Демон-Хранитель

— Дженнифер! — выкрикнул я, но было уже поздно, она повернула голову только у двери и её вывели из залы.

Валенсио осадил меня и строго посмотрел. А тем временем стенографистка что-то шепнула на ухо Сатане и поспешила ретироваться.

Сатана поправил костюм и коротко бросил:

— Судья ждёт.

— Снова? — не удержался я.

— Опять, — просиял хозяин ада и удалился.

***

Астрея стояла возле окна своего роскошного судейского кабинета, только подчёркивающего высокий статус его владелицы, и растерянно рассматривала простирающиеся перед её взором райские кущи и облака, тянущиеся под сферами, где обитают небожители, а выше только Творец и поклонение ему.

Богиня глубоко вздохнула, из её головы не выходили публичные признания в любви демона и души, чёрствое сердце той, которая уже давно вознеслась и не помнила, что это такое, чуть дрогнуло и что-то щемящее появилось в душе. А ещё страх, вызванный неизвестностью, безвыходностью, возможными нежелательными последствиями для неё, а если делом будет интересоваться Создатель, неверный шаг и всё — вызов на ковёр, лишение регалий, а у неё дети ещё небесные чертоги не закончили, да и к статусу привыкшая, а как же служебная колесница, придётся снова учиться ходить ногами, а муж — никому ненужный герой-полубог Арат, уже которое тысячелетие сидящий дома без работы, жалеющий себя и безвозвратно теряющий мужское либидо…

Она стукнула кулачком по оконной раме, спугнув двух голубков, воркующих на карнизе. В дверь кабинета постучались. Астрея приосанилась и развернулась навстречу входящим и её глаза вновь загорелись как звезды, от прежней неуверенности не осталось и следа. Архангел Гавриил и Сатана, на последнего она всё же посмотрела мягче. Те с недоверием и непониманием смотрели друг на друга, думая, что их вызвали конфиденциально, переводя тяжёлые взгляды и на судью. Оба знали, что Астрея любит сталкивать стороны лбами.

— Что, мать вашу, здесь происходит?! — начала она спокойно, но оба почувствовали, что у них затряслись поджилки, всё-таки судебная власть как бы независимая.

Астрея перевела взгляд на Гавриила и мрачно проговорила:

— Ты мне сказал, что всё пройдёт без сучка и задоринки, что надо осудить демона и спасти девчонку, передать её на святые поруки, я тебе поверила и сделала одолжение, ты не предупредил, что она беременна, мать её, беременна и отец будущего ребёнка — демон… человек и демон, мать его, ты понимаешь, что будет, если слух о деле дойдёт до вашего Отца? А ты, Сатана, которому так неймётся и так сильно нужен этот Солидафиэль, на что ты пойдёшь?

Она их отчитывала как мальчишек. Желваки играли на щеках Сатаны: ему не нравился ни смысл, ни тон разговора, и ещё этот хитро улыбающийся Гавриил.

— Я бы на твоём месте так не улыбался, Гавриил, — присаживаясь за стол и одной рукой облокачиваясь на него, другой нервно двигая вещи на нем, мрачно проговорила Астрея, — моё решение может быть таковым, что я оправлю её в забвение быстрее, чем ты накатаешь заявление об обжаловании моего решения выше.

— Ты не сделаешь этого, Астрея, — самодовольно проговорил архангел, — ты лучше меня знаешь законы — тебе не позволят убить ребёнка.

— Так тебе нужно это дитя, — произнёс Сатана, задумчиво потирая подбородок, — вопрос только, что в этом ребёнке такое, что он тебе так нужен…

Архангел сжал ладони и присел на стул, стоящий рядом со столом судьи. За ним следом опустился и Сатана, он не отрываясь смотрел на того.

— Что ты задумал, братишка? — красноглазый пытался рассмотреть хоть что-то в ясных глазах архангела. — Святоша, верно служащий нашему папаше, зачем тебе ребёнок Солидафиэля, одного из первых родившихся от связей ангелов и демонов…

— Рождённого ангела, которого ты сделал демоном, тот, который не осознает свою силу, свою настоящую иощь, безграничную, способную погасить звезды и солнце, тот, который способный смести с лица вселенной творца и тебя, Сатана, — горячо проворил всегда спокойный и собранный Гавриил, и неожиданно близко придвинувшись к брату, проговорил: — Зачем ты оставил его в живых?

— Он не был чудовищем, которых порождали такие связи, он был ангелом, взявшим лучшее от обоих своих родителей, и мне стало любопытно, я подчинил его себе, — ответил самодовольно хозяин преисподней, — он как пёс у моих ног.

— Он весь между ног земной девки, Сэт, — произнёс Гавриил и его голос зазвенел от ярости, он откинулся обратно на спинку стула, — не ври себе хоть здесь, я ведь знаю, что тебе нужен этот демон, чтобы и дальше удерживать свою власть.

— А тебе нужен ребёнок Солидафиэля. М-да, Гавриил, плевать ты хотел на святые поруки души, — изучающе смотрел в глаза брата Сатана.

— Ты, падший, мерзкий, не знающий, что такое сострадание и любовь… — начал было архангел.

— Не убедительно, брат…

Они бы и дальше препирались, если бы гневный оклик Астреи не остановил их.

— Выйдите оба, — устало произнесла она, глядя себе на руки.

— Астрея, когда будешь принимать решение… — хотел сказать Гавриил.

— Это давление на суд, защитник души, если вы себе ещё такое позволите, вы будете удалены из зала судебного заседания и вашей Душе будет назначен новый защитник, — спокойно мерным голосом проговорила она и взглянула прямо в небесные глаза архангела.

Рядом довольно хмыкнул Сатана. Белокрылый развернулся к двери.

— Я могу остаться, Астрея? Нам надо ещё раз переговорить, так сказать, углубить вопрос, который нами недавно обсуждался, — произнёс Сатана, ослепительно улыбаясь, и судья обратила на него свой недоуменный взгляд.

— Выйдите оба, — взбешённо произнесла она и зарылась в бумаги, всем видом давая понять, что им необходимо покинуть помещение и как можно быстрее.

Гавриил, захохотав, поспешил покинуть помещение, за ним следом удалился и обескураженный Сатана.

***

Как только Гавриил и Сатана вышли из зала, неожиданно Валенсио быстро притянул меня за рукав и проговорил шёпотом, смотря на пристава-демона, который терпеливо ждал, когда адвокат поговорит со мной, чтобы отвести в камеру:

— Я могу устроить вам с Дженнифер встречу.

— Что попросите взамен? — сразу спросил я, знающий, что помогать такой демон так просто не будет.

— Услугу, — без раздумий ответил он и увидев мой утвердительный кивок, вышел из-за стола и подошёл к приставу.

Я видел, что Валенсио что-то объясняет тому. Туповатый демон, привыкший исполнять короткие приказы и не привыкший к длинным речам, коими сейчас пытался забить его пустой мозг мой защитник, с непонимающим видом, почесав затылок, что-то проговорил и кивнул. Мы выскочили из-за зала суда как угорелые.

— У вас очень мало времени, я буду ждать вас на выходе, условный стук и я вхожу, — сказал он с вниманием считая кабинеты, — восьмой…

Валенсио втолкнул меня в полутёмное помещение и я, оглядевшись, увидел сидящую в кресле Джен, лицом уткнувшуюся в острые коленки, по-детски подтянутые к себе. Она всхлипывала.

— Я могу остаться одна, хотя бы ненадолго, — взмолилась она и я услышал безмерную усталость в голосе моей девочки и отчаяние на грани безумия, и я был в этом виноват.

— Нет, — прохрипел я, при этом сильно волнуясь, пытаясь унять дрожь в руках, не хватало ещё, чтобы она видела меня в таком состоянии, привыкшая всегда видеть меня собранного.

Дженнифер подняла голову и как будто не поверила своим глазам, но всё-таки вскочив с места в порыве подбежала, правда, осеклась на расстоянии вытянутой руки, в изумрудном взгляде плескалась боль и непонимание. Я сделал шаг к ней и проговорил нежно, справившись с волнением, хотя лёгкая хрипотца присутствовала и это слышала Дженнифер, моё волнение передалось и ей, а я этого не хотел:

— Джен, выслушай меня, у нас мало времени.

Она сделала шаг назад и ответила сухо, строго:

— Я слушаю.

— Ты сердишься на меня? — спросил я, снова делая шаг к ней, уже чувствуя, как её энергия вырывается из неё и невольно тянется ко мне, но ещё обижена.