Страница 13 из 76
— Ты звал меня, и вот я у твоих ног, непотопляемый Кольцов! Мне говорили, что ты уже всё, мол, на тебе крест поставлен. Я не поверил. Скажем так, не совсем поверил. А ты всплыл. Молодец!
— Вот Миша, ты меня вроде и хвалишь, а вроде как с говном сравниваешь, которое не тонет, и как тебя понимать, морда белогвардейская?
— Да. Кольцов, вот за что тебя люблю, так за то, что за словом в карман не лезешь. Ладно, зачем звал?
— Миша, а ты не хочешь сделать несколько статей для «Огонька»?
— Неожиданное предложение. И на тему?
— На тему театральной жизни. Ты сейчас видишь ее изнутри, тебе виднее. Только мне не надо тупых разборов спектаклей, критиков у нас хватает. Ты мне что-то такое дай, чтобы душа театральной жизни была, правда жизни!
— Хм…
— Гонораром не обижу.
— Да нет, скажи, Миша… Ты рискнёшь меня печатать? Я вроде как сейчас не самый популярный писатель. Не боишься неприятностей?
— Миша, ты мне материал дай, такой, чтобы народ читал и рвал журнал друг у друга из рук! А остальное пусть тебя не волнует.
— Рисковый ты, Кольцов. — сказал Булгаков.
«Рисковая сволота ты, Пятницын» — согласился с ним Кольцов.
Дом на Набережной. Квартира Кольцова.
1 декабря 1932 года
Ну, хоть с редакционными делами разобрался, и дураков там не обнаружил –пока меня не было, так и не завелись. За этот длинный редакционный день мы с Кольцовым вымотались, лично у меня было одно желание: завалиться спать. Но когда ты такое хочешь, обязательно припрётся Артузов и всё испортит. Так и получилось. Артур сидел у меня на кухне и пил мой кофе.
— Там еще осталось? — спросил я раздраженно, указывая на джезву. Просил же Артузова без меня не приходить, мог же нарисоваться брат Боря, хотя, если он появился, значит, или что-то произошло, или абсолютно уверен, что брату сейчас не до визита.
— И тебе здравствуй, Миша. — как-то слишком жизнерадостно произнёс почти ночной посетитель. Но кофей мне в чашечку налил. Напиток был остывший, но бодрил, крепкий, точно не пожалел порошка закинуть… вот, вроде русский я человек, но с этим Артузовым во мне начинают прорываться черты провинциального еврея.
— Ну, будь здоров, сержант Петров! — как-то быть слишком любезным у меня сегодня не получалось.
— Ну, Миша, хватит тебе кукситься. Ты срочно нужен.
— Кому? Ему?
Артузов посмотрел на меня как на ребенка, типа отчего это чуть что так к Нему?
— Нет, Киров тебя хочет видеть.
— Так, когда? — я пытался привести мысли в порядок. Насколько я знал, Сергей Миронович был в курсе того, кто я и откуда.
— Сейчас.
— Вот прямо сейчас или у меня есть пара минут привести себя в порядок и что-то в рот кинуть?
— Двенадцать минут у тебя есть, а кофей я тебе свежий сварю, давай, чашку тебе так и быть, помою.
— Хорошо, Артур, сейчас.
В двенадцать минут я не уложился, но на пятнадцатой, дожевывая на ходу бутерброд, выскочил из квартиры. И ехать на Лубянку вроде как недалеко, но Артур нёсся, как на пожар. Неужели это из-за тех трёх минут, что я перетратил?