Страница 58 из 83
— Москва большей частью как раз такая, — он будто услышал мои мысли.
В каком-то дворе я заметил детскую площадку. Фигуры на ней как у нас, те же безумные чебурашкоайболиты, но простенькие, вырезанные из дерева, неподвижные, неходячие, без встроенных моторчиков и себе на уме искусственного интеллекта. Ни за что не подкрадутся за спиной. Вот главное отличие бедных кварталов от тех, что побогаче?
А когда мы прошли еще дальше, тишина наконец-то закончилась. На столике под деревьями мужики играли в домино.
Били наотмашь костями, кричали, ругались и хохотали. Некоторые, судя по одежде, тоже рабочие, другие — вылитые копии алкоголиков с нашей пивной, словно на выпускающем их заводе по несколько экземпляров сделали.
Внезапно окно в соседнем доме открылось, оттуда выглянула одетая в цветастый халат широкофигурная женщина и сердито закричала:
— Вася, а ну домой! Немедленно!
Ну прям как Артема зовет его мама.
Вася, большой краснощекий дядя на десять лет постарше Артемовых родителей, недовольно махнул рукой и с вызовом, но обреченно крикнул "сейчас", после чего он и другие дяди вылезли из-за стола и надели какие-то черные плащи с рюкзаками.
Послышалось негромкое стрекотание, словно от моторчика авиамодели, и Вася взлетел!
В рюкзаке, получается, находился двигатель, а плащ… никакой это не плащ, а крылья! Мягкие, как у бабочки, но машут и держат человека над землей. Вася счастливо захохотал и сделал в воздухе петлю.
Следом полетел второй доминошник, третий, четвертый… да в этом дворе собрались местные любители воздухоплавания! Какой-то слесарь-изобретатель придумал крылья из подручных материалов и научил своих друзей летать.
Удивительное зрелище. Крылатые нетрезвые дяди порхают в закатном небе, смеются, дурачатся и сталкиваются. Крылья сработаны прочно, никто от столкновений не падает, лишь опускается на пару метров и тут же воспаряет обратно в темнеющую небесную синеву.
Однако женщина (наверное, жена Васи), появилась во второй раз и прокричала уже совсем рассерженно:
— Быстро домой! Ишь, опять за свое!
Вася вздохнул (вздоха я не услышал, но догадался о нем), развел крыльями и ответил:
— Дорогая, лечу!
И заскользил черной тенью прямиком в распахнутое окно, в котором только что виднелась тетя. Нырнул в него, как говорят, щучкой. Раздался грохот, звон разбившейся посуды и безжалостная ругань Васиной жены.
…Мы прошли еще и остановились у боковой стены пятиэтажного дома. Окон на ней не было, но взамен кто-то нарисовал картину. Огромную, до самой крыши. Граффити, вспомнилось иностранное слово.
…Черный ночной город. Темные стекла, погасшие фонари, выключенные фары автомобилей. Никого нет. Пусто. Разгуливает ветер, носит мусор и осенние листья. Светится лишь одно окно. Последний человек во вселенной?
Дед виновато улыбнулся.
— Воспоминания.
Я не понял, о чем он, и не ответил.
Дед отвернулся, а затем снова посмотрел на меня, как-то грустно и растерянно. Взглядом, которого я у него раньше никогда не замечал.
— Пойдем домой. Твои папа и мама уже, наверное, волнуются.
Глава 27 Превращение "художников"
1
…На следующее утро мы с Артемом ждали Глеба минут двадцать. Очень странно, потому что Глеб никогда не опаздывал. Не имел такой привычки. Нервничал, покрывался красными пятнами, если задерживался даже по независящим от него причинам. Мы начали переживать, затем увидели спешащего к нам Глеба и перестали, а потом, когда он подошел поближе, опять начали.
Он выглядел так, словно не спал целую ночь, а то и не одну. Глаза — опухшие от слез.
— Что с тобой? — опередил меня с вопросом Артем.
Глеб не ответил.
— Ты что, плакал? — это уже я.
— Н-нет, — ответил Глеб и всхлипнул. Врать он не умел, поэтому добавил:
— Д-да.
— Почему? — воскликнули мы.
— П-потому что вы меня не п-послушаете.
— Ты о чем?! — изумился я.
— О к-камне. М-метеорите, к-который мы п-принесли.
— А что с ним не так? — спросил Артем.
— Он п-плохой. Он п-принесет беду. Его надо в-выбросить.
— Почему? Какую еще беду? С чего ты решил? — накинулись мы на Глеба.
Но он опять замолк.
Глеб так иногда делал, не зная, что сказать или не желая говорить. Мы понимали, что он лишь оттягивает неизбежное, поэтому решили подождать.
— Он с-странный. Он б-бьет током. Он б-будто живой.
— Но ведь ничего не случилось, — возразил Артем.
— Метеориты — не обычные камни! Они из космоса прилетают, поэтому и странные! — воскликнул я.
Чего это Глеб выдумал? Такой вещи нет ни у кого. Пусть он свой цветок выбрасывает, если ему так хочется что-нибудь выбросить.
В глазах Глеба опять появились слезы.
— Я же г-говорил, что в-вы мне не п-поверите.
— У тебя нет доказательств, что камень опасный. Что-то почудилось, и все, выкинуть, — сказал я.
Глеб в очередной замолчал и прикусил губу, чтоб совсем не разреветься.
Артем отошел на несколько шагов, постоял и вернулся назад.
— Давай выкинем.
— Давай, — вздохнул я.
— П-правда? Вы не п-против?
— Не против, — сухо проговорил Артем. — Пошли на чердак, принесем и где-нибудь закопаем.
— Нет, пожалуйста, будьте здесь, а я сам схожу! П-пожалуйста!
И, не дожидаясь ответа, Глеб умчался к подъезду. Ключи с прошлого раза остались у него.
— Опять ему что-то померещилось, — пробурчал я. — А камень красивый.
— Вот именно, — Артем от злости даже заходил взад-вперед.
Когда Глеб возвратился, его было не узнать. Глаза сияли, улыбка, будто выиграл в лотерею.
— Взял!
Он показал бумажный сверток.
— Ну разверни напоследок, — попросил я.
— Н-нет! — всплеснул руками Глеб.
— Ты что, свихнулся? — не выдержал Артем.
А потом посмотрел за спину Глеба.
— Художники…
2
Да, они! И прямо к нам. История повторяется. Две неприятности за утро — не много ли?
Художники выглядели хмуро. У них, видно, тоже что-то не задалось, поэтому они решили доставить себе маленькое удовольствие — забрать у кого-нибудь деньги.
К делу они перешли без обычной клоунады. Мэлс сразу достал баночку с зеленкой.
— Опять вы в царапинах, — неулыбчиво улыбнулся Вилен. — Будем красить.
— У нас нет денег, — отозвался я, — ни копейки. Вчера все потратили.
— Плохо тогда ваше дело, — процедил Владлен.
— Угу, — закивал Мэлс.
— Может, посмотреть в карманах? — сказал Вилен.
— Смотрите, — я пожал плечами, стараясь казаться спокойным.
— А что это такое? — спросил Владлен у Глеба, разглядывая сверток с метеоритом в его руке.
— Камень, — ответил я.
— В бумаге? — скептически хмыкнул Владлен, — ну-ка, покажи.
Глеб сжался, но снял бумагу. Метеорит засверкал на его ладони, как драгоценность.
— Н-не т-трогайте его, — попросил Глеб.
— Это еще почему?
— Он п-плохой. Ст-транный.
— Сами вы странные, — усмехнулся Вилен. — А камень, похоже, золотой самородок и стоит уйму денег.
— Это метеорит, — сказал я. — Нет там никакого золота.
— Будто в метеоритах золота не находят! — хохотнул Вилен, — эх ты, неуч.
— Мы сдадим его государству, — потер руки Владлен. — Вы спрятали, а мы поступим по закону.
— Не б-берите его. Он б-бьет током, — взмолился Глеб.
— А ты у нас что, противоударный? — снова засмеялся Владлен. — Бегом давай сюда.
Он схватил метеорит и принялся рассматривать, но вдруг его глаза остекленели, а ноги на секунду подогнулись.
— Ой… — сказал Владлен изменившимся голосом, — щиплет…
— Больно? — удивился Вилен.
— Нет…
Вилен забрал у него камень, сжал в ладонях, проверяя, что случится, и дождался — с ним произошло то же самое, что и с Владленом. Подкосившиеся ноги и отрешенный взгляд.
— Да… — пробормотал он.
Затем посмотрел по сторонам так, будто впервые здесь оказался.