Супербомба

– Ладно, Антон. На какой линии его видели? – спросил «гиббоновский» майор, с казаком, видимо, знакомый.

– Седьмая линия. Через заборы, как заяц, скакал.

– Вот ни разу в жизни не видел, как заяц через заборы скачет. И не слышал даже. А когда это было? – переспросил я.

– Утром еще.

– Молодцы, – капитан Севастьянов возмущенно цыкнул. – А почему же, скажи-ка мне, Антон, сообщили только после обеда?

– А мы сами его не видели, это дачник выходил и нам сказал. Мы сразу и позвонили. У нас задержки никакой.

– Ни в одном глазу, – подсказал Севастьянов.

Я тоже еще на подходе, издали уловил запах сивушного самогона. Может быть, даже местного производства, потому что казак упорно закрывал грудью вход в свою сторожку-пост.

– Открывай ворота, – распорядился майор. – Поехали, посмотрим.

Я первым вернулся в машину. Я не сомневался, что Сережа Бравлинов только случайно может столкнуться с подвыпившими казаками и в любом случае легко обезвредит любого из них на длительное время. Естественно, убивать он никого не будет. Но все же лучше было бы подстраховать Агента 2007 и не допустить обострения ситуации. По крайней мере, ему не следовало бы вообще показывать, что он где-то здесь. Менты город перекрыли. Тем не менее он сюда, за город, выбрался, минуя все заслоны. Должны же они подумать, что выбирался он не для того, чтобы здесь застрять.

– Потихоньку поехали, – попросил с переднего сиденья капитан Севастьянов.

– Здесь быстро и не проедешь, машина развалится, – сказал «гиббоновский» майор.

– Вот и хорошо, – согласился Севастьянов.

Это майор откровенно преувеличивал. Я-то хорошо знал, что именно сюда ехал черный «Мерседес-280», и постоянно ездил, и ничего. Даже с таким чисто городским клиренсом[9] машина пробирается до места. Если бы проблемы возникали, усатый и пузатый водитель не ездил бы сюда каждый день. А уж для «уазика» такая дорога не должна проблемной стать. Но я промолчал. Я, по логике вещей, не должен был знать, куда недавно проехал черный «мерс».

– У тебя дома какие-то неприятности? – неожиданно спросил Севастьянов.

– Сын родился. Второй.

– Обмыть надо, – заметил майор.

– И жена в тяжелом состоянии.

– Помощь какая-то нужна? – Ментовский капитан спрашивал серьезно, словно мог в действительности помочь и повлиять на события, происходящие за пару тысяч километров отсюда. Но он не знает, из какой я бригады. Он должен считать, что я сослуживец Бравлинова, следовательно, наша бригада стоит в двухстах километрах. И, наверное, помог бы, если бы я попросил что-то сделать.

– Нет, спасибо. Мне командир бригады помощь обещал. Они все сделают.

Лучше бы они не заводили эти разговоры. Я сам старался думать не о жене, а о Сереже, чтобы душу себе не рвать тогда, когда работать надо. А они возвращают меня к тяжелым мыслям. Но не скажешь же в ответ на доброе участие что-то грубое.

«Мерс» мы увидели вскоре. Неторопливо проехали по одной не слишком длинной улице, которую здесь почему-то называют, как я слышал, линией, рассматривали дома и участки с двух сторон, выехали на другую, ее проехали из конца в конец и увидели машину, как только свернули на третью улицу.

– Спросить надо. Давай туда, – скомандовал капитан майору.

– Он недавно мимо нас проехал, – сказал я. – Мимо поста. Мы документы проверяли. Животастый такой мужик, и все лапы в татуировках.

– Я знаю его, – сказал «гиббоновский» майор, – видел то есть. Здесь же, в садах. Какой-то торговец. Кажется, мебелью или унитазами. Кстати, до седьмой линии мы еще не добрались, это только третья.

Хотелось верить, что Сережа сумел достаточно быстро найти общий язык с пузатым усачом и все пройдет без происшествий. Судя по тому, что усач вышел навстречу нам, при каждом шаге пузо подбрасывая с самодостаточной величественностью, все так и было – контакт был установлен, и я мог смело об этом докладывать. Впрочем, парни из «прослушки» уже, наверное, успели доложить сами, не дожидаясь моего возвращения. Если не посчитают, что особо докладывать пока и нечего, и, может быть, в этом случае я успею вернуться до доклада, чтобы вклинить в деловой разговор личные мотивы.

Мы вышли из машины.

– Привет, хозяин. – Майор протянул пузатому и усатому руку через забор.

– Привет. – Усатый и пузатый руку пожал, но встречал гостей без восторга. Я сразу заметил у него на подбородке кровоподтек. Во время проверки на дороге этого не было.

Не вздумал бы только капитан Севастьянов в гости напроситься. Чтобы избежать этого, я стал рассматривать внутренности «мерса», в который совсем недавно и без того заглядывал. И к ментовскому капитану повернулся:

– Ты когда планируешь такую машину купить?..

ГЛАВА 2

1. КАПИТАН МИЛИЦИИ АНАТОЛИЙ СЕВАСТЬЯНОВ, ГОРОДСКОЙ УГОЛОВНЫЙ РОЗЫСК

Если я и планирую иметь в недалеком, желательно, будущем «мерина», и не такого простенького, а получше, как сейчас говорят, «покруче», то уж, конечно, о своих планах не буду рассказывать каждому встречному-поперечному только потому, что он по натуре и по профессии потенциальный убийца. Но я человек вежливый, воспитанный и внешне бесконфликтный, и потому даже потенциальному убийце ответил уклончиво:

– У вас в ГРУ на мечты каждого ментовского капитана досье имеется?..

И не забыл улыбнуться чуть застенчиво. Такую улыбку показать следует обязательно, и я этого правила не забываю. Ах, как дураки тугодумные любят такие улыбки, ах, как верят им и сразу к тебе симпатией располагаются!..

Спецназовец, кажется, от улыбки, вопреки моим ожиданиям, не расплылся.

– Нет, только на тех, кто подлежит обязательному отстрелу, – спокойно и абсолютно по-хамски ответил он.

Сначала я даже опешил, потом решил не обижаться. Что с такого дубодела взять. Армия есть армия. Армию улыбкой не прошибешь, ее надо совковой лопатой по харе. И чтобы лопата пошире была. Вот-вот. Значит, я правильно отношусь к этим офицерам. Это подготовленные за счет государства высококлассные и мало думающие убийцы, и даже шутки у них такие, солдафонские, с определенным уклоном. Но я вынужденно хохотнул, принимая даже зверскую шутку за весьма милую. С волкодавами жить – лучше ягненком прикидываться, чем волком.

– Меня пока, кажется, не за что расстреливать. – Это было мое полное и категоричное убеждение, поскольку по нынешним законам я ни под одну расстрельную статью не подходил. И это даже не учитывая введенный мораторий на смертную казнь.

– Я же не сказал «расстреливать», – голос капитана звучал категорично. – Расстреливают, насколько мне известно, по приговору. Я сказал – «отстреливать». Отстреливают за дело, и мнение судьи при этом не спрашивается. Сам, наверное, лучше моего знаешь, что каждого, кто год в ментовке прослужил, уже есть за что отстреливать.

Суров он, однако, как замерзший мамонт, а я улыбаться и прикидываться добрым малым начал уже, кстати сказать, уставать. Хорошо, что Хома вовремя вышел за калитку и не дал мне на резкость сорваться – мое терпение тоже не безгранично. Отвернувшись от спецназовца, я в глаза Хоме холодно посмотрел, и от него тоже тут же отвернулся, чтобы он не надумал сдуру со мной заговорить, как со старым знакомым, несмотря на то что между нами давно злобная кошка перебежала. Пусть лучше с майором разговаривает, по-соседски. Но Хома свое место знает и показывать наше знакомство не стал. Он бы тоже с удовольствием меня, как говорит этот спецназовец, «отстрелял», но руки у жирного ублюдка коротки. Хочется надеяться, что никогда длиннее не вырастут.

– Чего прикатили-то? – поинтересовался Хома хмуро.

Его живот брезгливо посторонился, чтобы не задеть майорский аккуратный пока еще животик. Если в простой обстановке майор выглядит пузатым, то рядом с Хомой его вполне можно принять за человека достаточно стройного и спортивного.

9

Клиренс – расстояние от нижней точки днища автомобиля до дорожного покрытия.