Телохранитель

Моя.

— Ублюдок, — выдыхаю я, торопливо поднимаясь, прежде чем поддаться инстинкту и притянуть её к себе. Я сажусь на край кровати, упираюсь локтями в колени и закрываю лицо ладонями.

— Джейк, — её сладкий, сонный и в тоже время неуверенный голос, словно бархат касается моей обнажённой кожи, заставляя дрожать. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что эти великолепные глаза, полуоткрыты, и наблюдают за мной.

— Засыпай, Ками, — мой ответ, срывается с моих губ автоматически, как и моя потребность прикоснуться к ней. Я слегка поворачиваюсь и тянусь к её лицу, убирая несколько золотистых прядей волос с её кремовых щёк. Она мурлычет и утыкается носом в моё руку, её глаза закрываются.

И моё грёбаное сердце разбивается вдребезги. Морщась от боли и отчаяния, я отрываю руку от её лица и поднимаюсь на ноги, борясь с безудержным желанием забраться в постель и обнимать её всю ночь.

Расстояние.

Мне нужна дистанция. И как можно больше, словно я слежу за кем-то. Я сажусь на небольшое кресло у окна пытаясь примостить своё громоздкое тело. Это маленькое кресло, предназначено больше для декоративных целей, чем для столь большого парня вроде меня, что мешает мне устроиться на нём поудобнее. Что чертовски маловероятно. Я поворачиваюсь в одну сторону, потом в другую, пока не принимаю наиболее удобною позу: моя задница оказывается на краю кресла, чтобы я мог откинуться как можно сильнее, мои ноги вытянуты и скрещены в лодыжках. Сойдёт. Мне приходилось терпеть и похуже.

Поставив локоть на подлокотник кресла, я сжимаю кулак и прижимаю его к челюсти.

И я наблюдаю за ней.

Всю ночь напролёт.

И с каждой минутой моё сожаление усиливается.

* * *

Мне всегда было достаточно небольшого количества сна. Я просто так устроен. Истощение — это не тот термин, с которым я знаком, поэтому то, что я чувствую сейчас, мне чуждо. Я чувствую себя чертовски уставшем. Полностью уничтоженным. А ещё у меня чертовски болит голова. В общем, я чувствую себя дерьмово. Даже мой хороший друг Джек Дэниелс не способен заставить меня чувствовать себя столь же усталым.

Я сижу здесь уже шесть часов и смотрю, как Камилла спит. Это было самое приятное и запутанное время в моей жизни. Я выругался себе под нос за эту ночь больше раз, чем хотел бы признать. Чёрт, нет, я признаю это. Ситуация не может стать хуже, чем она уже есть.

А дела плохи. Чертовски плохи, на самом деле. Моя совесть велит мне уйти до того, как Ками проснётся, и надеяться, что она решит, что всё произошедшее было сном, а глубоко укоренившееся чувство собственника, о существовании которого я и не подозревал, велит мне плотно завернуть её в одеяло и держать её так вечно.

Внутренний конфликт разрывает мне голову, делая невозможным попытки привести в порядок мысли и разум. Я вспомнил всех знакомых телохранителей, всех, кому доверяю, чтобы они могли взять на себя это задание и охранять её, как я. Есть несколько вариантов — все опытные и известные телохранители. Но никто не так хорош, как я, хотя боюсь, что моё собственное суждение о себе несколько предвзято. Я вспоминаю последние несколько дней, в частности кровавую бойню, которую я устроил вчера вечером в дамском туалете.

И я ни о чём не жалею. Нет, это неправда. Я сожалею только об одном.

Лицо Камиллы, когда я очнулся от слепой ярости. Она видела во мне тьму. Тьму, которую мне нужно спрятать, особенно от неё. Её глаза были полны вопросов. Инстинкт и желание ответить на них, тем самым разделить своё бремя с кем-то определённо присутствовал. Эта женщина делает со мной такие вещи, которые я ненавижу и люблю в равной мере. Я читал о ней. Я попал в лагерь идиотов, которые думают, что эту молодую женщину просто загнали в угол. С такими родителями, как у неё, и способностью средств массовой информации искажать невинные сценарии, чтобы создать сплетни, плюс влияние токсичного бойфренда, все в Лондоне думают, что они поняли Камиллу Логан. Я пробыл в её обществе несколько минут и пришёл к выводу, что большая часть прочитанного о ней было ложью. Те, кто хорошо её знает, тоже поймут, что это чушь собачья, но этот мир полон циников. Этот мир полон людей, которые процветают на чужом несчастье.

Тихий голос и шевеление заставляют моё сердце кричать в надежде заявить о своём существовании в моей груди, и мои позвонки встают на место от изменения моего положения тела к более привычному. Я отпускаю все свои противоречивые мысли и молча наблюдаю, как обнажённое тело Ками лениво потягивается на простынях просыпаясь.

Мой член тоже просыпается.

Я со стоном опускаю руку и кладу ладонь себе на пах, заставляя его оставаться прижатым к бедру. Мои попытки тщетны. Розовые вершины идеальных грудей Камиллы взывают ко мне, заставляя мои босые ноги подрагивать на ковре. Я застываю в кресле, отчаянно пытаясь собраться с силами. Это самая сложная задача, которую я когда-либо выполнял. Всё внутри меня желает её, говорит мне, что моё место рядом с ней в этой постели, что именно я должен обнимать её, защищать. Я не собираюсь противостоять своим инстинктам и внушать себе, что это во мне говорит лишь профессиональный телохранитель. Дело не только в этом. Я зарылся в её тело и трахнул её с такой нежностью, на которую даже и не знал, что способен.

Моя потребность защитить эту женщину — не долг. Это инстинкт.

Её глаза распахиваются, и я изучаю её, пока она собирается с мыслями. Я вижу, как Ками лихорадочно вспоминает, о событиях прошлой ночи. Я знаю, что она вспоминает ужин со своей властной матерью. Я улыбаюсь, вспоминая её смех. Я отмечаю, когда она вспоминает сцену в туалете бара, её глаза округляются, а рука поднимается к отметине на кремовой щеке. И я вижу, как она мыслями возвращается ко мне, её тело замирает, словно пытаясь понять, сон это или нет. Я обнаруживаю, что моё тело тоже замерло, сердце замедляется до глухого удара в груди. Её едва слышное прерывистое дыхание, приходит следом, замедляя моё собственное, и Камилла резко выпрямляется в постели и лихорадочно осматривает комнату.

Я здесь, ангел.

Я просто блокирую мысленную команду говорить, но это не имеет значения. Ей не нужно, чтобы я её звал.

Она находит меня в мгновение ока, взгляд сверкающих голубых глаз резко обрушивается на меня, прежде чем она опускает его, сканируя меня с ног до головы. Она качает головой, словно пытаясь урезонить себя, а затем медленно поднимает на меня взгляд. Огонь внутри меня продолжает бушевать.

— Возвращайся в постель, — шепчет она, словно сомневаясь, что это хорошая идея. Я знаю, что должен отказать ей — я тысячу раз говорил это многим женщинам.

Но необходимые слова не приходят на ум.

Я не могу их найти.

Я очень усердно их ищу.

Я изучаю Камиллу, сидящую на кровати, её волосы в восхитительном беспорядке обрамляют её прекрасное лицо, её длинные, тонкие конечности — подрагивают от неуверенности. Я перестаю искать слова для отказа в её просьбе. Я не хочу их искать.

Я освобождаю член от своей ладони, позволяя ему делать то, что ему чертовски хочется. И он призывно твёрд, и как будто указывает путь. Это не ускользает от внимания Камиллы, её взгляд — смешение надежды и неуверенности — опускается на мои колени, её губы приоткрываются, демонстрируя блестящий язык. Медленно вставая с кресла, я использую каждую секунду, прежде чем подняться во весь рост и принять свою судьбу.

Я никуда не уйду. Она — моя судьба.

Это не то, с чем я готов бороться. Все мои сомнения и ненависть к себе притупились при виде её больших округлённых глаз, смотрящих на меня. Потому что, судя по тому, как она дрожит, кажется испуганной, неуверенной и… полной надежды, она хочет меня так же сильно, как я хочу её.

Может быть, я этого и не понимаю, но и игнорировать не собираюсь. Моё прошлое — не единственный вызов, с которым я столкнусь, чтобы быть с Камиллой. Есть ещё её отец, агентство, её бывший. На моём пути стоит куча проблем, и все они требуют решения. Я не собираюсь притворяться, что это будет легко. Но для неё…