Страница 8 из 12
Не вовремя. Не тогда, когда я уже расписал в своем воображаемом планнере ближайшие пять лет, где не предусмотрено места для Лили и ее солнечной дочери.
– На ужин? Нет, не жди. Буду поздно.
Покинув вылизанную до блеска территорию жилого комплекса, я сажусь в припаркованную неподалеку тачку и долго пялюсь в лобовое стекло, бесцельно изучая сияющие окна высотки. Отбиваю какой-то странный ритм по оплетке руля и не слишком охотно выныриваю из философских дум, когда телефонная трель вклинивается в блаженную тишину.
Вика звонит сообщить, что она уже освободилась, купила в «Афимолл Сити» новый комплект белья и собирается готовить фаршированные мясом баклажаны по маминому рецепту.
Конечно же, от моего «не жди» голос Левиной мгновенно теряет счастливые краски, только я достаточно эгоистичен, чтобы проигнорировать чужое звенящее разочарование и тронуться в выбранном направлении.
– Демид, здорово. Впиши меня. На сегодня, да.
Найдя нужного человечка в списке контактов, я сразу заваливаю его короткими указаниями и иронично ухмыляюсь, когда собеседник замолкает. Сопит шумно, демонстрируя слишком явное неодобрение, и, растягивая гласные, уточняет.
– Хорошо подумал? Ты же год где-то не дрался.
– Полтора. Не важно. Записывай.
Продавив распорядителя полулегальных боев Олега Демидова стальными интонациями, я получаю пару матерных фраз в свой адрес и обещание достать нужный экип. После чего отключаюсь и не могу сдержать кровожадной то ли улыбки, то ли оскала.
Независимо от исхода схватки, я выплесну скопившийся за эти дни адреналин и, быть может, вздохну спокойнее.
Пока не получается. Кроссовок сам топит педаль газа практически до максимума, за стеклом с бешеной скоростью пролетает приевшийся городской пейзаж, музыка из колонок доносится едва различимым фоном. И я даже не пытаюсь разобрать, о чем поет пронзительный женский голос.
В общем, к зданию известного лишь в узких кругах закрытого клуба я подъезжаю порядком на взводе, швыряю вибрирующий без перерыва мобильник в бардачок и буквально выпрыгиваю из автомобиля, ненадолго задерживаясь перед неприметной дверью, выкрашенной в черный цвет.
– Какие люди, и без охраны. Здорово, Крест!
– И тебе не хворать, Демид.
Обернувшись на раздающийся из-за спины звук, я позволяю мужчине в светло-серой рубашке, застегнутой наглухо, и молочных слаксах меня рассмотреть, после чего тяну руку для приветствия.
– А ты спокойнее, что ли, стал, Игнат? «Инстинкт убийцы» растерял?
– Возможно…
Невозмутимо поведя плечами, я первым проскальзываю в полутемный коридор и по памяти шагаю к раздевалкам в кромешной тишине. Зачем кому-то что-то доказывать, если спустя пару часов нас рассудит ринг. Даст ответы на повисшие в воздухе вопросы и наклеит на каждого бойца ту или иную бирку, вроде «топ», «потрачено», «темная лошадка» или «открытие сезона».
– Твой бой третий. Располагайся.
Кивнув на скамейку, где лежит новенькая экипировка, Олег удаляется, я же сдергиваю с себя футболку, вешаю ее на крючок и не тороплюсь садиться на полированные деревянные доски. В небольшом помещении без окон душновато. Или это пряное предвкушение так сильно кипятит лимфу?
Сильнее. Жестче. До победного.
Отчетливо шепчет мой внутренний зверь, который был так долго заперт в надежной клетке, и утробно рычит, когда я избавляюсь от джинсов, натягиваю шорты и зажимаю зубами капу. Еще немного, и мы с ним ворвемся в полузабытый мир сокрушительным смерчем, стряхнем пыль с перчаток и проверим, не канули ли в небытие старые навыки.
Вдох. Выдох. Десять шагов. Скрежет опустившейся вниз дверной ручки.
И я уже выпадаю в коридор, быстро преодолевая недлинное расстояние до мрачного, плохо освещенного зала с октагоном посередине. Вокруг заливисто визжат девицы разной внешности, начиная от наряженных в дизайнерские шмотки спутниц папиков-толстосумов, заканчивая одетыми в самые обычные футболки и штаны участницами схваток. Кто-то оглушительно свистит, кто-то пытается поменять сделанную ставку, кто-то снимает происходящее на телефон.
– О, Крестовский!
– Сколько лет, сколько зим!
– Я думал, он уже где-то на Бали чалится…
– Ну, ни хрена себе! Сам Крест пожаловал…
Краем уха я различаю сливающиеся в какофонию обрывки фраз, но тех, кто до сих пор прекрасно меня помнит, не замечаю. Сейчас все мое внимание приковано к сопернику – застывшему в глубине клетки худому высокому блондину с кривой усмешкой и огромными ярко-голубыми глазами.
– Ты – труп.
Он произносит достаточно четко одними губами и изображает пригласительный жест, после которого отрубаются все звуки. Как по щелчку, испаряются оглушительные крики разбушевавшейся толпы, куда-то девается речь холеного прилизанного ведущего. И только сердце лихорадочно тарахтит где-то в висках.
– Посмотрим.
Выдаю настолько хладнокровно, насколько могу, и занимаю место в октагоне, стараясь не думать о ярко-желтом сарафане, сливочном мороженом и девочке с глазами цвета хмурого свинцового неба.
К счастью, гонг в одном мгновение выметает лишнее из воспаленных мозгов и заставляет сосредоточиться на поединке.
Шаг. Отскок. Подсечка. Блок.
Первое время мы просто тестируем друг друга. Дразним, выискивая слабые стороны соперника. Примеряемся. После чего резко наращиваем скорость, работаем на максималках, обрушиваем друг на друга град мощных ударов.
Пару раз меня по касательной задевает кулак оппонента. Трижды я цепляю его сам. А потом со мной случается то, что не происходило ни разу за всю неофициальную карьеру бойца. Я пропускаю хлесткий убийственный джеб, отправляющий меня на покрытие.
С глухим хлопком лопатки встречаются с матами. Мерзкий солоноватый привкус наполняет рот. Зрение барахлит. И бывшая еще несколько секунд назад четкой картинка подергивается расплывчатыми разноцветными пятнами.
– Ну, же, Крестовский, вставай!
Подбадриваю себя сам, потому что ликующая толпа поддерживает «блондинку» и громогласно скандирует «Фуллер, давай! Фуллер, добей его!», и не слишком проворно перекатываюсь на четвереньки. Отталкиваюсь ладонями от пола и поднимаюсь на ноги, пока зрение еще фокусируется.
Башка гудит, словно чугунный колокол. Поврежденная скула противно ноет. Кровь капает из разбитой губы. Но все это сущие мелочи, по сравнению с моим уязвленным самолюбием, дающим плюс сто к карме и плюс двести к гневу.
И я уже готовлюсь с утроенным рвением вернуться в поединок, когда звучит сирена, сигнализирующая об окончании раунда. Бесит до одури и дисциплинирует одновременно.
Минута на передышку. Вылить немного воды из бутылки на макушку. Стереть полотенцем с губы кровь. Напомнить себе о том, что ты не сопляк с улицы, а король, мать его, этого места. Пусть и ненадолго оставивший свой трон.
– Ну, что, Крест, на пенсию пора?
Приблизившись к октагону, едва слышно роняет сияющий, как начищенная монета, Демид и ногтем стучит по циферблату стильных серебристых часов, красноречиво намекая на то, что мое время уже ушло. Подмигивает лукаво и удаляется от сетки, вряд ли подозревая, что этим глупым жестом взвинтил мою мотивацию до небес.
Шаг. Отскок. Подсечка. Блок. Глухая оборона.
И вот, кулак блондина снова летит в опасной близости от моего лица, только я больше не торможу. Ныряю замешкавшемуся ровно на одну лишнюю секунду парню в ноги и перевожу схватку в партер, чтобы спустя двадцать ударов сердца провести болевой.
Тотальный контроль. Чужое плечо на изломе. Прочный капкан из переплетенных пальцев. Еще немного, и раздастся подобный смертному приговору жуткий хруст.
Ну же, сдавайся, парень. Кости срастаются долго.
И блондин сдается. В бессильной ярости он колотит свободной ладонью по мату и откатывается в сторону, когда я расцепляю захват.
– А победитель сегодняшнего боя… Игнат Кресто-о-овский!
После непродолжительной паузы взволнованный рефери вздергивает мою руку высоко вверх и тревожным взглядом обводит публику. Сначала от кромешной тишины закладывает уши, а потом хочется скрыться в каком-нибудь бункере, оттого что первый не слишком смелый возглас невероятно быстро перерастает в нечеловеческий ор.