Страница 5 из 15
— На пару слов, Лена, — шагнул Валентайн.
Валентайн Альгор
Вечер и ночь, которые должны были стать одними из лучших в жизни, превратились в кошмар. Кошмар — потому что вместо того, чтобы быть с Леной, пришлось вместе с ведущими посмертниками Даррании проводить освидетельствование тела Лэйтора. Которого выбросили из портала прямо посреди гудящего Хэвенсграда, на глазах у женщин, детей, на глазах у приезжих. Потом состоялся разговор с Керуаном, на котором архимаг брызгал слюной и вопил, что Валентайн подставил их обоих.
А он понимал, что да — действительно подставил, надо было свернуть Лэйтору шею и распылить тленом над Мертвыми землями. Проблема заключалась в том, что тогда в нем кипела черная ярость, а перед глазами стояло лицо Лены и мерзкая рожа Лэйтора, склонявшегося над ней. Быстрая смерть для которого стала бы избавлением.
Но настоящая проблема заключалась в том, что отец сделал свой первый ход.
Впервые со дня появления Лены в Даррании, Адергайн Ниихтарн вышвырнул фигуру на игровое поле. Мертвую, но от этого не менее опасную, если не более. И сделал он это так, что никакого прорыва пространства Валентайн не почувствовал. Каким-то образом, через кого-то в Даррании. Через кого-то очень могущественного и со связями.
Дальше было непростое заседание с Керуаном и Драконовым, Ферганом и его советниками, на котором выстраивалась линия поведения и информация, которую должны были подготовить для новостных изданий и распространить среди горожан. Керуан сообщил, что прошлой осенью Лэйтор подал в отставку, сославшись на личные мотивы в отношении Ленор Ларо и темной магии, но после долгих месяцев вернулся и попросил снова подключить его к делам, пусть даже без восстановления должности гритта. В свете бывших заслуг военного, Керуан решил ему не отказывать, но буквально на следующий день поступил сигнал с приграничной контрольной зоны, и Лэйтора отправили туда проверить. Он должен был взять отряд, но пошел один, а «вернулся» таким вот образом.
Что-то подсказывало Валентайну, что в эту брехню Ферган мог поверить с тем же успехом, как и в то, что Анадоррский откажется от борьбы за престол, но тэрн-арх принял информацию весьма благодушно. Исключительно потому, что она была ему выгодна: в свете творящейся с его наследниками суеты, переключение внимания населения Даррании было более чем выгодно. Особенно принимая во внимание то, что у него есть свой «ручной» темный, который может со всем разобраться. А у Анадоррского нет.
Но что самое отвратительное, Валентайн оказался в эпицентре этих мерзких игр и лжи, налипшей, как щупальца тленного заклинания. По большому счету, ему было плевать на них всех и сознаться в том, что он зашвырнул потенциального насильника и убийцу на растерзание темным тварям для него было легко.
Всем.
Кроме Лены.
Почему-то он представлял, как меняется ее лицо, когда он говорит, что произошло с Лэйтором. Представлял, как на нем отражается неверие, изумление, разочарование.
Разочарование было пережить сложнее всего. Даже ненависть, ее возможная ненависть, не настолько пугала, как это едва уловимое чувство, наполненное горьковато-кислыми эмоциями, за которыми рушится все, что они только-только сумели выстроить.
Она не поймет.
Он помнил ее страх, помнил, как она переживала из-за того, что могла бы убить Хитара, когда на нее нахлынула тьма.
И вот сейчас он, который давно ничего не боялся, опасался увидеть в ее глазах короткую вспышку презрения, сменяющегося отторжением.
Не этого ли добивался отец?
Того, чтобы у него появиласьтакаяслабость.
Страх ее потерять.
Поэтому когда, вернувшись домой после комментариев на Алой площади (он смутно помнил, что там говорил — наверняка какую-то банальщину в стиле «защитим, поможем, спасем», помнил только, что толпа начала расходиться именно после его выступления, и Ферган, и Керуан вздохнули с облегчением), Валентайн не обнаружил там Лену, внутри снова все взметнулось черным, давящим вихрем. Пусть он мог, должен был почувствовать грозящую ей опасность интуитивно, перед глазами потемнело. Одно короткое мгновение, когда магия дотянулась до сердца, вдавив его в ребра холодом и злой мощью, один выдох, одно лишь представление о том, что отец мог ей навредить…
Лишь усилием воли выдернув себя из этого, он нашел прислуживающую ей горничную, и та ответила, что Лена ушла вчера вечером, и с тех пор не возвращалась. Виритта осталась дома, а больше ничего внятного из женщины вытянуть не удалось.
Два места, куда она могла захотеть направиться — к своей Соне и к брату.
Первым Валентайн решил проверить дом Равена и не прогадал. Вот только первой эмоцией вместо облегчения, когда он увидел ее, спокойно завтракающую с двумя парнями, была ярость. Ярость такой силы, что прорвалась она в обычном приказе:
— На пару слов, Лена.
И только когда она растерянно обернулась, вперив в него свой пронзительный взгляд таких родных глаз, по телу словно судорога прошла, скрутив напоследок внутренности болью — и тьма отступила. Глубоко вздохнув, Валентайн шагнул в столовую и произнес уже гораздо мягче:
— Прости. Мне нужно с тобой поговорить. Срочно.
В ответ на недоуменные взгляды парней, он просто коротко прокомментировал то, что вся Даррания и так будет знать через пару часов:
— Найдено тело военного, изувеченное темной магией.
Мальчишки изменились в лицах, а Лена поспешно поднялась.
— Увидимся в Академии, Ярд. Макс, я на связи.
— Погоди… а как ты в дом-то зашел? У нас охранка стоит.
— Паршивая у вас охранка. — Ее близость успокаивала, и Валентайн даже нашел в себе силы дернуть уголками губ в подобии улыбки. — Сегодня-завтра лично настрою.
Лена протянула ему ладонь, и он мягко сжал ее в своей. Вихрь, разорвавший пространство, осыпался серебряными и черными искрами, когда они оказались в спальне.
— Ты правильно сделала, что не стала сидеть одна. Но, пожалуйста, не делай так, не предупредив меня.
Она, почему-то слегка напряженная, приподняла голову. Почему-то не глядя ему в глаза.
— Все настолько серьезно?
— Лэйтор — ход моего отца, — произнес он, и пальцы, путаясь в ее волосах, заскользили по шелковым прядям.
Валентайн притянул ее к себе, вдохнув запах волос: мягкий, цветочный, с легкой горчинкой. Как же рядом с ней хорошо. Как легко. Как светло.
— Но, думаю, это и так понятно. Поэтому в ближайшее время я буду сопровождать тебя в Академию и из Академии. Одной без меня никуда ходить не стоит.
— Валентайн, но ты не можешь везде ходить со мной, как привязанный! Если я… если мы с Соней или с Максом захотим посидеть где-нибудь? Прогуляться? Пройтись? Это же нереально, все время жить и бояться. Так мы уничтожим друг друга раньше, чем до нас доберется он.
И она снова права. Почему-то захотелось сказать ей об этом, невыносимо, но Валентайн удержал слова в себе, касаясь губами ее волос, повторяя пальцами линию скул.
— Я подумаю, что можно сделать. Просто эти пару дней без меня никуда, хорошо?
— Хорошо, — кивнула Лена. — Да. Я все понимаю.
Он глубоко вздохнул, расслабляясь. Никогда не думал, что будет держать кого-то в своих руках вот так, как самое бесценное сокровище. Дышать кем-то, как самым прозрачным воздухом после удушающей пустоты Загранья.
— А в целом? Все совсем кошмар, да?
— В целом все терпимо. — Валентайн улыбнулся, падая на кровать и увлекая ее за собой.
— Ты же в курсе, что мне в Академию, да?
— В курсе. Я сам здесь только чтобы принять ванну, потом надо будет вернуться к Керуану.
— А ты поставишь мне зачет автоматом? — поинтересовалась она, коснувшись пальчиком его щеки.
Валентайн зажмурился. Как будто мало им было расследования по делу Хитара, Ленор… теперь еще и это. Но вместе с этой мыслью пришла другая: вдвоем они со всем справятся. Все преодолеют, потому что эта близость — не только слабость, что бы там себе ни надумал Адергайн. Это еще и его сила. Сила, которую он не позволит отнять никому.