Неудавшееся ограбление

Короче, толку с неё было, как с козла молока. А вот Тёма оказался куда более полезен.

— Хрен с ней, с бумагой, — сказал он. — Присмотрись к плечу. Рука немного отстаёт от тела.

— Это механизм, — додумался Саня. Он подошёл к статуе и стал осматривать её плечо. Затем глазами спустился по руке до самой кисти. — Ладонь как-то неестественно опущена.

— Вот поэтому там ни черта и не видно, — ответил я недовольным тоном.

— Это и так понятно, — отмахнулся Саня. — Судя по руке, он должен ею шевелить. Вот только как?

Виолетта подошла к нам и всмотрелась в кисть руки статуи.

— Может, он должен провести ею? — предположила она.

— То есть? — не понял Саня. Да и я тоже.

— В Медицинском, — ответила Виолетта, — мы много проходили по устройству тела. И я тебе говорю, что так мышцы могут быть направлены только для проведения рукой над столом. Вот, смотрите.

Виолетта обошла стол и внимательней всмотрелась в каменные пальцы.

— Пальцы упираются в текст. Их надо приподнять…

— И это снимет напряжение с рычага, — додумался Тёма.

Саня усмехнулся. Он просунул руку под ладонь статуи, которая была раза в три больше его, и попытался приподнять её. С неимоверным усилием он смог лишь на пару миллиметров осуществить свою задумку.

— Чума… — выдохнул он. — Так только свои пальцы сломать можно. Не. У меня сил не хватит.

— Ни у кого не хватит, — ответил я, наконец, начиная соображать, как подойти к решению проблемы. — Ладонь находится слишком низко над столом. Под неё ничего не просунешь. Думаю, и с применением рычага здесь ничего не получится. Не-ет… Тут система хитрее.

Все посмотрели на меня вопросительными взглядами. А я снял валик со скобы и положил его под ладонь статуи.

— Теперь я понял, чем меня так привлёк этот текст, — хитро улыбнулся я и сделал многозначительную паузу.

— Ну! — не выдержал первым Артём. — Рожай уже! Или тебе кесарево об стену сделать?

Вот пентюх. Всегда ему получается мой триумф испортить. Но всё равно, это была самая счастливая минута моей славы и торжества моего ума (да, он у меня, всё-таки, есть).

— Тексты на валике и на бумаге совпадают, — ответил я.

Тёма с жадностью впился глазами в текст.

— Иди ты, — выдохнул он. — Понятно, валик пойдёт по символам, как по рисунку протектора.

— Да, — кивнул я. — На бумаге текст изображён в зеркальном отображении, а на валике читаем. Получается, они вставляются друг в друга.

Я просунул пальцами валик под руку статуи. Он попал в нужный паз.

Опять что-то защёлкало внутри, и каменная рука приподняла пальцы над бумагой и покатила его по тексту.

Все замерли, следя за рукой с тревогой и благоговением.

А рука медленно прошла весь намеченный путь и остановилась. Валик выскочил из-под неё и покатился по столу, по специальному желобку, который я сначала, по своей наивности, принял за дизайн. Ну, кто его знает, какая мебель была в моде в те далёкие времена? Благо валик катился в мою сторону. Я подставил ладони и поймал его, когда он полетел со стола.

— Не понял, — выдохнул я. — Ещё не всё? Я-то думал, что артефакт должен остаться на месте.

Тёма только пожал плечами.

— Может, так оно и будет, — произнесла Виолетта.

Опять работа механизмов под нашими ногами. Стук, скрежет, щёлканья и прочие звуки. И вот дверь за спиной писаря вздрогнула и стала медленно открываться. С неё полетели вниз клубы пыли. Массивная каменная плита двигалась по полу с характерно-противным скрежетом. А за ней…

— Ну, ёлки-палки, — выдохнула Дашка. — Опять засада.

За первой плитой оказалась вторая. И тоже статуя. Любили же когда-то камни тесать для изваяний. На этот раз это был царь в европейской короне. Что уже радовало. Опять же никаких намёков на жёлтую расу и её (не дай Бог, конечно) господство. Царь сидел на троне. Его славянское лицо с правильными чертами смотрело сосредоточенным взглядом куда-то в бесконечность.

Мы присмотрелись. Теперь статуя была не каменной, а золотой. Ну, или позолоченной. Но золотой блеск между пыльных наносов угадывался совершенно чётко. Тёма присвистнул.

— Ну, в принципе, — сказала Карина. — Вот и сокровище. Можно просто спереть этого деда и всё.

— Ага, — сказала Виолетта. — И как ты себе это представляешь? Он же весит тонну, если не больше. Да и куда его нести? Выхода-то нет.

Карина почесала затылок.

— Выход есть, — произнёс я.

— Где? — вздохнула Виолетта, глядя на меня уставшим взглядом.

— Ну, или просто проход дальше, — ответил я и сделал шаг к статуе. Как быть дальше и так было понятно. У меня была скоба, когда-то я видел рисунок, что она является частью скипетра.

И вот передо мной царь, который держит в руках тот самый скипетр и державу. На вершине скипетра, друг напротив друга, находились четыре скобы. Точнее, должны были находиться. Три стояли на своих местах. А вот четвёртой не было. Тут уже и дураку было понятно.

Я подошёл к статуе, встал на цыпочки и вернул скобу на своё место.

Статуя вздрогнула и стала медленно опускаться вниз. Я отскочил от неё. Царь медленно погружался в пол. Через минуту он скрылся полностью, и над его головой с золотой короной закрылись две створки. Теперь даже и намёка не осталось на то, что он там когда-то находился. Зато за его троном открылся проход в другую комнату.

— Иди, — толкнул меня в спину Тёма.

— Почему я? — я стал упираться. Надо оно мне, стать первопроходцем в катакомбах, кишащих ловушками и засадами во всех смыслах.

— Тебе больше всех эта могила была нужна, — толкал этот гадёныш меня. — Вот и проверяй теперь, есть там ловушки или нет.

— Никогда, — я старался увернуться. — Так не честно. Надо монетку бросить или там жребий потянуть. У кого самый длинный? В смысле, есть чё-нибудь длинное и короткое?..

— Иди уже! — толкнул меня Тёма.

Я бегом вломился в комнату и затормозил. Темнота окружала меня, подобно вязкой субстанции, через которую, хоть глаз коли, ничего не увидишь. Ни единого звука, ни какого движения. Тишина и покой. Действительно, как в склепе.

Зато со мной ничего не случилось. Я обернулся на проход, сквозь который на меня глазели остальные.

— Ну, и чё вы там встали?! — крикнул я недовольным голосом. — Дайте, хоть света, что ли. Темно же, как у негра в жопе.

Зря я это сказал, потому что в следующую секунду в меня полетел фонарик. Выключенный. Который я, конечно же, не поймал. Фонарик звякнул по полу где-то в темноте и покатился чёрти куда. Я снова посмотрел на это сборище Индианов Джонсев.

— Спасибо, что хоть факелами не кидались, — развёл я руками.

И это тоже я зря ляпнул. Факел просвистел у меня над головой. Благо, я вовремя успел пригнуться. А то бы точно получил по куполу. Тяжело вздохнув, я пошёл за факелом. Упал он не так далеко, как фонарик. Взяв его, я вытянул руку максимально вверх, стараясь полностью осветить помещение.

И тут меня ждало очередное разочарование.

— Э-э-э… — протянул я, думая, как бы помягче сообщить это остальным. — Хлопцы, у меня для вас две новости. Одна — ловушек здесь нет и потому я живой.

— А хорошая? — подала голос Карина.

— Тьфу ты… Нас обокрали!

— Что?! — Карина рванула в помещение, совершенно не думая ни о каких ловушках. Если бы они были, сработали бы все. За Кариной ломанулись остальные. И все встали, как бараны, в совершенно пустом помещении.

А само помещение было раза в четыре больше, чем обычная двухкомнатная квартира в хрущёвке. В центре была возвышенность, явно служившая когда-то пьедесталом для саркофага. Но больше ничего. Абсолютно ничего. Четыре голые стены.

— Да, чтоб тебя… — раздосадовано выдохнул Саня.

— Да, — с грустью сказал я. — Всё напрасно было. Поиски, бега, перестрелки. Всё ради пустого захоронения, напичканного ловушками и трупами со скелетами таких же лохов, как и мы.

Виолетта подошла к пьедесталу и окинула его взглядом. В её глазах тоже была грусть. И рад бы сказать, что всё было не напрасно, и поддержать её готов был. Но не знал, как. А в сказки про не напрасно и самому верится с трудом. Мы были в закрытом помещении под землёй. По сути, в очередной ловушке.