Первое издание

— Послушай, Джейкоб, — начала она, — я не знаю, что ты решишь, но давай почитаем друг друга сегодня в последний раз.

— Но я…

— Пожалуйста, Джейкоб! Сделай это для меня. Ведь мы с тобой были друзьями, правда?

Она продолжала упрашивать, и в конце концов я уступил, хотя чувствовал себя довольно неловко, ибо с самого начала поклялся себе не читать ни графиню, ни Жанин до тех пор, пока не приму решение. Столь интимное действо в сложной нравственной ситуации казалось мне, как минимум, неподобающим.

— Я покажу тебе страницы, которыми ни с кем не делилась, — пообещала графиня.

И действительно, история ее детства показала мне графиню с той стороны, с какой я ее еще не знал. Оказывается, она родилась вовсе не в богатой семье, как я ошибочно предполагал. Ее отец был горьким пьяницей, регулярно бил жену и детей, и жизнь графини могла быть совершенно иной, если бы не школьная учительница из муниципальной школы в Дюмоне, которая сжалилась над девочкой, научила ее читать и писать и рассказала ей все, что она сама знала о жизни в высшем обществе.

В возрасте двенадцати лет, пытаясь вырваться из нищеты, графиня подружилась с помощником кучера — мальчишкой, который был ненамного старше нее. Парнишка служил в богатом доме, и, навещая своего друга, графиня привлекла к себе внимание стареющего аристократа — владельца обширного поместья. Несомненно, даже в раннем детстве она была прелестна. Когда она солгала, что ее родители умерли, аристократ и его жена решили удочерить бедняжку.

Я читал о том, как упорно графиня боролась с обстоятельствами жизни, и сочувствовал ей всей душой.

— Ты проявила настоящее мужество, — сказал я ей.

— Мне пришлось, иначе я бы не выдержала.

— А что сталось со школьной учительницей и с твоими родителями? И с этим пареньком — помощником кучера? — спросил я.

Она сделала неопределенный жест, свернув и развернув уголок страницы.

— Понятия не имею. С самого начала я взяла за правило не оглядываться назад.

После этого я долго не мог успокоиться, зная, что утром мне придется решать судьбу двух женщин, каждой из которых пришлось сражаться с судьбой, полагаясь только на собственные силы. В конце концов я все же заснул, так и не сумев принять окончательного решения.

Но когда утром я проснулся, недвусмысленное и окончательное решение само пришло ко мне.

Йон Диедо, подхлестываемый любопытством, явился в библиотеку довольно рано. Я полагал, что он превратит меня в человека и только потом потребует ответа, но ошибся. Подобный поступок был не в его характере. Вместо этого волшебник снял меня с полки и заглянул на последнюю страницу. Прочтя появившиеся там строки, Диедо кивнул, хотя я и не мог сказать, доволен он моим выбором или нет. Потом он слегка взмахнул рукой. В то же мгновение мое зрение как бы распахнулось, вновь обретя перспективу и глубину. Я снова смотрел на мир двумя глазами, а опустив взгляд, увидел вполне человеческое тело, одетое в прежний костюм.

Краем глаза я уловил справа от себя какое-то движение. Повернувшись в ту сторону, я увидел молодую женщину, одетую в красное бархатное платье с золотой вышивкой на лифе.

— Как видишь, — сказала Жанин, глядя в пол, — я тебе не солгала.

Красотой она действительно не отличалась. У нее не было высоких скул, длинных ресниц и огромных глаз. Ее вытянутое, узкое лицо тоже трудно было назвать привлекательным, а прямые тонкие волосы и вправду напоминали мышиную шерсть, но когда она заговорила, я узнал голос своей возлюбленной.

Опустившись на одно колено, я взял ее руку в свою и поцеловал.

— Я заглянул под твою обложку и увидел красоту твоей души, — сказал я.

Со стеллажей донесся чуть слышный гул множества голосов, который, как мне показалось, звучал одобрительно. Я поднялся с колен, и мы с Жанин повернулись к нашим товарищам-пленникам.

Понемногу восторженный ропот книг стих, и я услышал резкий, скрипучий голос, звучавший контрапунктом к голосам остальных. Это была графиня, но ее слов я расслышать не мог.

К вящему моему удивлению, книги под названием Джейкоб Мамлок и Жанин Ларок по-прежнему стояли на прежних местах, и я вопросительно поглядел на Диедо.

Волшебник слегка повел плечами.

— Это не живые книги. Но если человек не может обладать первым изданием, ему приходится довольствоваться вторым.

Я поморщился. Мне было не очень-то приятно думать о том, что Йон Диедо будет и дальше читать сокровенные подробности моей жизни. Что ж, подумал я, по крайней мере, меня здесь не окажется, так что я не буду испытывать ни унижения, ни стыда.

— Мне очень жаль, — начал я, обращаясь к графине, но она не дала мне закончить. На этот раз я расслышал ее очень хорошо.

— Идиот! Кретин! Ничтожество! — кричала она. — Я могла дать тебе все, а ты променял меня на какую-то девку! Ты болван, Мамлок!..

— Вам пора, — негромко сказал Диедо. — Здесь вам больше нечего делать.

Мы вышли из библиотеки, чувствуя себя совершенно беспомощными оттого, что ничем не могли помочь нашим товарищам.

— Ты сделал правильный выбор, — сказал Йон Диедо, провожавший нас до дверей. — Я прочел обеих женщин от корки до корки и знаю… — Он покачал головой, предупреждая мои возражения. — Возможно, ты никогда не будешь богат, Джейкоб Мамлок, зато будешь очень, очень счастлив.

И он был прав. Я знал это совершенно точно. История графини, которую я прочел в последнюю ночь, подействовала на меня совершенно не так, как она, без сомнения, рассчитывала. Действительно, в детстве ей пришлось преодолеть много настоящих трудностей, но потом она никогда не интересовалась, как сложились судьбы ее родителей, школьной учительницы и. мальчика-грума, которые помогли ей добиться успеха на пути к богатству и благополучию. Я был уверен, что рано или поздно (скорее рано, чем поздно) графиня точно так же бросит и меня, ибо я не был ни богат, ни знатен. Как пишут в книгах, золото фей в конце концов всегда превращается в головешки. И еще: человек становится добрее или злее не сразу, а постепенно.

— Не пытайтесь найти этот дом, — сказал нам на прощание Йон Диедо. — Или пытайтесь, если считаете, что таков ваш долг перед остальными — все равно не отыщете.

— Вы освободите наших друзей, как обещали? — спросила Жанин. Диедо заколебался.

— Я… постараюсь, — промолвил он наконец. — Сегодня я сделал первый шаг, и не воображайте, будто он дался мне легко. Посмотрим, смогу ли я двинуться дальше.

На пороге мы с Жанин смущенно переглянулись, и я взял ее за руку. После этого мы зашагали прочь.

— Жанин! Джейкоб! — окликнул нас волшебник. Мы обернулись. Он стоял в дверях. Его лицо кривилось, как от сильной боли, рука была приподнята в прощальном жесте.

— Мне будет не хватать вас, друзья!..

Не ответив, мы быстро пошли прочь от этого странного дома.

С тех пор прошло сорок лет, но мы с Жанин по-прежнему вместе.

Разумеется, мы искали усадьбу Йона Диедо, но, как он и обещал, ничего не нашли. Однако лет пять назад, проходя по одной из столичных улиц, куда я приехал по делам, я вдруг почувствовал, что кто-то тянет меня за рукав. Обернувшись, я увидел графиню. С годами ее красота поблекла; кроме того, она заметно пополнела, а одежда висела лохмотьями, и я не сразу ее узнал.

— Ты Джейкоб Мамлок? — сказала она надтреснутым, старческим голосом.

— Графиня! Значит, Диедо освободил и вас?! Она поморщилась.

— Только не благодаря тебе. В конце концов он отпустил всех, за исключением нескольких самых старых томов, которые предпочли остаться. К несчастью, этому болвану Диедо понадобилось несколько лет, чтобы избавиться от своей страсти к собиранию книг, поэтому, когда я снова стала человеком, мое имущество, состояние, связи — все исчезло!

— Мне очень жаль, графиня. Я…

— Я только хотела убедиться, что это действительно ты! С этими словами она дважды ударила меня по щеке и, повернувшись на каблуках, заковыляла прочь, бормоча себе под нос: