Страница 14 из 68
Политическая ситуация в Баварии значительно отличалась от общегерманской. В этом преимущественно аграрном государстве были очень сильны позиции католической церкви, да и население еще живо помнило все эксцессы недолго существовавшей социалистической республики Эйснера. Реакцией на творившиеся тогда безобразия и явился приход к власти крайне правых сил. Ключевыми фигурами этого режима стали премьер-министр Густав фон Кар, командующий баварским рейхсвером генерал Отто фон Лоссов и начальник полиции Ганс фон Зайссер. Они с отвращением терпели власть социал-демократов. Циркулировали слухи о предстоящем отделении Баварии от рейха, в состав Которого она вошла лишь пятьдесят лет назад, и образовании нового австро-баварского государства во главе с кронпринцем Рупрехтом. Армейские офицеры уже начали принимать новую присягу на верность Баварии. Воспрянули духом все правые полувоенные группировки, включая, разумеется, и национал-социалистов.
В течение 1922-23 гг. быстро рос численный состав партии, укреплялась дисциплина в ее рядах, расширялось ее влияние. К ней присоединились еще два полувоенных формирования: «Боевое знамя» Эрнста Рема и «Союз оберланд» Фридриха Вебера. Майору Герингу, который в то время жил в Мюнхене со своей женой-шведкой Карен, было поручено командование штурмовыми отрядами. Пока штурмовики действовали лишь кулаками на манер итальянских фашистов, приберегая оружие Для более серьезных целей. У Гитлера появилось еще одно ценное приобретение — ловкий оратор-демагог Юлиус Штрайхер, который ранее работал школьным учителем в Нюрнберге и приобрел дурную славу своим жестоким, даже садистским обращением с учениками. Марш Муссолини на Рим был на устах у всех членов партии.
К марту 1923 года генерал фон Лоссов все более настойчиво стал предлагать совершить подобный же марш на Берлин. Однако в мае его намерения вдруг круто изменились, и он угрожал Гитлеру арестом, если тот попытается предпринять нечто подобное. Он даже заставил Гитлера дать слово, что НСДАП не будет планировать путча. Адольфу не составило труда дать такое обещание, а затем все начало лета он был занят именно подготовкой к путчу и выжидал лишь удобного момента, который должен был обязательно представиться, потому что положение в Германии продолжало ухудшаться.
В августе 1923 года Гитлер держал речь на Параде своих штурмовых формирований, которые к Тому времени уже были одеты в унифицированное обмундирование. Под музыку двух военных оркестров они промаршировали на просторную Королевскую площадь Мюнхена, где должен был состояться митинг всех полувоенных организаций правого толка. В своем выступлении Гитлер яростно поносил «ноябрьских преступников», предавших Германию в 1918 году. Заканчивая речь, голосом, охрипшим от возбуждения, он воскликнул: «Германия, пробудись!». По свидетельству Карла Людека, присутствовавшего на том сборище, эта странная речь произвела на всех огромное впечатление.
В сентябре он провел еще один парад в Байрейте. Заодно он воспользовался своим пребыванием там, чтобы посетить на вилле Ванфрид 86-летнюю вдову Рихарда Вагнера и его сына, которые оказали ему восторженный прием. Вдова расцеловала его, а сын Зигфрид заверил, что они глубоко восхищаются Гитлером. Гостя приветствовал и зять композитора, Хьюстон Стюарт Чемберлен, сын адмирала британского флота. Этот англичанин считал, что священная миссия Германии состояла в преобразовании мира на принципах вагнеровского тевтонизма. По мнению Чемберлена, Гитлер был послан богом, о чем он и не Преминул сообщить будущему фюреру, который, безусловно, читал его книгу «Основы девятнадцатого века». Впоследствии в своем письме к нему Чемберлен высокопарно утверждал, что в той встрече он сыграл роль Ионы-баптиста при мессии-Гитлере. Гитлер очень дорожил памятью об этом чудесном первом посещении храма его кумира, куда его тянуло снова и снова. «С ними всеми я был на «ты», — вспоминал он многие годы спустя. — Я люблю их всех, и я люблю виллу Ванфрид... Десять дней, проведенных в Байрейте, стали одним из самых благословенных периодов моей жизни». Поддержка со стороны Вагнеров окончательно утвердила Гитлера в его решимости следовать избранным курсом.
Неудавшийся нацистский путч 1923 года принято считать безумной авантюрой. Тем не менее это не совеем соответствует истине. План Гитлера не был таким уж оторванным от действительности и неосуществимым. Правые намеревались захватить власть в Баварии, а затем, обеспечив себе в Мюнхене надежный тыл, совершить марш на Берлин и произвести там государственный переворот. Прецедент, и весьма успешный, уже существовал. Годом раньше Муссолини поступил точно так же и стал во главе Италии. Государственные органы Веймарской республики уже не пользовались авторитетом, беспорядки захватывали все новые и новые территории, и у правых были неплохие шансы на успех. Генерал Людендорф, второй по значению после Гинденбурга человек в армейской иерархии военного времени,- дал согласие на участие в этом марше.
Вечером 8 ноября Кар, Лоссов и Зайссер присутствовали на митинге служащих госучреждений. В огромном зале пивной «Бюргербройкеллер» в Мюнхене собралось около трех тысяч человек. Гитлер незаметно проник в зал в сопровождении телохранителя невысокого роста. Кар выступил перед собравшимися, и в этот момент, в 20 часов 30 минут, в помещение ворвались шестьдесят штурмовиков в стальных касках и установили у выходов пулеметы. Все оцепенели, затем возникла паника. Гитлер, в шинели, накинутой на плечи, вскочил на стол с револьверам в руке и выстрелил два раза в потолок. В воцарившейся тишине он закричал: «Национальная революция началась. Зал окружен шестьюстами вооруженными до зубов людьми. Никто не имеет права покидать это помещение. Если сейчас же все не успокоятся, я прикажу установить на галерее пулеметы. Баварское правительство и правительство рейха низложены, образуется временное правительство рейха, казармы рейхсвера и земельной полиции захвачены, а сами рейхсвер и полиция уже выступают под знаменами со свастикой!». Все это было ложью, но слушатели поверили ему. Затем он, как утверждают очевидцы, «грубым, приказным тоном» пригласил Кара, Лоссова и Зайссера — членов триумвирата, управлявшего Баварией, последовать за ним в соседнее помещение, где сказал без обиняков: «Господа, в этом пистолете четыре патрона — три для вас и один для меня». На собеседников это не произвело никакого впечатления, но когда вошел Людендорф, троица начала уступать и согласилась занять посты в новом правительстве рейха, который должен был возглавить Гитлер, а Людендорфу предназначался пост командующего рейхсвером. Теперь оставалось начать марш на Берлин.
Однако Кару и его спутникам удалось покинуть «Бюргербройкеллер», после чего они изменили свое решение, принятое под давлением, и приняли меры к подавлению путча. Следующим утром Гитлер и Людендорф (первый уже проникся уверенностью, что ему суждено вот-вот стать диктатором Германии) возглавили колонну из трех тысяч вооруженных человек со знаменосцами впереди. Людендорф был в гражданской одежде, а Гитлер надел макинтош. Прорвав цепь земельной полиции на мосту через Изар, колонна двинулась дальше, но на площади Одеонсплац ее встретил полицейский кордон, открывший огонь. Генерал Людендорф продолжал идти вперед и миновал оцепление: полицейские не решились стрелять по знаменитой личности. Первым рухнул на землю Шойбнер Рихтер, который шел рука об руку с Гитлером. Падая, он потащил за собой фюрера, и вывихнул тому ключицу. В общей сложности погибло 18 человек — 15 штурмовиков и трое полицейских; многие участники этих событий с той и с другой стороны получили ранения, как это случилось, например, с Герингом, который был тяжело ранен в пах. Сам Гитлер, корчась от боли и совершенно потеряв присутствие духа, оставил место стычки одним из первых. Товарищи по партии отвезли его в деревню Уффинг, находившуюся у озера Штаффельзее, в шестидесяти километрах от Мюнхена. Там он спрятался на чердаке загородного дома своего знакомого Эрнста Ханфштенгля. Он надеялся спастись бегством в Австрию, считая свою политическую карьеру конченой. Здесь, в Уффинге, он был арестован 11 ноября и препровожден в тюрьму.