Страница 13 из 15
Валентайн закатил глаза, и я стукнула его плечу.
— Не буду, — пообещал он, мягко касаясь губами моих губ.
Я позволила себе поддаться этому поцелую, скользнула в него. Браслеты мягко впились в запястья, когда я коснулась пальцами его шеи в ласкающем жесте. Напоминая о том, что я его. Насколько я его. А он — мой.
— Есть еще один способ, Лена. Способ узнать, что произошло, что сделала Эвиль.
— Какой? — я даже вцепилась пальцами в его плечи от неожиданности.
— Поговорить с твоей матерью напрямую. Во тьме Загранья.
Во тьме Загранья? То есть…
— То есть с ее призраком? — уточнила я. Хотя по коже пробежал холодок даже от самого предположения о том, что можно разговаривать с мертвыми. И вроде я была не робкого десятка, а сама даже изучала возможности вернуть Соню, когда она умерла, но сейчас стало настолько не по себе, насколько вообще возможно.
— Не совсем. Призрак — это неупокоенная душа, которая бродит по миру. С ними, чисто теоретически, общаться довольно-таки легко.
В этот момент я поняла, что, кажется, не знаю даже половины из того, чем является темная магия. Про призраков у нас разговоры как-то не заходили, не доводилось.
— Почему ты никогда не говорил мне про призраков?
— Потому что не было необходимости, — Валентайн пожал плечами. — Если тебе интересно, я расскажу, но если кратко: ни один призрак по доброй воле не приблизится к темному, потому что он стремится чувствовать себя живым. Рядом с нами же они явственно ощущают себя мертвыми, теми, кто вот-вот отправится в Загранье, по собственной воле или по нашей. Поэтому стараются держаться подальше.
Так, ладно. Краткий экскурс в теорию призраков я еще успею себе устроить, сейчас и так голова пухнет от обилия предэкзаменационной информации, Ленор, а теперь вот и еще архивных документов ее родителей.
— Тогда что такое поговорить во тьме Загранья?
— Это обращение к умершему через тело. Восстановление слепка воспоминаний через соединение с остаточной сутью человека, с его личностью, которой он был.
— Бр-р-р, — я поежилась.
— Да. Это темный ритуал, Лена, и он требует очень глубокого погружения. Мне придется на время подчиниться тому, что бежит по моим венам вместе с кровью, глубинной тьме.
— Давай тогда все-таки с Ленор сначала попробуем, — быстро сказала я. Не хотела, чтобы Валентайн в это окунался: стоило только вспомнить, во что превратилась я… А ведь он почти всю жизнь с этим борется. С самого рождения. Особенно — сейчас, когда темная магия в нем становится все сильнее. Или в нас?
— Ты думаешь, мы усиливаем тьму друг друга? — спросила я.
— Думаю, да.
— Спасибо, что не солгал.
— Но еще я думаю, что мы усиливаем друг друга в принципе. Поэтому логично и закономерно предположить, что каждая из наших сторон набирает мощь. Конкретно темная магия тут ни при чем.
Вздохнуть бы уже! С облегчением. Но похоже, что покой мне только снится. Хотя, в последнее время он мне даже и не снится уже. Спасибо, что не снится Ленор. Пока.
Кстати, о ней.
— Дай мне время сдать экзамены, — и время подготовиться к очередному разговору с этой занозой в заднице. Кстати, до Ленор я ни разу не представляла, что чувствует тот, у кого в ягодичной мышце застряла острая колючая щепка. Теперь весь спектр этих ощущений был мне доступен, на ментальном плане. Но все-таки. — И потом попробуем вместе, или ты попробуешь поговорить с Ленор. Прощупать ее. Может быть, поймем все без похода в Загранье.
— Мне бы тоже очень этого хотелось, — Валентайн огладил ладонью мое плечо, разом вызвав совершенно иной спектр ощущений. — Но если потребуется, я пойду и в Загранье. Ради тебя я пойду куда угодно, Лена.
В сочетании с его словами прикосновения вызывали целый мурашечный каскад. Ведь зарекалась же надевать платье с открытыми плечами! Но лето началось такой жарой, что впору вообще безо всего ходить. А еще, если так подумать, это мое первое лето в Даррании. Мое первое совместное лето с этим невероятным мужчиной.
— О чем задумалась? — Валентайн положил подбородок мне на плечо.
— Тебе бы понравилось. Там присутствовали слова «невероятный мужчина» и ты.
— Да. Ты права. Мне действительно нравится, — он развернул меня лицом к себе, и мне пришлось развести бедра и сесть поудобнее.
Его взгляд плавил мой, раньше я даже не представляла, что кто-то будет смотреть на меня так. Так, что кожа покрывается мурашками в несколько слоев, а все внутри стягивается пружинкой чувственного предвкушения.
Кажется, мне пора пойти дальше. В смысле, вернуть то, чего я лишилась по милости Ленор, после ее ночи с Люцианом. И я подалась вперед, целуя его и расстегивая рубашку. По случаю жары он даже не стал как обычно запаковываться в костюм и жилет, поэтому спустя мгновение мои пальцы уже скользили по его груди, повторяя рельеф мышц.
— А как же подготовка к экзаменам? — спросил Валентайн. Его голос упал на несколько октав, становясь как горячий ветер, играющий песком, но даже эти нотки не скрыли сарказма. При малейшей попытке близости я действительно отговаривалась подготовкой к экзаменам, сбегала в учебники или к Соне позаниматься (Драконов даже не возражал, чтобы мы учились у него дома).
— Не знала, что ты такой злопамятный, — заметила я, продолжая скользить ладонями по его животу вверх-вниз. — Но если тебя именно это интересует, к экзаменам я уже готова. Первый завтра, и все равно все, что я знаю, уже в моей голове. А знаешь, что еще в моей голове?
— Не сейчас, — он уже расстегивал мое платье. — Так что могу только догадываться.
Я глубоко вздохнула, когда Валентайн освободил мою грудь и накрыл ее ладонями. Сначала мягко, а потом чувствительно стянул пальцами соски, оттягивая их. В отместку я дразнящим движением коснулась весьма ощутимой выпуклости на его брюках и тут же убрала руку.
— Издеваешься? — глухо переспросил он.
— Играю, — хихикнула я. И вызывающе поерзала, прижимаясь к нему разведенными бедрами.
— Ну знаешь ли! Нашла себе игрушку, — наигранно-хрипло возмутился Валентайн. В смысле, возмутился наигранно, а вот от хрипотцы в его голосе кожа словно превратилась в оголенный нерв, поэтому от мягкого нажима его пальцев я сдавленно застонала.
Потянулась к пряжке ремня, расстегивая брюки. Что было достаточно сложно делать, когда твоя грудь превратилась в источник чувственного удовольствия, а пальцы дрожат от предвкушения продолжения. Валентайну явно нравилось видеть меня такой, потому что когда в его потемневших глазах отразилась взъерошенная, интимно-откровенная я, меня окончательно повело.
Я даже дернулась, прикоснувшись к его обнаженному напряженному желанию пальцами, словно эта ласка обожгла меня так же сильно, как его. Валентайн потянул меня на себя, вжимая телом в тело, и моя ладонь между нашими телами сомкнулась на твердом стволе.
— Ле-е-е-ена, — хрипло выдохнул он. — Что ты со мной делаешь, Лена…
— В данный момент или вообще?
Валентайн так сверкнул глазами, что я на миг представила себя опрокинутой кверху попой прямо на этот диван и взятой с такой интенсивностью, что потом неделю ходить не смогу. Эта картинка настолько ярко полыхнула в моем сознании, что я даже на миг зажмурилась. Еще сильнее зажмурилась, когда услышала:
— Мы обязательно это как-нибудь реализуем.
— Ты! — ахнула я, ударив его ладонью в грудь, и Валентайн рассмеялся. Так низко, бархатно и глубоко, что его смех ударил в меня животной вибрацией.
— Не смей подсматривать! — тем не менее выдохнула я, открывая глаза. — Особенно в такие моменты.
— Ты сама показала мне это.
— Уверен?
— Уверен, — его ладони легли на мои бедра, прямо поверх платья. Потом скользнули между ними, испепеляя белье.
— С тебя трусы, Валентайн Альгор, — не удержалась я.
— Да хоть десять.
Дольше мы бы оба не выдержали, поэтому я приподнялась и плавно опустилась на него. Чувствуя, как он заполняет меня собой, растягивая, даря томительное наслаждение первого проникновения, острое и ни с чем не сравнимое.