Страница 10 из 54
— Ты не выглядишь сильно расстроенной.
— Я уже была готова к тому, что ты проиграешь. Льёт силен, и с этим мы ничего не могли поделать. Но и проигрывать нужно уметь. А ты проиграл так, что всё-равно заслужил уважение моего клана.
— Рад, что смог развеселить твоих друзей. А я-то думал, что у Эйрика рука тяжелая… Твой брат — гребаный монстр. Впрочем, учитывая, что его готовили для того, чтобы однажды сменить твоего отца, это не удивительно.
— Кстати о моем отце, он хотел бы с тобой встретиться, — осторожно сказала Хильда. — Так сказать, наедине. Ты не против?
— Если ярл хочет поговорить, то как я могу быть против? — пожал я плечами. Девушка кивнула, после чего оставила меня на попечение Тани. Впрочем, и рыжеволосая пробыла со мной не так уж и долго, так как у неё появились какие-то свои дела. Даже интересно, какие.
Хильда вернулась примерно через час, и за это время я сумел окончательно избавиться от всех последствий битвы.
— Идем, отец готов с тобой поговорить.
Я набросил на плечи меховую куртку и вышел на улицу вслед за девушкой. В Йонгард кажется уже на постоянной основе пришла зима. Воздух был холодным, отчего при дыхании мы выпускали облачка пара. С неба сыпались толстые хлопья снега, оседающие на крышах многочисленных домов.
Хильда привела меня совсем не во дворец ярла, как в прошлый раз, а на какую-то площадку за ним. Тут имелся такой же рунический круг, как и внутри, но он был гораздо больше. И именно перед ним и стоял Харальд Лоденборг, сложив руки за спиной и терпеливо дожидаясь моего прихода.
— Я привела его, мой ярл, — официально сказала Хильда и, поклонившись, развернулась и пошла прочь. Видимо, правитель решил поговорить со мной по-мужски, с глазу на глаз.
— Надеюсь, мне не придется теперь драться с вами? — криво улыбнулся я, поглядывая то на ярла, то на круг. Тот удивленно посмотрел на меня, а затем рассмеялся, тепло и дружелюбно. Это немного разрядило атмосферу.
— О, нет. Об этом можешь не волноваться. Ярл не вступает в схватки в кругу, это запрещено. А если же кто-то смеет бросить ему вызов, то это будет схватка насмерть.
— Понятно, — кивнул я, немного расслабившись. — Вы хотели меня видеть?
— Как видишь. Мне захотелось узнать тебя немного получше, Дмитрий Старцев, учитывая, в какую ситуацию ты ставишь Тысячу Фьордов. По закону я должен передать тебя Империи, в то время как моя дочь считает, что ты должен стать избранником клана Лоденборг. И утверждай такое кто другой, я бы даже не стал всерьез обдумывать это, но моя дочь обычно не ошибается. Говорят, ты победил Хагготта?
— Его аватара, да, — не стал скрывать я.
— Тяжело в это поверить.
— И тем не менее, в этом нет ни слова лжи. Я смог переломить ход войны, но в итоге оказался обвинен в преступлениях против Империи. Мои старые враги постарались, — вдаваться в то, что я сам дал им козырь против себя, не стал. Инфериал стал моей ошибкой, я был слишком нагл и глуп, позволив Рубцову использовать меня. Но даже если бы всё было иначе, и не было бы никакого Инфериала, они бы всё равно что-нибудь придумали, чтобы очернить мое имя.
— Это меня и беспокоит. Твои враги, твое отношение к Империи. Дочь многое мне рассказала, и услышанное вызывает во мне тревоги за будущее Тысячи Фьордов. С момента, когда Одноглазый погиб, а наша страна оказалась расколота магией, Империя была нашим союзником. Помогала припасами, давала возможность сражаться с демонами. Но останется ли она союзником, если ты станешь ярлом? Сможешь ли ты отбросить личную неприязнь и относиться к своим врагам как к добрым друзьям? Не получится ли так, что ты втянешь нас в противостояние не только с хагга, но и с нашим собственным союзником?
Я замер, пытаясь осмыслить услышанное. Я отлично понимал, почему ярл так обеспокоен, но и прямо заявить, что ничего такого не будет, не мог. Беспалов, Рубцов и прочие слишком многое натворили, слишком многое сделали, чтобы я мог улыбнуться и пожать им руки.
— Не отвечаешь? Это хорошо, — спустя, наверное, минуту излишне затянувшегося молчания сказал ярл. — Если бы ты мне сказал, что это тебе не важно, и что ты готов с легкостью отринуть личную неприязнь ради страны и людей, я бы назвал тебя лжецом и не стал бы укрывать.
— А что, если бы я правда был готов так поступить?
— Тогда бы ты врал сам себе. Ты не родился тут, не жил, в тебе есть дух воина, но не более того. Моя дочь уверена, что ты обладаешь той же силой, что и сам Одноглазый, что с тобой этот край может обрести былое могущество.
— Значит, Хильда рассказала вам, кто я такой? — думаю, этот вопрос стоило прояснить.
— Да. Но это не имеет значения. Если ты действительно хочешь стать достойным этой страны и моей дочери, то должен доказать это. Твой бой с Льётом показал, что в тебе хватает решимости бороться несмотря на то, что ты слабее.
Хотелось отметить, что технически, если бы не ограничения, я бы закончил ту схватку парой ударов, но не думаю, что это сейчас уместно.
— Так что мы примем тебя в клане Лоденборг и начнем готовить к состязанию. Вы с Льётом будете готовиться и тренироваться, чтобы перед сбором кланов решить, кто именно достоин быть избранником клана.
Ярл вздохнул и закончил уже обычным уставшим голосом, лишенным ноток властности.
— Возможно, мы не сможем помешать тебе забрать то, что принадлежит тебе, как ты можешь считать, по праву, но будь уверен, что мы попытаемся. Север строится не только на силе, как можно услышать, но и на традициях, иначе бы лидером становился не достойный, а самый отмороженный. Понимаешь?
— Да, понимаю.
— Хорошо, — кивнул ярл и внезапно зашелся кашлем, затем быстро достал платок из кармана и вытер им губы. — Я рад, что мы друг друга поняли. А теперь иди.
Жизнь на севере оказалась действительно тяжелой, хотя это отчасти из-за того, что мне запретили полностью использовать силы. Это сделал мой новый «наставник», тот самый воин, покрытый шрамами, которого зовут Ингольв. Он был одним из самых опытных воинов Йонгарда и выступал наставником многих хускарлов. Например, он обучал Эйрика и Льёта, а теперь занялся мной, не забывая при этом прямо говорить, что обо мне думает.
Неприятный тип, но дело он свое знал и к обучению подходил очень основательно.
День мой начинался чуть раньше рассвета, где меня на голодный желудок отправляли купаться в ледяную воду. Воспринималось это как жуткая пытка, но бодрило замечательно. Сон как рукой снимало. Затем пробежка от причалов Йонгарда ко дворцу, и если Ингольв видел, что я недостаточно устал, он отправлял меня вниз. И происходило это практически всегда… Так что чаще всего мне приходилось бегать и подниматься туда два раза.
И это было бы ерундой, если бы не отсутствующие силы. Как уже сказал, силами мне Ингольв пользоваться запретил вообще. Вернее, я мог тренировать свой Сосуд Правителя и техники, но лишь в определенные часы, остальное же время — полный запрет. Технически, я бы мог сжульничать, усилить себя и значительно упростить себе жизнь, превосходя человеческие возможности, ведь никаких рун на мне не было, но почему-то у меня было стойкое ощущение, что Ингольв узнает. Как-нибудь, да узнает. Да и тот факт, что я проиграл Льёту, не давал покоя. Если буду развиваться только в направлении внутренней силы, то ничего не достигну. Чтобы стать таким же сильным, как мой противник, я должен пройти те же тренировки, что он он. А это значит, что и жульничать мне нельзя.
И всё же… Хлад! Как же тяжело это было.
Когда я заканчивал с пробежкой, начинались упражнения. Они были разными, жесткими и порой какими-то абсурдными, что больше похожи на пытки, чем на что-то рабочее. Эти упражнения ломали меня, порой буквально. Ломали кости, рвали мышцы… Как их выдерживали остальные северяне, для меня было загадкой, потому что пару раз я реально был вынужден использовать бурю для восстановления тела.
— Слабак, — морщился Ингольв, смотря на меня.