Страница 14 из 53
Это не помешало Мореллю использовать то, что он преждевременно назвал “пенициллином”.
Однако истина заключалась в том, что в Германии только профессору Килиану из Бреслау удалось выделить его, и только в незначительных количествах. Карл Брандт прокомментирует это после войны:
– Когда несколькими годами ранее я обратил внимание Гитлера на огромную важность работ, проводимых над пенициллином в Америке и Великобритании, Морелль не имел ни малейшего представления, о чём я говорил, и впоследствии перепутал его с фенацетином – чем-то совершенно другим.
Итак, хотя Морелль утверждает в своем дневнике 20 июля 1944 года, что применял “порошок пенициллина”, самое большее, что это могло быть, это какая-то высушенная в вакууме плесневая культура, превращённая в порошок с добавлением талька.
– Очевидно, было бы насмешкой называть это пенициллином, – заметил Шенк. – Более того, как показала советская практика, такие продукты отнюдь не безвредны, поскольку примеси плесени могут вызывать сильные аллергические реакции на коже.
Собственные документы Морелля показывают, что попытки главного химика его компании "Hamma" Мюлли воспроизвести успехи союзников не увенчались успехом. Продукт “Hamma” был слабым и часто ядовитым.
– Морелль, – рассказывал Шенк, – очевидно, хотел показать, что лечит Гитлера наилучшим средством, доступным современной медицине.
Несмотря на щедрое вливание личных средств Гитлера, исследования Морелля в области пенициллина топтались на месте. Профессор Росток, авторитетный военный эксперт, провёл лабораторные испытания. 29 апреля 1944 года Мюлли предупредил Морелля в частном письме: “В настоящее время мы изготовили несколько сотен ампул пенициллина, с помощью которых проводим обширные испытания в местной больнице”. К тому времени Мюлли сделал неприятное открытие, что их штамм пенициллина часто выделял исключительно токсичные вещества.
Несмотря на эти проблемы, с начала мая "Hamma" выпускала “пенициллин”. Морелль был более чем несведущ в применении продукта. В его записной книжке за 21 августа он отметил вопрос, который нужно задать Мюлли о пенициллине: “Вводится ли он? Внутримышечно?”
Когда дело дошло до лечения главного адъютанта Гитлера в вермахте Рудольфа Шмундта, тяжело раненного при попытке взрыва бомбы в июле 1944 года, доктор Гизинг хотел воспользоваться трофейным американский пенициллином, несколько ампул которого удалось раздобыть главному хирургу доктору Хандлозеру.
Морелль помешал этому.
Гизинг нанёс ответный удар, тайно вывез две ампулы пенициллина "Hamma" из штаб-квартиры Гитлера и отправил их на анализ в Институт биохимии в Бреслау и в Институт гигиены и бактериологии в Кенигсберге. В этих ампулах не было значительного содержания пенициллина.
Гизинг опубликовал эти ужасные результаты, и Мореллю пришлось их признать. Нужно сказать, что он был достаточно добросовестен, чтобы не скрывать свою окончательную неудачу: “Испытание ампул, – предупреждал он свою Косолупскую красильную фабрику 18 марта 1945 года, – показало, что каждая ампула была бесполезна – стерильна и, следовательно, ядовита”.
В отсутствие пенициллина немцы использовали сульфаниламиды.
После открытия Домагком антибиотических свойств сульфаниламидов десятки фармацевтических компаний с жадностью исследовали способы синтеза новых сульфаниламидов. В течение нескольких лет было объявлено о более чем 2 тысячах, лишь незначительно отличающихся внешними молекулярными структурами, лишь бы их можно было юридически запатентовать.
В результате были получены сульфаниламиды, которые на самом деле были довольно токсичными, причем наиболее ядовитой разновидностью были сульфаниламиды, называемые U1.
Едва ли менее токсичным был сульфаниламид, который, как клялся Морелль, назывался ультрасептил. Он производился компанией "Chinoin", будапештской компанией, в которой Морелль имел значительный финансовый интерес.
Ещё в 1940 году исследователи обнаружили, что ультрасептил обладает серьёзными побочными действиями, особенно на почки и нервную систему. Нет сомнений, что Морелль знал об этом, потому что настаивал на большом потреблении жидкости после каждой дозы ультрасептила.
Тем не менее, он продолжал назначать его. 21 января 1944 года он написал несколько несимпатичное письмо гитлеровскому архитектору Гислеру: “Жаль слышать, что всю прошлую неделю вы пролежали на спине, но я не так давно предупреждал вас никогда не отправляться в путешествия без упаковки ультрасептила”.
Морелль продолжал назначать его вплоть до 1944 года. Доктор Карл Брандт описал на допросе, как Морелль “давал большие дозы сульфаниламидов при легкой простуде и раздавал их всем в штаб-квартире Гитлера”. Шенк пришёл к выводу, что склонность Морелля назначать ультрасептил “указывает на то, что он вряд ли подозревал о проблемах с сульфаниламидами, как врач или ученый. Если бы он о них знал, то отказался бы от них самое позднее к 1942 году”.
Морелль назначал ультрасептил, часто в недостаточных дозах, при различных распространенных жалобах, включая постоянные катаральные воспаления Гитлера и стенокардию, хотя врачей давно предупреждали о сомнительной пользе этого лекарства.
Брандт воспользовался возможностью дискредитировать и ультрасептил, и Морелля. Он показал Гитлеру заключение Лейпцигского фармакологического института о том, что ультрасептил вредит нервной системе.
Эти предупреждения не остались без внимания, и 19 октября 1944 года Гитлер устроил нечто вроде редкого выяснения отношений с Мореллем, который дал ему указание принимать 3 таблетки ультрасептила 3 раза в день от простуды. “Фюрер сообщил по телефону, – писал Морелль, – что не может больше принимать ультрасептил, так как после трёх таблеток у него, как и недавно, болит живот, и он объясняет свое недавнее состояние [гепатит] большим приемом ультрасептила. Я заявил, что это абсурд, но мы прекратим давать ему ультрасептил. Конечно, его простуда затянется, сказал я. Я только хотел, чтобы он побольше его принимал, потому что я думал, что он хочет немедленно выздороветь любой ценой”.
Морелль неохотно сделал Гитлеру несколько уколов тибатина, известного сульфаниламида, который легко усваивался.
Сегодня ультрасептил больше не производится и не продаётся.
Бизнес-империя Морелля
Следует сказать несколько слов о финансовом положении и деловых интересах Морелля.
За лечение Гитлера ему в общей сложности заплатили 300 тыс. рейхсмарок с 1937 по 1940 год. После 1940 года ему платили по 360 тыс. марок ежегодно плюс 24 тыс. марок на расходы, по словам Алоиза Беккера, который вёл его дела. Это включало лечение высших чиновников в ставке Гитлера. Соответственно, Рейхсканцелярия ежемесячно переводила на его банковский счёт 5 тыс. рейсмарок (около 400 фунтов стерлингов).
Мы знаем о других его профессиональных доходах из заявления помощника доктора Рихарда Вебера, который руководил Курфюрстендаммской клиникой в отсутствие Морелля.
5 июня 1944 года Вебер сообщил ему, что воздушные налёты повлияли на доходы от практики и что валовой доход за 1943 год снизится до 86.497 марок; но если учесть гонорары от партийных шишек, таких как Геббельс и Функ, валовой доход превысит 110 тыс. марок. Вебер ожидал, что сборы за 1944 год будут примерно на 25% выше.
Но что насчёт доходов от бизнеса Морелля? С его прямым доступом к Гитлеру они были существенными, но всё же меньше, чем от клиники. Оборот его заводов составлял миллионы, но большая часть этих средств шла на погашение кредитов.
Самым прибыльным продуктом Морелля был витамультин – необходимое питание для вооруженных сил. К октябрю 1942 года в войска СС было поставлено более 38 млн. батончиков витамультина, а в марте 1943 года компании "Hamma" был выдан заказ ещё на 40 млн. батончиков.
Однако чтобы профинансировать свою программу производства витаминов на 1944 год, Мореллю пришлось привлечь крупные кредиты в государственном банке Немецкого трудового фронта. К концу 1944 года эти кредиты так и оставались непогашенными, поэтому Морелль не получал прибыли от своего явления в мир капитализма, хотя и мог бы получить, если бы война продолжалась дольше.