Черная смерть

— Стена щитов, — рявкнул я, доставая из ножен клинок. Бойцы первой шеренги тут же сдвинулись плечом к плечу, образовав плотный, почти непроницаемый строй. Встали, выставили перед собой щиты и опустили копья. На всё про всё ушло не больше пары секунд, — Не дайте им вас укусить. Любой укус или царапина — смерть. Вперёд марш!

— Шевелись! — заорал Бернард, проталкиваясь сквозь ряд арбалетчиков, — Вперёд. Левой! Левой!

Шеренга качнулась вперёд. На мгновение замерла на месте, проверяя не отстал ли кто. Затем снова качнулась вперёд, постепенно набирая темп. В гул схватки, состоявший из воя раненных тварей, рёва здоровых, криков капитана и сержанта и лязга доспехов вплёлся новый звук. Размеренный топот тяжелых ботинок по каменной мостовой.

Я протиснулся сквозь строй арбалетчиков и пристроился во вторую шеренгу рядом с сержантом. Если твари выхватят из строя кого-нибудь из наших, нужно будет тут же занять его место, чтобы заткнуть брешь и не пропустить их за наши спины.

Где-то позади снова надрывно загудел боевой рог. Но на этот раз на тварей он уже не подействовал так же ошеломительно, как в первый. Они не припали к земле, не начали водить из стороны в сторону уродливыми мордами, ища источник опасности. Лишь на миг замедлились, а затем бросились прямо на нашу шеренгу.

— Стоять! — заорал я, — Держать строй! Стрелки — мечи готовь. Во вторую шеренгу, живо!

Монстрам понадобилось ровно два мощных прыжка, чтобы добраться до бойцов первой линии. Двое сразу же напоролись на копья. Повисли на толстых древках и начали отчаянно сучить лапами, пытаясь вырвать из груди металлические острия. Пятерым удалось оттолкнуть древка в сторону и вцепиться в щиты. Вцепиться и всем своим весом потянуть их вниз, пытаясь вырвать бойцов из шеренги. Суки оказались неглупые. Куда умнее тех трупоедов, которые нам попадались раньше. Но и мы кое-что умели.

— Мечи, — заорал я. Схватил свободной рукой за плечо стоявшего передо мной бойца, не давая тому выпасть перёд. Извернулся и прямым колющим ударом ткнул прямо в харю повисшей на щите твари. Остриё клинка вошло ей в раскрытую пасть, между гнилых, кривых зубов. Пробило заднюю стенку горла, но на большее его не хватило. Меч был слишком короткий.

Впрочем, больше и не требовалось. Тварь взвыла. Отшатнулась назад, выпустив щит. Боец, стоявший прямо передо мной, сделал один точный, но короткий выпад, пробив твари горло и пригвоздив её копьём к земле. Сука дёрнулась раз. Другой. Заскребла когтями по древку, торчащему из её туши. И наконец-то затихла.

Бойцу справа повезло меньше. На него навалились сразу два монстра. Один повис на щите, другой попытался поднырнуть под него и вцепиться солдату в ногу. Бедолаге ничего не оставалось, кроме как бросить щит и отшатнуться назад, чтобы спасти свою жизнь. В строю образовалась брешь, в которую, тут же бросилась третья тварь, мгновенье назад приземлившаяся на брусчатку.

Шаг вперёд. Взмах. Удар. Тяжелая латная рукавица с хрустом крошит пеньки гнилых зубов, отбрасывая наглую суку обратно за строй. Короткий рубящий удар снизу. На бледно-серой растрескавшейся коже через всю грудь появляется глубокий порез из которого тут же начинает хлестать кровь. Тварь, пытавшаяся поднырнуть под щит вскакивает, пытается бросится на меня. Но в следующую секунду ей в бок врезается копьё стоявшего рядом солдата. Выпад. Короткий колющий удар. Клинок погружается прямо во впадину, когда-то бывшую глазницей и пробивает череп насквозь. Тварь дёргается. Начинает судорожно размахивать лапами, надеясь освободиться из клещей в которые мы её зажали. Когти скрежеща скользят по звеньям кольчуги, впиваются в воротник гамбезона. Шаг назад. Резкий рубящий удар снизу. Кисть остаётся висеть на лоскуте кожи. В следующий миг он отрывается. Из раны хлещет бурая кровь. Тварь воет. Падает на землю. Начинает биться в предсмертных конвульсиях.

— Сомкнуть ряды! Сомкнуть ряды! — крик тут же тонет в гуле схватки. Мимо пробегает стрелок. Щёлкает тетива спускаемого арбалета. Тварь, отбросившая вырванный щит в сторону тут же падает на землю, расплёскивая по камням мостовой мозговое вещество вперемешку с кровью и осколками черепа. Уши закладывает тяжелый, низкий вой боевого рога, на несколько мгновений перекрывающий собой гул схватки.

Выдох. Шаг назад. Оглядеться. Наёмники и стража оттеснили монстров прямо к стене. Последние четыре оставшиеся на ногах твари прижаты спинами к камням. Пытаются бросится вперёд, вгрызться кому-нибудь в глотку, но спустя секунду им под рёбра вгоняются острия копий и пик. Над плотным строем солдат блестят металлические навершия алебард. В следующее мгновение они опускаются вниз. На залитую кровью и усыпанную телами мостовую летят отрубленные головы.

— В городе. Они уже в городе! — раздавшийся позади нас крик заставляет всех обернуться. К нам бежит человек. Крестьянин. Одежда разорвана. На шее и груди огромная кровоточащая рана. Следы когтей. Он снова открывает рот. Пытается что-то выкрикнуть. Но в следующий миг его перебивает резкая команда капитана стражи. Щёлкают арбалеты. Крестьянин хватается за пробитую грудь. Пробегает ещё шаг. Другой. И падает на мостовую. На мгновение над полем битвы повисает тяжелая тишина.

— Разбиться по четвёркам. Прочесать улицы, — рявкнул командир городской стражи, нарушив молчание, — Найдете тварей, гоните к пристани. Наёмники, — капитан подбежал к нам, — Давайте к пирсам. Мы выгоним на вас оставшихся уродов и зажмём их в тиски.

Несколько секунд мы молча смотрели на него, пытаясь переварить увиденное.

— Какого ху… — первым молчание нарушил Тур. Здоровяк обеими руками вцепился в древко нашего штандарта, явно намереваясь отоварить капитана, пока он ещё что-нибудь подобное не выкинул.

— Это был уже не жилец, — бросил стражник убирая меч переводя дыхание, — Кроме того он был опасен. Мог разнести заразу. Таких мы убиваем незамедлительно. Так. Разговоры потом. К пристани, живо!

Ответить он нам не дал. Тут же сорвался с места вслед за остальными своими людьми. Нам же не оставалось ничего другого, кроме как последовать его приказу. Тем более, что на пристани были наши люди. И кроме нас их защитить было попросту некому. Зараза, хорошо хоть Айлин с ними оставил. Надеюсь она сможет задержать уродов до нашего подхода.

— Построиться, — рявкнул я, пряча окровавленный клинок в ножны, — Две колонны, маршевый порядок! Живо! Шевелись!

Наёмники на несколько мгновений растерялись. Некоторые ошалевше уставились на меня, другие начали метаться, пытаясь организовать построение. Впрочем, длилось это совсем недолго. Изнуряющие тренировки на плацу давали о себе знать. Не прошло и полминуты, как бойцы были готовы выступать.

— Вперёд, бегом марш! — крикнул я, переходя на лёгкую трусцу и пристраиваясь в голове колонны. Быстрее мы двигаться не могли. Начинал сбиваться боевой порядок, да и вероятность засады никто не отменял. А перспектива на полном ходу столкнуться носом к носу с одним из этих уродов мне не улыбалась совсем.

Двигались быстро и слаженно. Два бойца первого ряда, за ними два бойца второго и так чередовалось вплоть до самого конца колонны. Очень удобное построение для отражения нападения с флангов. Чтобы перестроиться в ощетинившееся копьями каре, уходит не больше пяти секунд.

Пристань была совсем недалеко, так что путь до неё не занял много времени. К тому моменту как отряд вышел на площадь, караванщики и наш обоз уже погрузились обратно на барки. Возле швартовых канатов стояли люди Яноша, готовые одним мощным ударом создать межу собой и нападающими тварями водную преграду.

Но самих монстров пока что видно не было. Хорошо. По крайней мере у нас есть время подготовиться к их приходу.

— Стоять! — скомандовал я, как только мы подбежали к причалам, — Перестроиться! Копейщики вперёд. Стрелки в тыл. Взвести арбалеты и ждать команды!

Три секунды. Четыре шага. Разворот. И приказ выполнен. Этот манёвр Бернард заставил всех без исключения бойцов вызубрить наизусть и довести до автоматизма, часами задрачивая их на тренировках. Парней, стирающих ноги о плац или палубу барки каждый день чуть ли не до крови, было конечно жалко. Себя, вынужденного часами заниматься тем же самым, было жалко ещё больше. Но в одном сержант был прав. На поле боя иногда одна единственная ошибка, любая заминка во время развёртывания строя могла стоить всем нам очень дорого.