Страница 50 из 83
— Идем! — ответил я себе как можно уверенней.
За воротами тоннель продолжился, и по пути нас встретил странный коридорный кабинетик в клетке. Покрытый зеленым сукном стол, на нем несколько телефонов, телетайп, лампа, и все это за решеткой от пола до потолка. Дверца в решетке незакрыта.
— Контрольно-пропускной п-пункт номер один, — прочитал Глеб.
Мы подошли к столу. Да, точно. Здесь должен сидеть офицер в отутюженном кителе, проверять удостоверения всех, кто приходит на базу, сообщать по телефону о происшествиях и включать телетайп.
Одна бумажная полоска-телетайпограмма все еще торчала из устройства. Артем оторвал ее, посветил фонариком и отдал нам.
— Читайте сами.
Мы прочитали.
Сообщение оказалось лаконичным, без подписи, и заставило вздрогнуть. Оно гласило — "тьма сгущается".
— Надо смотреть внимательно, — сказал я. — По оставшимся следам мы поймем, что случилось на базе. Составим реальную логическую картину. Без глупостей и суеверий.
— А если вк-ключить лампу? — нерешительно предложил Глеб. — Вдруг электричество есть.
— Давай попробуем, — ответил Артем.
Громкий щелчок — и она загорелась! Гораздо ярче, чем наши фонарики. Но свет, конечно, подземный, мрачный. Он всегда чувствует, где находится: на кухне или в страшной пещере. Соответствует обстановке.
Поэтому мурашки по коже забегали еще быстрее. Но они в организме не главные и поэтому не помешали нам приступить к осмотру.
Для начала мы увидели в рамочке на стене приказ командира части "51–17" — "Наружу не выходить! Мы нужны Родине совсем внутри нее!" Рядом и тоже в рамочке — "Не волнуйтесь, на капиталистических военных базах то же самое".
То есть солдаты годами солнца не видели? Да так с ума можно сойти!
Можно совершенно точно, потому что в столе нашлась обложка брошюры под названием "Пятнадцать отличий советского сумасшедшего от зарубежного" с карандашной надписью "на первом КПП еще спокойно…"
Дальше мы пролистали "журнал пришествий" — толстую книгу в кожаном переплете, она лежала-пылилась в верхнем ящике стола и была исписана полностью.
Одной и тоже фразой — "я не сумасшедший"! Только эти три слова. По двести раз на каждой странице. Боролся человек с надвигающимся безумием. Не уверен, что у него получилось. Особенно засомневался, когда нашел другую его запись, уже на листке бумаги — "я постараюсь логическим путем, объективно, без лишних эмоций и суеверий понять, кто живет у меня под кроватью. Стоны и бормотание свидетельствуют о его схожести с человеком". В подтверждение серьезности намерений в ящике нашелся учебник по логике, весь в пометках и закладках.
— Пойдемте, — сказал я. — Ясно же, что человеку от безвыходного сидения под землей начала казаться всякая ерунда.
— Подожди, — ответил Артем.
В другом ящике лежали карандаши, давно высохшие шариковые ручки, резинки, линейки… и значок! Синий, треугольный, из толстого куска бронзы. С гербом, флагом, перекрещенными мечами и надписью — "оперативный дежурный части 51–17".
Шикарная вещица. Повертели мы ее в руках, и у меня мысль возникла.
— А знаете что! Можно валить домой. Значок докажет, что мы были здесь.
Постояли минуту, подумали, и Глеб возразил:
— Еще п-погуляем. Интересно ведь! Артем, т-ты "за"?
— Конечно! — воскликнул Артем.
Ну, так тому и быть. Действительно интересно, хотя неуверен, что интересность будет продолжаться долго. Фильмы ужасов интересно именно смотреть, не участвуя в происходящем на экране, однако я остался в меньшинстве, и мы спрятали значок, выключили лампу и пошли дальше.
4
Сделав три десятка шагов, мы оказались в другом каменном тоннеле, перпендикулярном пройденному. Длинном-предлинном, но шириной все с тот же школьный коридор. Потолок полукругл, под ним висят-покачиваются давно погасшие лампы. На полу проложены рельсы. Стену украшают нарисованные красным слова: "СССР — оплот мира и здравомыслия!". А под ними еще одна надпись: "привидений не существует!"
— Куда пойдем, налево или направо? — спросил я дрогнувшим голосом. — Где больше привидений не существует?
— Н-направо, — сказал Глеб.
И мы свернули направо.
Кое-где по коридору при свете фонарей виднелись запертые железные двери и боковые проходы. Кромешная тишина, но тут за спиной раздался звук, который слышался еще перед атомными воротами. Будто трамвай едет в темноте.
Мы переглянулись и убежали обратно на КПП. Спрятались за решеткой — какая-никакая, а защита.
Светили фонариками и ждали. Шум все усиливался и усиливался, и наконец мимо нас по рельсам прогромыхала пустая железнодорожная тележка.
Думаю, с тех пор, как базу оставили, она кругами и ездит. Электричество-то кое-где имеется. Одна радость, что тележка — не мутант, не привидение и не обезумевший солдат.
— Вот, — сказал Глеб и ткнул пальцем в рубильник на стене.
Не обратили мы на рычаг внимания, а он, между тем, подписан — "ж/д платформа". Артем дернул его и шум вдали затих — тележка остановилась. Да, так лучше. Пусть темнота молчит. И мы будем говорить шепотом.
5
Идем дальше. Как конкистадоры в запретных подземельях древнего индейского храма. Из которых пока что никто живым не выходил.
Артем потянул ручку какой-то металлической двери и та открылась. Посветили фонариками — мастерская. Полки вдоль стен, на них всякая всячина. Куски двигателей, трубки, шланги, чего только нет. Взять что-нибудь с собой? Но все какое-то неинтересное, за исключением одного плаката: молодой рабочий с искаженным лицом держится за голову, а рядом лежат на полу слесарные тиски. Надпись: "Сошел с ума — сломал оборудование — стыдно!" Таких плакатов я раньше не видел. Что-то тут явно происходило, а иначе зачем его повесили.
Следующие три двери были заперты, но четвертая заскрипела и распахнулась. Учебная комната. На стенах — плакаты (обычные, банально-военные), в шкафах — книги, в центре — столы и стулья, а на стене — небольшой экран и перед ним киноаппарат с заправленной пленкой.
— Давай включим, — оживился Артем. — Вдруг солдатам показывают что-то интересное. Я умею.
— Опасно, — возразил я.
— Не попробуем — будем жалеть! — ответил Артем и что-то нажал.
Зашелестела перематывающаяся пленка, свет из киноаппарата ткнулся в экран и превратился в испуганное лицо солдата. Потом камера отъехала и стало видно, что человек привязан к огромному стулу. Руки, ноги, грудь, все обмотано толстыми кожаными ремнями. Никаких слов, как в немом кино. Полная тишина и стрекот аппарата.
Камера снова приблизилась и на экране появилась чья-то рука, держащая большую таблетку. Солдат замотал головой, беззвучно закричал, но тут змеями вылезли еще руки, схватили его, открыли ему рот и запихнули таблетку. Солдат сразу успокоился. Посмотрел довольным взглядом и заулыбался, счастливый-счастливый, будто маску радости надел. Возникла надпись — "мы лучше вас знаем, что вам нужно".
Затем пленка оборвалась, аппарат заскрипел и остановился.
— Что это? — спросил я.
Но ответа не нашлось ни у кого.
6
…Еще одна открывшаяся дверь оказалась дверью в столовую.
Почти все, как в пионерлагере. Ну, кроме пыли, запустения и приказа на входе. Таких указаний у нас нет и, надеюсь, не будет никогда.
"Если вы увидели, что в вашей тарелке макароны шевелятся и смотрят на вас, необходимо:
перестать их естьне встречаться с ними взглядомсохранять бдительностьсообщить дежурному повару установленным порядкомпоставить отметку в журнале № 6
Примечание: если на вас смотрят не макароны, а какая-то другая еда, следует действовать точно так же.
Из столовой мы ушли быстро.
7
Дальше мы забрели на второй контрольно-пропускной пункт — копию того, через который заходили. Все то же самое: лампа, сукно, телефоны и прочее. Журнала происшествий не было, зато мы обнаружили несколько бумажных листочков-приказов.