Страница 10 из 68
В своей работе, посвященной матерям Леннона и Маккартни и их влиянию на сыновей и в человеческом, и в исполнительском, и в авторском плане, Роб Шеффилд во главу угла ставит то, как эти сыновне-материнские отношения могли помочь «Битлз» установить контакт со своей женской аудиторией. Отмечая ориентированное на девушек лирическое содержание их ранних песен, он подчеркивает, что эти «мальчики без мам» невероятно ценили погруженность в женский мир. По его словам, «…им нравилось выходить на сцену и купаться в этих девчачьих звуках». Пора визгов и воплей битломании еще не наступила, а тот ранний опыт обладал иной акустической природой. Стоя на эстраде местных заведений, особенно на той, что находилась в «Каверн-клубе», «Битлз», конечно же, замечали стайки девушек, которые шептались или переговаривались друг с другом, не отрывая глаз от сцены.
Хотя некоторые европейские композиторы XIX и начала XX века, такие как Шуберт и Малер, в своей музыке пытались найти «вечную женственность» как «трансцендентную силу, любовно поднимающую человека в область вечной творческой жизни», воспетую Гете во второй части «Фауста», – Роб Шеффилд настаивает на том, что подход «Битлз» к популярной музыке был основан на их стремлении стать такими же «настоящими», «честными», «глубокими», «крутыми» и «рок-н-ролльными», какими были их молодые современницы. В гораздо более отдаленном прошлом, в эпоху Возрождения в самой музы´ке видели женское начало из‐за ее чувственности и эмоциональности, потому и изображали ее в женском обличье. Разумеется, Леннон с Маккартни вряд ли знали об этом, когда делали первые шаги на музыкальном поприще, да и, как написал об этом в 1962 году ведущий диджей «Каверн-клуба» Боб Вулер в статье для «Мёрсибит» (Mersey Beat), рок-н-ролл, бит, а с ними и вся популярная музыка становились чисто мужским занятием, а большинство женщин-исполнительниц оказались в шапках-невидимках. Тем не менее выбор Леннона и Маккартни в пользу музыки, а не такого гегемонически мужского вида деятельности, как спорт, достоин особого внимания. В 2016 году Маккартни в документальном фильме Рона Ховарда Eight Days a Week («Без выходных») вспоминал, что до их знакомства с Ленноном многие его приятели не понимали, почему он рвется писать песни: «Они мне, типа: да? Класс! А как насчет футбола-то?» Занимаясь музыкой, которая даже в середине 1960‐х годов все еще порой почиталась «немужским делом» – вопреки надвигающейся маскулинизации рок-музыки, – «Битлз» двигались навстречу женской аудитории, с мыслями о них, с песнями о них, и, в ливерпульский период, с разговорами и общением с ними. Им хотелось понимать девушек и говорить на их языке[61].
There She Goes [62] : географическая свобода битловского фэндома
Быть молодой поклонницей «Битлз» в Ливерпуле в 1960–1963 годах предполагало принципиально новые отношения с городским пространством. Увлечение музыкой требовало уверенной ориентации в городе, а также других местах графства. Машина для большинства жителей Ливерпуля была роскошью в то время, поэтому ради веселого вечера в клубе девушкам приходилось либо идти пешком, либо добираться автостопом, либо полагаться на милость общественного транспорта. Так, одна из постоянных посетительниц «Каверн-клуба» вспоминает вечер, когда «…у нас на четверых – я и три подружки – было всего пятьдесят пенсов […], и нам пришлось добираться на попутках, чтобы посмотреть выступление [„Битлз“]. На поезд мы, как всегда, опоздали и в итоге такси поймали только на обратной дороге, почти на полпути к дому. Все остальное нам было не по карману»[63]. Сам факт, что ливерпульские девушки могли по собственному желанию куда-то поехать, и то, что тусовка признавала их своими, доказывает не только их независимость от родителей, но и иллюстрировала ценность, которую представляла для них эта молодежная субкультура. Скажем больше, раз девушки чувствовали свою причастность к очагам этой субкультуры в городе и графстве, они по определению не могли рассматривать музыкальные клубы как потенциально рискованные или даже опасные места для проведения досуга. И это также не вяжется с мнением, что в рок-музыкальной субкультуре непременно доминируют мужчины[64].
Возросшая мобильность молодого женского населения, спровоцированная активной музыкальной жизнью, не всегда встречала одобрение со стороны родителей. Билл Осгерби отмечает, что хотя в конце 1950-х – начале 1960‐х годов именно девушка моложе двадцати воспринималась как олицетворение современных веяний и идеальный потребитель, в обществе бытовало мнение, что досуг такой юной леди лучше проводить дома, так что с подобными предрассудками ей приходилось бороться. Кроме того, матери и отцы не могли не беспокоиться о безопасности и целомудрии своих дочерей, если их увлечения были связаны с ночной жизнью города. Подобно тому, как популярные в 1920–1930‐е годы дансинги рассматривались некоторыми родителями как места, которые могли угрожать репутации порядочной девушки, так и клубы с бит-музыкой в начале 1960‐х вызывали аналогичные опасения. Осгерби упоминает о сложившейся «…тенденции к тому, что родительский контроль за досугом дочерей был куда строже, чем за досугом сыновей»[65]. Для ливерпульских барышень этот надзор, кроме того, был следствием долгой истории портового города, где все, связанное с «развлечениями» моряков во время увольнения на берег, почиталось пороком. За дочерями семейств в Ливерпуле полагалось приглядывать и всячески блюсти их, чтобы те не пали жертвами чьих-то неблаговидных намерений.
С учетом этой возможности быть скомпрометированной контроль за передвижением молодой женщины по городу становился прерогативой не только родителей или сопровождающих. «Безопасной» социальной альтернативой девичьему домашнему досугу считались молодежные клубы Ливерпуля. В этих организациях под эгидой Ливерпульского союза молодежных клубов юношей и девушек делили на группы и проводили с ними «полезные» занятия, всегда в значительной степени гендерно обусловленные. Например, курсы кулинарии или кройки и шитья должны были подготовить барышню к будущей роли жены и матери. Организаторы клубов верили, что подобные занятия могут стать залогом праведной жизни и помогут молодежи не встать на «скользкий путь» танцулек, кино и всего, что связано с ночным угаром. Еще большей строгостью нравов отличалась Ливерпульская ассоциация бдительности (ЛАБ)[66]. Эта организация, основанная в Ливерпуле в 1908 году, была призвана защищать «уязвимых» женщин, особенно из новой волны ирландской иммиграции или, в более широком смысле, девушек из рабочего класса. Хотя Ливерпульская ассоциация бдительности возникла еще до Первой мировой войны, ее деятельность продолжалась до конца 1950‐х годов. Историк Саманта Каслин-Белл утверждает, что именно превращение Ливерпуля в музыкальную Мекку, когда вчерашние школьницы начали уверенно перемещаться по городу и за его пределами, способствовало тому, что основная задача Ассоциации превратилась в анахронизм. Теперь на смену растерянным молодым женщинам, которых на улицах Ливерпуля «подстерегали опасности», пришли юные «…девушки, приезжающие в Ливерпуль ради магии бит-музыки и „Битлз“». Эти барышни были скорее взволнованы, чем напуганы, тем, что мог предложить им город[67].
Тем не менее независимо от того, сколько радости доставляла таким девушкам возможность увидеть «Битлз», поездки из предместья в центр города и посещение музыкальных клубов (даже в дневное время) порой продолжали быть поводом для родительской обеспокоенности. Постоянная посетительница «Каверн-клуба» Маргарет Хант, выросшая в отдаленном пригороде Саутден[68], помнит, какие препоны приходилось преодолевать ей и ее лучшей подруге: «До города надо было долго ехать на автобусе, и наши родители с ума сходили при мысли о том, что мы поздно вечером будем болтаться по ливерпульским улицам, где кого только не встретишь. Домой полагалось вернуться к определенному времени, и чем старше я становилась, тем строже меня держали мама и папа». Первая встреча Маргарет с «Битлз» произошла в джайв-клубе «Эйнтри Институт», находившимся недалеко от ее дома[69]. Конечно, девочки учились аккуратно обходить запреты старших. Эрике Бэйл удавалось посещать дневные концерты «Битлз» в «Каверне-клубе», поскольку ей «…не разрешали туда ходить, ведь считалось, что клуб – это злачное место, хотя это совсем не так». Тем не менее она делала все, чтобы не попасться, поэтому свои отзывы в гостевой книге «Каверн-клуба» всякий раз подписывала новым именем[70]. Некоторых родителей тревожило, что их дочери чересчур часто посещают кофейни – места, обычно считавшиеся вполне респектабельными для барышень. Моне Бест то и дело приходилось уверять родителей своих юных посетительниц, что в принадлежавший ей «Касба кофе-клуб» они могут отпускать девочек без опаски. Особенно осторожными должны были быть девушки из религиозных семей. Фрэнсис Патино Брин, которая видела «Битлз» в «Каверн-клубе» «раз, наверное, сто» и подружилась с битлами в ночном клубе «Голубой ангел» в двух шагах от дома, где жила ее семья, постоянно ощущала родительскую опеку. Как она выразилась, «меня просто пасли! Чтоб была дома не позже такого-то времени […] Конечно, нарушала. Во-от, по рукам пойдешь, и все такое… Семья католическая, сами понимаете». Хотя многим девушкам все еще приходилось оглядываться на родителей и слушаться их, некоторые историки считают, что именно в это время происходит общее ослабление подобных правил для молодых женщин из рабочего класса[71].
61
Austern L. Alluring the Auditorie of Effeminacie’: Music and the Idea of the Feminine in Early Modern England // Music and Letters. 1993. Vol. 74. № 3. Р. 343–534.
62
There She Goes («Вслед за сердцем») — популярнейшая песня ливерпульской рок-группы The La’s, написанная фронтменом Ли Мейверсом. После первого выпуска еще трижды перевыпускалась на сингле. — Примеч. пер.
63
Giuliano G., Devi V. Patricia Daniels, Interview, Liverpool, 1983 // In Glass Onion: The Beatles in Their Own Words. Cambridge, 1999. P. 258–259.
64
Kearney M. Gender and Rock. P. 57–58.
65
Osgerby B. Youth in Britain since 1945. Oxford, 1998. P. 56.
66
Филиал Национальной ассоциации бдительности (НАБ), общества, учрежденного в августе 1885 года «ради исполнения и совершенствования законов по пресечению преступных пороков и общественной безнравственности». Ее создание стало реакцией социума на серию статей У. Т. Стида, разоблачавших детскую проституцию. Стид стал членом совета НАБ. — Примеч. пер.
67
Caslin-Bell S. The ‘Gateway to Adventure: Women, Urban Space and Moral Purity in Liverpool. PhD diss., University of Manchester, 2013. P. 235.
68
Теперь один из четырех округов г. Киркби, приблизительно в 10 км от Ливерпуля. — Примеч. пер.
69
Hunt M. Yesterday: Memories of a Beatles Fan. Self-published, 2015. Kindle edition.
70
Цит. по: Evans R. A Cavern Dweller Remembers the Cellar // Goldmine. 2007. November 9. P. 43.
71
Фрэнсис Патино Брин. Интервью автору. Todd S., Young H. Baby-Boomers to «Beanstalkers»: Making the Modern Teenager in Post-War Britain // Cultural and Social History. 2012. Vol. 9. № 3. Р. 451–467.