Страница 20 из 45
— За нарушение режима обучения, — сказал Директор, — за организацию беспорядков, за нанесение словесных и физических оскорблений своему товарищу по классу, школьный совет приговорил Пола Юргенсона к десяти ударам электроплетью!
По толпе прошелестел вздох, легкий, как весенний ветер. Директор подал знак. Откуда-то сбоку вышла Белоснежка, неся на подносе свернутый кольцами электрический кнут. Остановилась перед Мареком. Директор кивнул ему. Марек взял кнут за рукоятку и встал позади Пола. Грета судорожно сглотнула. В горле образовался ком, мешающий дышать. Клайс придвинулся к ней вплотную, она чувствовала, что его колотит точно такая же дрожь. Пол встретился с ними взглядом, слегка улыбнулся…
Взвизгнул кнут, обрушился на его спину. Пола подбросило, он потерял опору и закачался на троссах, хватая воздух перекошенным от боли ртом.
— Раз! — сказал Директор.
Марек встряхнул орудие наказания, кнут извивался, как живой, на его конце мерцала искорка.
— Наслаждайтесь! — услышала Грета злобный шепот Красавчика Эни, стоявшего во втором ряду, но оборачиваться было нельзя.
Марек бил со всей силы. На четвертом ударе Пол впервые закричал, на седьмом — бессильно обвис. Его не стали приводить в сознание, Пол Юргенсон был несовершеннолетним, и все это понимали, так что Марек влепил ему три оставшихся удара, которые Пол вряд ли почувствовал, и положил электрокнут обратно на поднос.
— Позовите врача, — распорядился Директор. — И пусть это будет уроком каждому из вас.
Процедура наказания закончилась, можно было расходиться.
Монахи столпились у дверей медицинского кабинета, переговариваясь вполголоса, то и дело кидая тревожные взгляды на белую дверь. Они ждали уже полчаса. Мимо них прошла Толстуха, учительница пения, предупредила, что урок начнется через двадцать минут.
— Мы должны дождаться Пола, — буркнул Бонга.
— Не опаздывать, — предупредила Толстуха. — Сегодня — генеральная репетиция перед воскресным концертом. А ваш товарищ может не приходить.
— Он придет, — пообещал Клайс, глядя Толстухе в глаза. Она удовлетворенно кивнула и пошла дальше.
— Нормальная тетка, да? — шепнул Грете Алдыбей. — Не то, что эта сучка Белоснежка…
А потом дверь медкабинета открылась, и появился Пол, все еще бледный, но вполне живой.
— Я в порядке! — сообщил он, потирая локтевой сгиб. — Мне вкололи антишок и стимуляторы!
— Молодец! — сказала ему Грета.
И все облегченно рассмеялись.
Следом за Полом из кабинета вышла Железная Нога, строгая медсестра с черными волосами, подстриженными ежиком. Про нее говорили, что она летала на “Дельта-два”, но потом получила ранение и теперь работает в школе. Так или иначе, медсестра слегка прихрамывала. Бонга утверждал, что у нее — железная нога, поэтому ее так и прозвали.
— Пол, — сказала она, протягивая баллончик со спреем. — Вот этим надо спрыскивать ссадины через каждые два часа. Тебе самому будет трудно, попроси кого-нибудь из товарищей. Ты молодец. Можешь идти.
— Разрешите вопрос, — попросила Грета.
Железная Нога очень любила, когда к ней обращались по форме. Она доброжелательно кивнула.
— У нас скоро первенство по баскетболу, — сказала Грета. — Я играю в нападении…
Железная Нога поглядела на ее загипсованную руку.
— Как давно произошла травма?
— Три недели назад.
— Идем, — кивнула Железная Нога. И Грета вошла в белый кабинет.
Она была здесь всего один раз, во время вакцинации, но сразу же вспомнила этот непередаваемый запах, какого нигде больше не встретишь — запах нагретой брони военного крейсера. И приборы здесь были такими же космическими. Медсестра уложила ее в кресло.
— Руки на подлокотники!
Подлокотники были большими, с кучей разноцветных кнопочек. Грета послушно вытянула руки и полностью расслабилась. Медсестра притянула к себе сканер. На экране консоли Грета увидела свою руку — разноцветную, будто раскрашенную дебилами-первоклашками.
— Красного цвета нет, — сказала Железная Нога. — Все срослось… Надо же! Комбинированный перелом… Где это ты так?
— Подралась со своим товарищем, — ответила Грета. Она была готова лгать где угодно, но только не в медицинском кабинете, где наверняка полно всевозможных датчиков и детекторов.
— С товарищем? — с сомнением протянула Железная Нога.
И Грета отчетливо вспомнила, как двое Бродяг, сбив ее с ног, уселись ей на грудь и бедра, а третий, подложив под руку металлический брусок, прыгнул сверху несколько раз.
— Мы выясняли принципиально важный вопрос, — пояснила она. — Могут ли девочки драться с парнями.
Железная Нога рассмеялась.
— Это вечный вопрос, — ее улыбка была такой озорной, что Грета засмеялась вместе с ней.
Взяв ножницы с тупой половинкой, медсестра аккуратно срезала гипс, серый от грязи, с разводами разноцветных надписей. Не удержалась и попробовала прочитать:
— Бей врагов во имя Иесуса… Космический крестовый — это наше завтра… Боевые у тебя товарищи.
— Спасибо, — Грета взяла гипсовый сверток.
— Повесишь над кроватью? — снова засмеялась Железная Нога. — Смотри, чтобы ночью на голову не упал! А то будет тебе сотрясение мозга!
Взяв баллончик со спреем, она залила Грете всю руку, от плеча до кисти, и в воздухе повис мятный аромат.
— Иди, играй в свой баскетбол.
Они едва не опоздали на урок пения, и им пришлось поднажать. Ссыпавшись по лестнице, они оказались в рекреации первого этажа, добежали до дубовых дверей актового зала и вломились внутрь всей толпой, едва не столкнувшись с Толстухой.
— Наконец-то! — проворчала та. — Вся гоп-компания в сборе… По местам!
Когда Толстуха хотела, она могла командовать не хуже Железной Ноги.
Грета поднялась вместе с товарищами на сцену, встала во второй шеренге, между Клайсом и Полом. Прямо перед ней оказался Алдыбей. Бродяги тоже стояли кучно, занимая левый фланг. В центре построились Спортсмены и простые одноклассники, которым было плевать и на Полигон, и на спорт.
— Сейчас мы продолжим то, что не закончили на прошлом уроке, — сказала Толстуха, подходя к панели электронного органа. — Начинаем по взмаху руки. Всем собраться и петь максимально четко. Напоминаю, что в воскресенье — праздничный концерт, придут ваши родители… Все сообщили родителям?
— Да! — нестройно ответил хор.
— Хорошо. Итак, начнем!
Кто-то прочистил горло. Толстуха мягко поставила пальцы на клавиши, заиграла вступление к песне. Грета посмотрела на балконный ярус, терявшийся в темноте высокого потолка. Звуки музыки, торжественные и прекрасные, уходили вверх, туда, где на потолке сияли голографические звезды посреди космической пустоты…
Вступление закончилось, Толстуха плавно взмахнула рукой, и Грета запела вместе со всеми:
У Пола был высокий чистый голос, и сам он, причесанный и аккуратный, был таким же, как его голос. Пол старался вовсю, Толстуха с удовольствием поглядывала на него. Казалось жестоким недоразумением то, что случилось сегодня на линейке. Пол был самым настоящим мучеником, пострадавшим за чужие грехи, он имел право так петь. Толстуха просто таяла, глядя в их сторону.
И подтянутый Клайс, и розовощекий Бонга, и даже маленький худышка Алдыбей — все напоминали сейчас юных ангелочков, спустившихся с небес, чтобы спеть про Иесуса. Грета посмотрела на Бродяг. Астронавт старательно выводил ноты, его лицо сияло внутренним светом, и это было очень смешно.