Страница 38 из 68
Однако, подтасовав результаты плебисцита, он дал в руки австрийским нацистам предлог обратиться к Гитлеру с просьбой о «восстановлении конституционной справедливости». Ответ не задержался — 11 марта 1938 года немецкие танки пересекли германо-австрийскую границу и через несколько часов оказались в Вене. Шушнинг ушел в отставку, а Зейсс-Инкварт занял его место в качестве канцлера.[26] На следующий день фюреру пришло послание от Муссолини, в котором последний заверял, что у него «нет никаких интересов в Австрии». Воодушевленный этой радостной вестью Гитлер воскликнул: «Передайте Муссолини, что я никогда ему этого не забуду... Если ему когда-либо понадобится помощь или он окажется в опасности, то он может быть уверен — я буду с ним, чтобы ни случилось, пусть хоть весь мир обратится против него!». И это обещание фюрер сдержал. (Граф Чиано, зять Муссолини и министр иностранных дел, записал в своем дневнике тремя неделями раньше, что вмешательство Италии было бы невозможно. «При первом же нашем выстреле австрийцы, все без исключения, стали бы на сторону Германии и воевали бы против нас».) До сих пор фюрер твердил о том, что он предвидит существование независимого австрийского национал-социалистского государства в союзе с Германией. Однако 13 марта в Линце, городе своего детства, он весьма неожиданно объявил, что Австрия включается в состав рейха.
Черчилль указал на стратегическое значение случившегося: «Большой отрезок Дуная находится теперь в немецких руках. Овладение Веной делает нацистскую Германию в военном и экономическом смысле хозяином всей сети коммуникаций в Юго-Восточной Европе — речных, автомобильных и железнодорожных».
Аншлюс Австрии серьезно обеспокоил правительства Франции и Британии. И все же, обладая значительным военным превосходством над вермахтом, они не предприняли никаких действий. Им не верилось, что фюрер хочет воевать с ними.
Расположенная между Австрией и восточной частью Германии Чехословакия представляла собой, как утверждал Гитлер, реальную угрозу рейху — «револьвер, засунутый Германии меж ребер». Фюрер называл эту страну еще «французским авианосцем». Самая развитая в промышленном отношении из всех стран, появившихся на карте Европы после распада Габсбургской империи, она была еще и лучше всех вооружена. Но при этом Чехословакия являлась многонациональным государством, причем преобладанием чехов на государственных постах были недовольны не только немцы, но и словаки, русины, поляки и венгры, и все они надеялись если не на независимость, то хотя бы на воссоединение с Польшей и Венгрией.
Самым уязвимым местом Чехословакии были Судеты, населенные трехмиллионным немецким меньшинством и расположенные рядом с германской границей. Многие судетские немцы вступили в отличавшееся своей активностью местное отделение НСДАП, которым руководил Конрад Гейнлейн, получавший субсидии из Берлина. Гитлер бесцеремонно назначил его своим «вице-королем» в конце марта 1938 года. Судетские немцы предпочитали получать приказы не из Праги от чехов, а из Вены от братьев по крови, как это было до 1918 года. Это желание еще больше окрепло у них после аншлюса Австрии.
Были и другие проблемы. Соседи чехов давно зарились на значительную часть их территории, а единственным союзником Чехословакии была Франция. Правда, Чехословакия сама располагала значительными силами. Ее армия насчитывала 34 дивизии против 28 дивизии вермахта весной 1938 года, а мощные машиностроительные заводы «Шкода» в изобилии снабжали. свои войска вооружением. В лице президента Бенеша Гитлер имел одного из самых искушенных в дипломатии противников, который умел вести переговоры и не боялся кризиса. Но вместе с тем фюрер знал, что к октябрю вермахт будет располагать уже 55 дивизиями. Его первоначальные цели, возможно, заключались в аннексии Судетов и нейтрализации военно-промышленного потенциала Чехословакии.
Виновниками конфронтации были чехи, а не Гитлер.[27] Не успел он вернуться из Италии, куда ездил с государственным визитом, как Бенеш обвинил его, причем безосновательно, в мобилизации и придвинул чехословацкие войска к границе, предупреждая тем самым западные державы о начале кризиса. Фюреру пришлось отвести свои части с чешской границы. Однако Гитлер имел солидные основания надеяться на то, что ему удастся обойтись и без войны. По его наущению гейлейновские молодчики стали избивать чехов, живших в Судетах, провоцируя обратные меры и дав тем самым Гитлеру повод заявить о преследовании судетских немцев. В сентябре на гигантском митинге в Нюрнберге он, беснуясь, орал в микрофон: «Немцы в Чехословакии не являются беззащитными или брошенными на произвол судьбы... С таким упрямым врагом, как чехи, никогда нельзя будет жить в мире!». Однако последовавшее вскоре восстание, поднятое судетскими нацистами, потерпело фиаско. Но Гитлеру уже удалось навести ужас и убедить всех в своем желании начать войну.
15 сентября британский премьер-министр Невилл Чемберлен полетел в Мюнхен — это был его первый в жизни полет — предложить себя в качестве посредника. Он собирался через французов воздействовать на чехов, с тем чтобы последние уступили Судеты Германии. «Я твердо решил покончить с этим!» — орал Гитлер на 69-летнего премьера. — Мне наплевать, будет мировая война или нет!». Через неделю Чемберлен возвратился в Германию с известием, что Чехословакия готова уступить Судеты. Но ему сказали, что, «к сожалению», этого недостаточно и Германия собирается войти туда, не спрашивая ни у кого разрешения. В ответ чехи и французы объявили мобилизацию, а британский флот был приведен в состояние полной боевой готовности. Тогда Гитлер решил немного сдать назад: «Несмотря на эту неслыханную провокацию я, конечно, сдержу свое обещание не предпринимать против Чехословакии никаких действий, пока будут идти переговоры». Он нагнетал давление, беснуясь перед британскими и французскими посланниками. «С немцами обращаются как с неграми — даже Турция не допустит к себе Такого отношения! — вопил он, обращаясь к сэру Горацию Уилсону. — 1 октября я покажу чехам, где раки зимуют». Вмешался Муссолини, который предложил провести конференцию четырех держав в Мюнхене под его председательством — Британия и Франция уступили. По возвращении из Мюнхена Чемберлена встретили восторженными рукоплесканиями, когда он сказал толпе своих сторонников, собравшихся на Даунинг-стрит: «Полагаю, что в наше время будет мир». Все британские газеты с неистовым энтузиазмом приветствовали это соглашение.
1 октября Германские войска оккупировали Судеты, выдерживая крайний срок, установленной фюрером. Вскоре после этого поляки аннексировали Тешин, а венгры взяли себе Южную Словакию. В разгаре кризиса Гитлер не раз заявлял: «Нам не нужна чешская земля!». И при этом сильно кривил душой, потому что всегда считал Богемию и Моравию частью Великой Германии. Эти территории входили в состав Германского союза с 1815 по 1866 годы. После Мюнхена у Чехословакии не осталось надежд на то, чтобы сохранить свое существование как независимого государства. Если бы немцы и не взяли себе еще часть ее территории, то это сделала бы Венгрия. В начале 1939 года от словаков вдруг посыпались громкие жалобы на «чешское притеснение». 13 марта их вождь, монсеньор Йосеф Тисо, зачитал в Братиславе декларацию независимости Словакии под протекторатом Германии, текст которой был составлен в Берлине.
13 марта Эмиль Гаха, новый президент того, что именовалось теперь Чехией (Богемия и Моравия), решил отправиться в германскую столицу упрашивать Гитлера, чтобы тот милостиво позволил чехам сохранить независимость. Гитлер и Геринг до того запугали Гаху, что у того случился микроинфаркт. Оправившись, он подписал документ, который гласил, что «Чехия становится германским «протекторатом Богемии и Моравии». Едва Гаха вышел из кабинета, как фюрер выбежал в соседнюю комнату, где находились секретарши, и попросил девушек расцеловать его: «Я буду известен как самый великий немец в истории!» На следующий день он оказался в Праге и объявил, что «Чехословакия прекратила свое существование!» Гитлеру казалась вполне выполнимой задача по онемечиванию чехов. Судя по их лицам, он считал их не славянами, а потомками монголов, осевших здесь много веков назад. Через неделю немецкие войска высадились в Мемеле, литовском городе-порте с преимущественно немецкоязычным населением, который был расположен на границе с Восточной Пруссией. Гитлер утверждал, что якобы не собирается аннексировать этот порт. Однако насмерть перепуганные литовцы сами отдали его без проволочек.
26
Автор дает достаточно вольную интерпретацию истории аншлюса (присоединения) Австрии. В действительности не Шушнинг, а Гитлер своим открытым шантажом «ускорил возникновение фатального кризиса, стоившего Австрии независимости». По свидетельству Фридриха Райнера, видного нациста, присутствовавшего при переговорах в Берхтесгадене, Гитлер «толкал Шушнинга, дергал, кричал на него». В критический момент переговоров фюрер вызвал в кабинет генерала (будущего фельдмаршала) Кейтеля, бросив Шушнингу: «Вас я позову потом!» Через полчаса канцлер Австрии подписал соглашение, означавшее, по сути дела, капитуляцию его страны перед Гитлером. Что касается самого Шушнинга, то спустя месяц после встречи с фюрером он был арестован и просидел в концлагере до окончания войны. (Прим. ред.)
27
И снова, как и в истории с аншлюсом, автор довольно свободно оперирует фактами. В действительности конфронтацию провоцировала германская сторона, косвенным подтверждением чему может служить факт, приводимый абзацем выше самим Сьюардом: стремительное увеличение Германией численности ее вооруженных сил - с 28 дивизий весной до 55 осенью 1938 года. Известно, однако, и другое: «Зеленый план» - план агрессии против Чехословакии — был подписан Гитлером уже через два с половиной месяца после аншлюса Австрией намечен к реализации на 1 октября того же 1938 года. (Прим. ред.)