Страница 57 из 68
— Тебе плохо? — спросил я, обеспокоенно глядя в её глаза, согревая руки, даже слишком, на что она ещё сильнее сжала мою ладонь.
— Я волнуюсь, — ответил она, чуть размякая от моих прикосновений и я почувствовал, что тоже успокаиваюсь.
— Ничего не изменится, это просто штамп в бумагах, гражданский акт о том, что мы перед законом муж и жена, это никак не повлияет на наши отношения, — заверил я её, заметив, что её щеки зарозовели.
— Кроме того, что ты теперь мой и по закону, — произнесла Дженнифер, по-собственнически поведя глазами.
Я рассмеялся и слегка наклонил голову вперёд, затем поднял глаза исподлобья и они сверкнули горячими льдами. Было в ней это хищническое что-то, что цепляло и позволило привязаться настолько, что даже если она скажет мне уйти, я оставлю её, но буду незримо в жизни всегда: поддерживать и оберегать, даже если разлюбит, даже если полюбит другого.
Она вгляделась в меня и чуть поморщилась, как будто от боли:
— Никогда не разлюблю, даже если забуду, — и провела кончиком пальцев по моей раскрытой ладони и мне показалось, что рядом никого не стало, нет ничего, кроме её пленительных глаз, соблазнительных губ, часто вздымающейся груди и розоцитрусового запаха. — Мы всё ещё в ратуше, дорогой, — прошептала Джен и улыбнулась, как будто сняв с меня своими словами пелену очарования её женской сутью.
Я усмехнулся и сунул руки в карманы брюк, девушка обняла меня, а я чмокнул её в макушку. Наконец объявили нашу пару и мы, взявшись за руки, проследовали в кабинет, где велась запись таких, как мы, обручённых или обречённых.
Пальчики Дженнифер подрагивали в моей ладони, однако я был очень собран и спокоен. Мне всё представилось настолько правильным и нужным, что вдруг пришло понимание, что соблюдение всех заранее установленных придуманных прошлыми людскими поколениями человеческих моментов важно именно для меня. Я становился земным. Да, мне было непривычно, да, я скучал, возможно, по каким-то моментам в моей прошлой жизни, ведь будучи демоном-хранителем Джен я достаточно много времени провёл на земле по людским меркам и вроде бы уже должен был бы стать вполне себе «своим», конечно. Однако становился земным лишь сейчас.
— Тебя «состарили» на год в документах, Джен, — шепнул я ей, еле сдерживаясь от хохота, видя, как она притворно-гневно щурит глаза.
— Зато ты заметно «помолодел», — ответствовала она, усмехнувшись, и в глазах застыли лукавые огоньки, — сегодня я устрою экзамен.
— Моей «молодости»? — спросил я насмешливо, выгибая вопросительно бровь.
— И ей тоже, — произнесла девушка и взяла меня улыбающегося под руку.
Регистратор сурово глянула на нас и спросила:
— Где же ваш свидетель?
Я было открыл рот, чтобы ответить, как услышал сзади голос с лёгкой отдышкой. Мы с Дженнифер обернулись и увидели ангела Джека. Ничего не изменилось: он был пьян, грустен и боялся. Девушка взвизгнула от радости и, подбежав к нему, начала целовать и обнимать. Он, вроде как, недовольно отмахивался, но по тому, как блеснули радостью его глаза, я понял, что он счастлив вдвойне. Я же поздоровался с ним более сдержанно.
— Ты чего здесь? — спросил быстро, снизив голос до шёпота. — Следишь за нами?
— Я не мог пропустить столь важного события в жизни моей подопечной… — он вскинул на меня взгляд, оглядев вмиг моё нахмурившееся лицо, поднял руки в примиряющем жесте. — Твоей подопечной, — помолчав, вновь начал: — И моей тоже.
Я улыбнулся и хлопнул его по плечу. Мы вновь, уже втроём, обернулись к женщине. Она вполне удовлетворённо улыбнулась и пригласила к столу.
Под заунывное бормотание регистраторши, мы стали мужем и женой:
— Семья — это союз любящих людей и союз добровольный. И прежде, чем зарегистрировать ваш брак, я обязана спросить вас: является ли ваше желание вступить в брак искренним, свободным и хорошо обдуманным?
— Прошу ответить Вас, мисс Дженнифер Агапи.
— Да! — почти выкрикнула Джен и улыбнулась мне.
— Вас, мистер Солидафиэль Нильсен.
— Да! — спокойно сказал я и только чуть сильнее сжал ладонь девушки.
— Учитывая ваше обоюдное согласие ваш брак регистрируется. И я прошу вас подойти к столу и подписями скрепить ваш семейный союз, — нудно, долго и обыденно. Я был благодарен сотруднице ратуши, что она хотя бы откровенно не зевала.
— Уважаемые новобрачные, — снова продолжила она, — с полным соответствием с законом ваш брак зарегистрирован. И я торжественно объявляю вас мужем и женой! В знак любви и верности, новобрачные, обменяйтесь кольцами. Поздравьте друг друга супружеским поцелуем.
Мы надели друг на друга кольца, как будто две печати на душу, поцеловались, и вышли из зала в сопровождении нежданного свидетеля. Простившись, ангел Джек как появился, так и исчез, ещё раз попрощавшись. Но что-то подсказывало мне, что это не последняя встреча.
— Никакие слова и кольцо не смогут сделать нас ближе, Сол, только крылья… — она взглянула на меня и взяв в свои хрупкие ладони моё лицо проговорила, не отрывая взгляда: — Ты подарил мне крылья.
От её слов я вздрогнул и вгляделся в мою девочку внимательнее, ощутив, что она изменилась, теперь уже знал, что её душа на многое способна: чего только стоило спуск в ад и ранение Сатаны. Но мне хотелось ещё больше!
— И какого же они цвета, Джен? — прошептал я и мои глаза блеснули голубым сапфиром как кольцо, которое я ей подарил в знак помолвки, на её безымянном пальце.
— Они такого же цвета, как твои, — шепнула она в ответ, убирая руки с лица, скользнув взглядом по линии моих губ.
— А какого цвета мои крылья, Джен? — замерев, спросил я, этот вопрос так сильно мучил меня в последнее время, однако моя печаль была сформулирована в мысль только сейчас, и мне надо было знать, как меня видит моя женщина, принимает ли она меня таким какой я есть.
— Чёрные, — произнесла девушка и её зелёный изумруд, качнувшись, замер, и я навсегда для себя уяснил две вещи: Дженнифер видит меня тем, кем я являюсь на самом деле и она меня любит таким.
Мы обнявшись, вышли из городской ратуши, и направились гулять по городу. Цвела джакаранда и её тонкий медовый аромат тонко вплетался в аромат девушки, растворив цитрусовую горчинку напрочь. Наши пальцы переплелись — бывшие одинокими существами, стали самыми любимыми. Она мило щебетала о чем-то, а я как дурак любовался ею и улыбался, был счастлив, упивался тем, что и она счастлива. Слишком наивен для человека, слишком расслаблен для демона, слишком возгордившийся для хранителя.
Мы сидели в кафе, я массировал усталые ноги Дженнифер пока она пила кофе, как вдруг раздался телефонный звонок.
— Мистер Нильсен? — сухой официальный голос, — Мистер Солидафиэль Нильсен?
— Да, — меня почему-то кольнуло в самое сердце.
— Вы являетесь доверенным лицом Евы Корнер?
— Да, а что случилось? — я увидел, как встрепенулась Дженнифер и глазами умоляла сказать, что произошло.
— Ева Корнер в коме, единственное что было у неё с собой помимо одежды — записка с вашим номером телефона, поэтому мы…
— Где она сейчас? — упавшим голосом спросил я.
— В медицинском центре Сантана, — ответили мне и тут же добавили: — Вы будете?
— Да, — хрипло ответил я и в трубке послышались короткие гудки, затем я посмотрел на Джен и коротко сказал: — Ева в больнице.
— Едем, — приказала девушка.
Вот так, просто, без разговоров и претензий, я последовал за ней на выход и уже через два часа мы были на месте. Больница встретила меня роем боли и скорби, здесь умирали, это место буквально взывало к тому, чтобы оставить все радости, боли было больше, чем всего остального. А ещё я почувствовал любовь, тонкой золотой аурой окутывающей парочек: вот старик склонился над каталкой, где лежала его жена, она уговаривала его не плакать, а он просил её выжить. Ощутил, как Джен сжала мой локоть и мы прошли к стойке регистратора. Выяснив, где Ева, мы почти бегом добрались до нужной палаты. Доктор вышел и представился.