Страница 63 из 68
Я, вздохнув, всё же ощутила в себе желание жить, по крайней мере, я не сошла с ума, не может быть галлюцинация настолько любимой — эти слова как маяк теперь. Слова и кольцо.
Позавтракав уже более с аппетитом, я всё-таки позвонила Давиду и он согласился сопроводить меня к своему психоаналитику, по пути болтая о чем-то своём, киношном, рассказывая о новом проекте, зазывая прийти посмотреть на процесс. На что я рассеянно кивнула, всё равно делать было нечего и работы у меня не было. Может быть даже удастся устроиться каким-нибудь помощником помощника. Через довольно-таки продолжительное время мы всё-таки добрались до специалиста, который когда-то помог Тарантино разобраться с его болезненной привязанностью к крупным женским ступням, отделив его личные привязанности от профессиональной деятельности.
Психоаналитик показался мне хорошим человеком, хотя что-то в его облике настораживало, но возможно просто не общалась так часто с докторами, чтобы судить всех по одному. Коротко переговорив с Тарантино, который прежде чем выйти, одобрительно мне улыбнулся, он уставился на меня немигающим взором, под которым я немного съёжилась, ещё раз поймав себя на мысли, что мне крайне неуютно в его присутствии.
Я уже было поднялась со стула, как слова доктора буквально придавили меня обратно, и специалист неторопливо стал подходить ко мне, при этом вкрадчиво и с затаённой злобой начал говорить:
— Что, Дженнифер, как тебе, нравится быть одной, как и предписано по судьбе?
Я вздрогнула и более внимательно вгляделась в лицо психоаналитика, почти нависшего надо мной. Его глаза полыхнули красным огнём, на лице проявился бурый шрам, «подаренный» мною на вечную память хозяину преисподней.
— Сатана? — переспрашиваю я, хотя понимаю, что это лишнее.
— Ты думала, что я оставлю тебя в покое? — «психоаналитик» менялся в лице, то становясь прежним, то преображаясь в Сатану.
— Убьёшь меня? — шутливо проговорила я.
— Чтобы ты прямиком попала в руки Творца и у меня бы никогда не было шанса тебя мучить? — зло хохоча, проговорил мужчина.
— Ты же хочешь меня убить, причинить мне дикую боль, свернуть шею, видеть, как я хриплю, как мои руки пытаются отнять твои, и наконец я замираю, испустив дух, а ты удовлетворённо вздыхаешь… — подначивала я короля ада, чуть пристав со стула и приблизила к его лицу своё.
Он плотоядно улыбнулся и облизнул губы, произнося:
— Это моё самое заветное желание, после желания придушить Лилит, — я видела, как он обернувшись к столу, взял ножницы и в моей голове пронеслась мысль, что уже сегодня я найду своего Солидафиэля.
Я видела, что он занёс их над моей головой, мне никогда так не хотелось умереть как сейчас, я просто жаждала этого. И поэтому даже глаза закрывать не стала. Его рука нанесла точный удар… по своей же ноге. Я недоумевающе смотрела на улыбку, появившуюся по его лицу и кровь, растекающуюся от раны на ноге, заливающую серый ковролин.
Видя замешательство и непонимание в моих глазах, Сатана закричал истошным голосом:
— Аааа, что вы делаете? Охрана, охрана…
Он бросился к столу, нажимая на кнопку вызова охранников и холодно улыбнулся, глядя на меня:
— Я прослежу, чтобы ты жила как можно дольше, помучившись здесь от осознания, что где-то там живут твои любимые демон и сын, а потом покончила жизнь самоубийством, чтобы ты попала ко мне, а уж я найду способ как припрятать тебя так, чтобы ты никогда не увидела Солидафиэля … во веки вечные, слышишь меня, Дженнифер, это тебе от меня незаживающая печать, на сердце.
Я растерянно смотрела на него, вжимаясь в спинку кресла, с глазами полными слез. Когда в комнату вбежали охранники, Сатана стал изображать бурную деятельность. Меня скрутили, а «психоаналитик» начал что-то выговаривать возникшему в кабинете Тантрино, диким взглядом смотревшему на меня.
— Он — Сатана, — в отчаянии вскричала я. — Не верьте ему, он сам себе ножницы всадил в ногу, это не я, — пробовала оправдаться я, с надеждой глядя на Квентина, начиная сопротивляться.
— Вот о чем я тебе и говорил, — торжествующе завопил «специалист».
После этих слов у меня перед глазами всё размазалось, поняла, что мне вкололи что-то сильнодействующее и я отключилась.
***
— Дженнифер Нильсен, взгляните на эту картинку, — предложил мне мой лечащий врач.
Я без всякой охоты воззрилась на рисунок, уже выучив, что здесь можно говорить, а что нет, врачи думали, что перед ними больной человек и порой разговаривали, как с ребёнком. Пусть. Я здесь была уже год и мне надо было выбраться из тенёт психиатрической системы, но это было не так-то просто. Попав сюда один раз, ты можешь остаться здесь навсегда.
«Психоаналитик» постарался и в красках рассказал о демоне, что якобы я ему рассказывала. Я упорно молчала при всех заводимых со мною разговорах на эту тему. А ещё я перестала видеть сны, засыпая вечером, впадала в темноту, а по утру просто выныривала оттуда, проснувшись. Возможно, это происходило из-за прописанного мне лекарства, за принятием которого тщательно следили.
Но терапия и приём лекарств не прошли даром, и, в конце концов, я поверила в то, что всё «якобы» происходившее со мной — просто плод моей больной фантазии. Что я придумала себе некий образ хранителя, чтобы мне не было больно и одиноко, будучи сиротой. И я в это поверила, ведь больше ничего не подпитывало мою уверенность в своей правоте. .Ч.и.т.а.й. .н.а. .К.н.и.г.о.е.д...н.е.т.
«Допрос» психиатров, длившийся бесконечно долго, наконец-то закончился и вердикт врачей был единогласен: «Пациент излечился и может быть выписан». Через некоторое время я, получив личные вещи в закрытом бумажном пакете, которые были при мне в тот злополучный день, и с лёгкой сумкой, стояла возле ворот и растерянно смотрела на кадиллак молочного цвета на дверцу которого театрально оперся бёдрами Давид, на глазах которого были солнцезащитные очки-авиаторы. Тантрино — единственный кто навещал меня и довольно-таки часто, а больше у меня никого и не было, в той реальности, которую для меня соткали высшие существа.
— Дав, — изумлённо бросила я, подходя ближе к автомобилю, и жадно оглядывая его, — это же… это же Cadillac Coupede Ville из «Давеча в Голливуде»…
— И тебе здравствуйте, — разочарованно проговорил Давид, с укором глядя на меня.
— Ох, прости, — произнесла я и чмокнула его в щёку, услышав тяжёлый вздох, — привет.
— Садись, — несколько печально произнёс Давид, легонько за плечи подтолкнув меня к дверце машины, открывая её передо мной.
— Мы куда-то торопимся? — удивлённо спросила я, утонув в сидении и бросая бумажный пакет в бардачок.
— На съёмки, дорогая Джен, — просияв, ответил Тантрино.
— Работаешь над новым фильмом? — вновь спросила я, оглядывая его лицо.
Он мигом преображался, когда с азартом вещал о своей работе, которая, по сути, была для него всей его жизнью.
— Да, и как ты говоришь про меня, «мать его, чёртов гений» начинает сегодня пробы…
Я кивнула и мы поехали в один из павильонов «Col Pictures», с которым и будет сотрудничать в этот раз Тантрино.
Процесс встретил нас суетой, какие-то люди носились из одного помещения в другое, что-то предлагая Тантрино, принесли его любимый миндальный кофе, от которого у меня всегда сводило зубы.
— Дав, мы готовы, — крикнул ему молодой парень, стоявший возле операторской стойки, внимательно всматривавшийся в меня, — кто это с тобой?
— Дженнифер, познакомьтесь — Эрик. Эрик — это Дженнифер, — представил нас Давид, рассеянно, глядя в это время на стоявшую перед камерой актрису.
— Я думал, она тоже на пробы, — разочарованно протянул он.
Мы с Давидом переглянулись и расхохотались.
— Это очень дорогой для меня человечек, и я не отдам его на растерзание киноиндустрии, — произнес Тантрино, окончательно смутив меня, Эрик кивнул и отвернулся к камере.
— Я могу работать помощником помощника, — пошутила я, видя, как мужчины улыбнулись.
Тарантино скомандовал и всё закрутилось. К камере приходили и уходили известные актрисы. Но раз за разом Давид просматривал всё новых кандидаток на роль главной героини в картине и его взгляд мрачнел. Рабочий день клонился к завершению, а Дав с Эриком о чём-то спорили и мне стало смертельно скучно. Я прошла к месту, где «кривлялись» актрисы и села на пуфик, чуть сгорбившись, задумавшись о дальнейшем. Я не сразу расслышала разговор двух мужчин между собой.