Необучаемые

Доктор Форман К. Сильверс одной рукой держал секретаршу за запястье, а другой хлопал Хокли по спине.

- Для такого повода пиво не годится, парень! - громко сказал он. - Закажите лучше ящик шампанского, мисс Кардстон.

Он отпустил ее руку и вытащил свой бумажник.

- Попросите кого-нибудь принести пару дюжин стульев, - сказал Хокли.

Он подошел к окну. С океана поднималась послеполуденная дымка. Вдали, на другом конце города, смутно виднелись огромные здания Лабораторий. Из-за тумана показалось Солнце и осветило верхушку восьмиэтажной башни, где должны проложить туннели недавно спроектированного гамматрона.

Или это останется только нереализованным проектом.

Предполагалось, что гамматрон позволит создавать гравитационные поля до пяти тысяч g. Вероятно, для райков это была бы просто игрушка, но Хокли испытывал неистовую гордость за свое творение. Может быть, это было по-детски. Может быть, все его чувства по поводу Лабораторий были детскими. Неужели пришло время отказаться от детских представлений и, наконец, повзрослеть.

Но, сейчас, когда Хокли смотрел через весь город на бетонный шпиль гамматрона, он не желал с этим соглашаться.

Он услышал, как несколько клерков вносят в кабинет металлические стулья. Затем раздался звон стеклянной посуды. Он повернулся и увидел, как мисс Кардстон молча указывает место на письменном столе, куда следует поставить стаканы и охлажденные бутылки шампанского.

Хокли медленно подошел к столу и наполнил один из стаканов. Он медленно поднял его.

- Это была короткая, но веселая жизнь, джентльмены.

Он залпом выпил и вернулся к своему столу.

- Похоже, вы не очень довольны договором с райками, - сказал Мортенсон, химик с аккуратно постриженными серебристыми усами.

- А вот вы, - сказал Хокли, как я посмотрю, рады, - что мы собираемся обменять Лаборатории на многостраничную энциклопедию?

- Да, я рад, - сказал Мортенсон. - Есть некоторые незначительные возражения, но, в конце концов, я уверен, что мы будем в выигрыше.

- Он счастлив! Он в выигрыше! - воскликнул математик доктор Сильверс. - Как вы можете использовать такие прозаические и сдержанные слова в отношении великих событий, свидетелями которых нам повезло стать?

Он расположился у письменного стола и теперь, не в силах скрыть охватившего его восторга, наполнял бокалы прозрачным, пузырящимся шампанским, расплескивая его по столу и ковру.

Хокли пристально посмотрел на него.

- Правильно ли я понял, доктор Сильверс, что, по вашему мнению, мы не должны относиться к предложению райков с некоторой осторожностью?

- Разумеется, нет! К нам спустились с небес боги и предложили отправиться прямо в рай. Должны ли мы задавать пустые вопросы или сдерживать свои чувства, или говорить, что мы всего лишь счастливы? Естественная реакция человека, готовящегося попасть на небеса, совсем другая!

Страсть к пафосным заявлениям, свойственная математику, частенько оживляла закрытые совещания, в которых он принимал участие.

- Я не сомневаюсь, - сказал он, - что в течение двух недель мы получим полное решение уравнений Легранда. Я занимался этой проблемой сорок лет.

- Считаю, что с нашей стороны было бы большой ошибкой, поддерживать закрытие Лабораторий, - тихо сказал Хокли.

Выражение лиц ученых изменилось. Как будто кто-то щелкнул выключателем. В их позах и движениях внезапно появилась осторожность, как будто они делали ложный выпад перед смертельно опасным противником.

- Мне не кажется, что это такая уж плохая сделка, - сказал худой физик в очках по имени Джадсон. Он сидел в дальнем углу от Хокли. Лично я готов пожертвовать своей лабораторией в обмен на те знания, которые нам передадут райки.

- В том-то и дело, - сказал Хокли. - пока не известно, что именно райки собираются нам передать. А мы уже говорим, что готовы отказаться от занятий наукой. Но сможем ли мы на самом деле так поступить? Что станет с сообществом земных ученых, когда Лаборатории будут ликвидированы?

После его слов резко поднялся Уилкинс, он засунул руки в карманы и с вызовом выпятил нижнюю челюсть.

- Я не верю, что это имеет отношение к договору, - сказал он. - Не только мы, ученые, должны пользоваться достижениями райков. Все человечество. Имеем ли мы право руководствоваться только личными интересами? Мы предали бы смысл нашего существования, саму нашу принадлежность к человеческому роду, если хотя бы на мгновение подумали, что способны противодействовать прогрессу, на том основании, что договор не учитывает наши личные экономические и профессиональные интересы. Никогда еще настоящие ученые не ставили собственное благополучие выше интересов всего человечества.

Хокли не сомневался, что Уилкинс будет поддержан аплодисментами. Никто этого не сделал, но очевидно, что слова биолога заслужили общее одобрение. Тот и сам остался доволен своим выступлением, погладил рукава своего пиджака и стал ждать опровержения Хокли.

- Человечество - это и мы тоже, - наконец сказал Хокли. - Мы с вами такая же часть человечества, как и продавцы перфораторов и менеджеры магазинов, которые сейчас проезжают мимо нас в набитом до отказа автобусе. Если мы предадим самих себя, мы предадим человечество.

Не буду говорить, что нельзя было предсказать чего-то подобного. Это результат тенденции, которая уже давно отслеживается. Как только мы установили первые контакты с цивилизациями Галактики, оказалось, что есть народы, намного опередившие нас в развитии науки и экономики. С тех пор мы стремимся перенять их достижения. Наши собственные разработки сократились прямо пропорционально поступающим извне знаниям. Еще немного, и мы окончательно превратимся в интеллектуальных паразитов. И если сейчас примем предложение райков, это станет последним шагом в этом направлении.

И в этот момент все собравшиеся заговорили одновременно. Хокли слабо улыбался, дожидаясь, когда сердитые голоса стихнут. Наконец, Сильверс тихонько откашлялся. Точным движением он поставил свой стакан на стол рядом с бутылками.

- Я уверен, Хокли, - сказал он, - что если вы обдумаете свои слова хотя бы минуту, то поймете, что заблуждаетесь. Вспомните о дилемме ученика и учителя. Одним из величайших недостатков людей является их склонность всегда считать себя учителем и никогда - учеником. А еще нельзя забывать о смирении, интеллектуальном смирении. Мы, ученые, всегда хвастались своей готовностью отбросить одну так называемую истину и принять другую, если обнаружатся более веские подтверждающие ее доказательства.

Действительно, с момента нашего первого контакта с другими галактическими цивилизациями мы были вынуждены привыкнуть к смирению. Нам повезло, что мы попали в сообщество миров, где война и угнетение не считаются достойными правилами поведения. Даже среди наших соотечественников мы не встречали такого великодушия, которое неоднократно проявляли по отношению к нам другие миры, достигшие высшего рассвета благодаря щедрому предложению райков.

Проявлять искреннее интеллектуальное смирение и понимать свое положение ученика - это вовсе не означает паразитировать, доктор Хокли.

- Аналогия с ситуацией учителя и ученика абсолютно ошибочна, когда мы говорим о взаимоотношении землян и райков, - сказал Хокли. - Или, возможно, я должен наоборот сказать, что вы выразились чертовски точно. Хотите, чтобы земляне остались вечными учениками? Закрытие Лабораторий означает необратимое изменение нашего отношения к познанию. Стоит ли приобретать целиком познанную вселенную, если для этого придется отказаться от личных претензий на познание?

- Я уверен, что никто из нас не собирается отказываться от личных исследований, - сказал Сильверс довольно сердито. - Наоборот, мы уверены, что наши знания будут потрясающим образом увеличены. Да так, что мы и представить этого не можем даже в самых смелых мечтах.

Видно было, что некоторые ученые стали сомневаться, но никто из них не высказался в поддержку Хокли. Он знал, что до тех пор, пока очарование такого близкого и доступного рая не пройдет, ни на кого из них нельзя будет положиться.