Первое издание

Я благоговейно рассматривал выстроившиеся на полках тома, однако увиденное довольно скоро заставило меня озадаченно нахмуриться. На корешках не было названий — только имена авторов.

— Простите мне мое невежество, господин Диедо, но я никогда не слышал о таких писателях, — признался я после довольно продолжительной паузы.

— Я был в этом уверен, — спокойно ответил он, — поскольку каждая из этих книг существует в единственном экземпляре. Прошу вас, присядьте, и я покажу вам несколько жемчужин моей коллекции.

Все еще не в силах оторвать взгляда от полок, я опустился в кресло, которое, казалось, приняло меня в свои уютные объятия. Только сейчас я обратил внимание, что на корешках выстроившихся на стеллажах книг имелся одинаковый рисунок в форме человеческого глаза. В остальном же они были совершенно разными — разного цвета и формата, с простыми или изысканно украшенными переплетами из кожи, дерева или бархата.

Йон Диедо окинул меня внимательным взглядом.

— Каждая из этих книг представляет собой автобиографию глубоко личного свойства. Я бы даже назвал эти записи дневниковыми, поскольку в них повествуется о поступках и мыслях авторов, о которых никто, кроме них, не знает. И только здесь авторы рассказывают о своей личной жизни предельно откровенно, ничего не утаивая.

— Это… действительно так? — спросил я, не в силах скрыть своего разочарования. Разного рода псевдобиографические опусы, в которых описывались якобы пережитые приключения, встречались часто и не представляли интереса для серьезных коллекционеров. Популярные среди черни рассказы непристойного характера были мне ни к чему.

— Вы, кажется, разочарованы? — Лицо Йона Диедо перекосилось от гнева, словно я невольно нанес ему страшное оскорбление. Перемена была столь внезапной, что я в испуге вжался в кресло. Впрочем, он быстро овладел собой, и его голос сделался, как прежде, ровным и приятным, однако столь быстрое возвращение к цивилизованным манерам напугало меня едва ли не больше, чем проявленный им несколько мгновений назад гнев. Я даже подумал о том, насколько невыгодна моя позиция, ибо, сидя в кресле, я вряд ли мог обороняться, если бы в этом возникла нужда; кроме того, Диедо стоял прямо передо мной, загораживая выход из узкой комнаты-ниши, и я с внезапной тоской и страхом вспомнил, как далеко нахожусь и от родного дома, и от людей вообще, ибо Диедо жил на достаточно большом расстоянии от столицы.

Тем временем хозяин усмехнулся и слегка пожал плечами.

— Впрочем, вы и должны быть разочарованы, — сказал он каким-то странным тоном. — Но, быть может, если сказать вам, что я волшебник, это заинтересует вас больше?

Я неуверенно рассмеялся.

— Вы, наверное, издеваетесь надо мной, поскольку я приехал из маленького провинциального городка, — сказал я. — Но уверяю вас, что и в наших краях подобные предрассудки не…

Я не договорил. Йон Диедо не пошевелился, не произнес никакого заклинания или магической формулы, но его глаза вдруг полыхнули нефритово-зеленым огнем.

На мгновение мир вокруг померк. Придя в себя, я обнаружил, что уже не сижу, а почти лежу в кресле, так что моя голова находится на уровне колен Диедо. Он снова усмехнулся и, наклонившись, закрыл мне глаза ладонью. Я почувствовал, как меня поднимают и переворачивают лицом вниз…

— Вы рассказали мне потрясающую историю своей жизни, — проговорил Диедо, обращаясь не столько ко мне, сколько к самому себе. Руку он убрал, и теперь я видел его туфли с большими золотыми пряжками. — А теперь вы поведаете мне и о том, о чем предпочли умолчать.

Я почувствовал, как его руки крепче сжали мои бока. В следующую секунду Йон Диедо раскрыл меня, как раскрывают книгу. Я даже услышал негромкий хруст, какой издает новенький переплет. И внезапно я с ужасом осознал, что Йон Диедо действительно превратил меня в книгу.

— Да-а… — с явным удовольствием проговорил волшебник. Его лица я не видел, но чувствовал, как его взгляд скользит по страницам, изучая содержание… изучая то, что было внутри меня. — Вы станете одной из жемчужин моего собрания, Джейкоб Мамлок. Между прочим, я оказал вам честь, хотя вы, возможно, думаете иначе. Вам крупно повезло. Такой шанс выпадает раз в жизни, да и то не всем…

Я протестовал, проклинал, бранился, умолял вернуть меня в прежнее состояние, но если Диедо и слышал меня (ибо мой голос был теперь не громче самого тихого шепота, похожего на шелест страниц), то не подал вида; во всяком случае, он ничего мне не ответил. Вместо этого он закрыл меня и повернул вертикально. Своим единственным глазом на корешке я еще раз увидел его лицо и руку (последняя, однако, была так близко, что я не смог рассмотреть ее подробно). Потом Диедо поднял меня над головой, и я почувствовал, как что-то несильно сдавило меня с боков. В следующую секунду волшебник отступил немного назад, а я остался стоять, словно на краю высокого утеса. Только разглядев над и под собой полированное дерево, я сообразил, что он просто поставил меня на полку рядом с остальными книгами.

Йон Диедо по-прежнему улыбался; он выглядел довольным, точно ребенок, наконец-то заполучивший вожделенную игрушку. Мои мольбы его, по-видимому, нисколько не тронули. Впрочем, в какой-то момент его черты дрогнули и исказились, словно от острой боли.

— Моя коллекция!.. — прошептал он чуть не со страхом.

После этого он вдруг повернулся и почти выбежал из комнаты, а я зарыдал от ужаса и безысходности. Меня трясло, как собаку, напуганную раскатами грома. Порой до моего слуха доносились какие-то звуки, но я был слишком погружен в свое горе, чтобы обращать на них внимание.

Я не знаю, сколько прошло времени — час или полдня, но наконец я успокоился настолько, что снова смог воспринимать окружающее. Почти сразу я услышал приятный женский голос, который раздавался, казалось, где-то совсем рядом.

— Ну, пожалуйста, не плачьте, — уговаривал голос. — Я понимаю — вы потрясены, напуганы, но постарайтесь взять себя в руки. Вы не один. Мы здесь, рядом с вами, и мы — такие же…

— Кто вы? — требовательно спросил я. — Где вы? Я вас не вижу!

— Я рядом с вами. Вы должны чувствовать, как я прикасаюсь к вам сбоку.

— Вы?.. Сбоку?

— Да.

Она была права. Я действительно чувствовал ее рядом с собой, ощущал ее участливое тепло.

— Кто вы? — повторил я.

— Такая же пленница, как и вы. Меня зовут Жанин Ларок.

— Почему он так поступил со мной? — спросил я, имея в виду Йона Диедо.

— Потому что он коллекционер. Он собирает занимательные истории, а что может быть интереснее, чем человеческая жизнь, изложенная во всех подробностях? — Жанин с горечью вздохнула. — По вечерам он обычно приходит в библиотеку и читает нас всех по очереди.

— Но это же… Это какое-то безумие! Этого просто не может быть!

— Скоро вы убедитесь, что все это происходит с вами на самом деле. И чем скорее вы смиритесь, тем будет лучше для вас.

Она еще что-то говорила, пытаясь утешить меня, но я был слишком поглощен своей бедой и слушал невнимательно. Мне вовсе не хотелось узнать подробности своего пленения; единственное, чего я желал, это как можно скорее снова оказаться на свободе. К счастью, даже превратившись в книгу, я сохранил способность спать, и вскоре милосердный сон заставил меня на время позабыть о безвыходности моего положения.

Разбудил меня голос Жанин, которая негромко напевала «Две серебряных песеты» — забавную и чуть грустную песенку, которая, как я помнил, была популярна года четыре назад. У нее был приятный голос, и на мгновение мне показалось, что я снова вернулся в свою комфортабельную гостиницу в самом центре Дюмона. Увы, стоило мне открыть единственный глаз и увидеть перед собой длинную комнату-нишу (а надо сказать, мое зрение тоже изменилось, утратив перспективу и объемность), как я сразу вспомнил о событиях вчерашнего вечера. Со своего наблюдательного пункта я довольно отчетливо различал свет утреннего солнца, лившийся в невидимое для меня окно и освещавший красноватые кедровые панели на стенах центрального зала библиотеки. Кроме этого я видел только книжные полки на стенах комнаты-ниши.