрела молодая женщина, как и полагается, дышащая туманными рассветами и голубыми далями, и вдруг – нате!

– Хочу, чтобы ты сделала кое-что для меня, – сказал Лёва на следующее утро, не успела я открыть глаза. – Подарок.

Я уставилась на тест на беременность, не понимая, чего от меня хочет муж. Вообще-то, обычно жены дарят такие штуки мужу, никак не наоборот.