Страница 81 из 133
Громобоев ужасно не любил ходить в наряд дежурным по полку. Ночью не спишь, бродишь по части, следишь за порядком в казармах, гоняешь с прилегающей территории вечно гомонящую шайку деклассированных местных и своих полковых армян, проверяешь караул, шатаешься по постам, где какой-нибудь придурок часовой спросонья может в тебя нечаянно пальнуть. Гораздо интереснее быть начальником патруля, можно хотя бы по городу пошататься, в очередной раз осмотреть замок герцога, заглянуть на железнодорожный вокзал и посмотреть на проносящиеся мимо поезда, пройтись с солдатами по магазинам.
А дежурный по полку ограничен территорией за четырьмя стенами, да ещё должен три раза за сутки проконтролировать приём пищи. Кстати, эта обязанность была самой нервной и тяжёлой, вход в солдатскую столовую был обустроен крайне неудачно, маленький пятачок для построения перед ней был зажат клумбами и решетчатым ограждением. Чтобы не создавать столпотворения требовалось филигранное умение — каждую роту и батальон запускать внутрь за считанные минуты и строго по распорядку. Но так как все подразделения приходили не по графику, а почти одновременно, да ещё у дембелей была забава просочиться без строя, приходилось брать хорошую дубину и регулировать ею порядок.
Исходя из всего выше сказанного, настроение у Эдуарда было паршивым, а погода наоборот шикарная: осеннее солнышко светило по-летнему, птички пели, хорошо было бы сейчас рвануть на речку, на пляж, а ты вместо того чтоб отдохнуть и развлечься должен сидеть в дежурке, считать пистолеты, патроны, проверять документацию. Тоска зелёная!
Внезапно в помещение бочком протиснулся взволнованный взводный Щеглов, заступивший начальником караула. Вид у него был какой-то взъерошенный, глаза навыкате, волосы дыбом, лицо серое. Громобоев нахмурил брови: ну прям не старший лейтенант Советской армии, а какой-то заплутавший в городе тролль или леший.
Взводный нервно мигнул пару раз глазом и поманил начальника за дверь.
— Ну, чего тебе, — недовольным голосом спросил Громобоев, оторвавшись от проверки документации.
— Тс-ш-ш! Товарищ капитан! У нас ЧП! Орден пропал!!!
— Какой орден? Чей орден? — не понял Эдуард. — Что ты несёшь?
— Орден, товарищ капитан пропал! С Боевого знамени части!
— ЧТО??? Орден пропал? Как пропал? Куда пропал? Когда пропал?
— А я знаю? Одного ордена из трёх полагающихся нет на месте и все дела…
— Ты караул уже принял?
— Принял, но не совсем, я пока ещё не расписался. Надо что-то делать. Я осматривал полотнище знамени через пластиковое ограждение и вижу вроде как дырочка и пустое место, там, где орден должен висеть. Хотя, может быть мне только кажется…
— Крестись если кажется! — погрозил кулаком Щеглову капитан и поспешил на пост.
Посмотрели через закрытую пластиковую пирамиду так, и сяк, вроде бы одного ордена на знамени, действительно не доставало.
— Надо бы вскрыть пирамиду, — продолжал тараторить Щеглов. — Предшественник просит молчать, но я не хочу на себя вешать это дело. А вдруг завтра всё вскроется и меня потом не сменят?
Громобоев в задумчивости поскрёб затылок, ошалело посмотрел на старого дежурного по полку, замученного бессонной ночью замполита-артиллериста и принял решение докладывать. Ведь если что, завтра самому будет не смениться! Эдик подошёл к майору Симоненко и прошептал на ухо ужасную новость. Майор чуть отстранился и спросил:
— Это такие дурацкие шутки теперь в ходу у танкистов?
— Да нет! Я серьёзно…
Майор с проскальзыванием сапог о начищенный до блеска паркетный пол рванулся к Боевому знамени, возле которого уныло топтались старый начальник караула, два разводящих и задержанный на посту часовой со сменным караульным.
— Где? Показывай! — набросился он на артиллериста-лейтенанта.
Лейтенант прилип щекой к прозрачному пластику и показал пальцем на красную шелковую материю.
— Вроде бы тут должен был быть…
— И какого ордена вроде бы не достаёт?
— А я их знаю? Раньше было три — вижу два…
— Как это случилось? — взвыл майор.
— Да его давно нет, — ответил молодой лейтенантик. — Все друг другу говорили, что орден в ремонт сдали…
— В какой нахрен ремонт? Запись в постовой ведомости есть?
— Нету… — шумно выдохнул воздух лейтенант, понимая, что попал в историю, вернее в настоящую переделку.
Майор-артиллерист с досады швырнул фуражку на пол.
— Придурок! Как с такими деятелями можно дальше жить и служить? Вокруг сплошные идиоты! Скажи на милость, ну какой может быть ремонт?
— А я знаю? Может застежка отвалилась? Мне про ремонт на той неделе взводный сапёр сказал. Мол, один орден кажись, в ремонт забрали и скоро вернут. Все друг другу говорили по смене…
— Кажись! Расстрелять бы тебя показательно перед строем!
Эдик осмотрел остроконечную стелу из плексигласа, в которой гордо стояло Боевое знамя части, и заметил, что задняя стенка деформирована и слегка отгибалась, и если её чуть отжать штыком, то туда могла пролезть ладонь.
«Вот прохиндеи! Ах, жульё! Точно, спёрли! Конечно, какой ещё ремонт ордена? Явно украли немцам на продажу! А крайнего, того кого командиры назначат главным виноватым, наверняка снимут с должности и досрочно отправят в Союз», — мелькали мысли в голове Громобоева.
Крайним быть не хотелось. Наоборот, хотелось ещё немного пожить за рубежом, продолжить чуток поразлагаться в сытой и размеренной жизни. Если пропажа замечена и о ней знают несколько человек, то нужно, конечно же, срочно докладывать.
С тяжелым сердцем Эдик снял трубку и набрал номер квартиры начальника штаба. Подполковник Фетисов вначале тоже не понял о чём речь.
— Какой такой орден?
— Или «Кутузова» или «Богдана Хмельницкого»! Точно не понятно, плохо видно.
— Капитан, ты не пьян? Не шутишь?
— Никак нет, трезв! Какие могут быть шутки в отношении боевых орденов, товарищ подполковник?
— Голову с тебя сниму, капитан! Приду и оторву собственными руками! Ах, вы мерзавцы!
Громобоев обиделся и громко возразил в ответ:
— А я причём? Я только заступаю на дежурство…
Подполковник грязно выругался, бросил трубку. В ухо мерзко пиликнули прерывистые гудки зуммера. Эдуард аккуратно положил трубку на рычаг и посмотрел на предшественника: тот продолжал молча нервно курить у открытого настежь окна, усевшись на вытертом сотнями офицерских задниц, дубовом деревянном подоконнике. Время от времени из его глотки вырывалась серия витиеватых ругательств. Спустя пару минут, в штаб ворвался запыхавшийся Фетисов, одетый в спортивный костюм и в домашних тапочках.
— Показывайте, негодяи! Живо ведите к знамени!
Возле поста номер один продолжали уныло топтаться два солдата и два сержанта. Пост этот был теперь — не поймёшь ещё под охраной или уже нет, одни не хотели принимать, вторые не желали более стоять, ведь пора сменяться и на ужин. Начальник штаба сломал большую сургучовую печать, вскрыл пирамиду, вынул кумачовое гвардейское знамя, с силой взмахнул им, во всю ширь разворачивая полотнище. На плотной бархатной материи действительно тускло поблёскивало лишь два ордена.
— …!!! — ругнулся Фетисов. — И верно, нет ордена «Кутузова» второй степени…
— Что нам делать? Принимать пост? — спросил Щеглов с надеждой на то, что в караул нынче заступать не придётся.
— Чёрт побери! Конечно, принимать, но указав в ведомости недостатки. А с этими охламонами сейчас будем разбираться…
— Как написать в постовой ведомости? Утрата ордена со знамени?
— Придурок! Не вздумай ничего такого идиотского накарябать! Ты с ума сошёл?
— А как тогда? Какой текст написать? Уточните…
Начальник штаба замялся, напрягся, зажмурился и промямлил:
— Ну, как-нибудь иначе, нейтральнее: типа нарушен пластиковый корпус и отсутствуют детали на знамени. Ступайте в караулку и ждите, мы сейчас с командиром полка что-нибудь придумаем…
Подполковник Фетисов снял телефонную трубку, набрал номер командира и, вытирая обильный пот со лба носовым платочком, дрожащим голосом доложил. В трубке некоторое время была тишина, потом раздалась длительная тирада матов, которую слышно было даже на расстоянии.