Демон-Хранитель

— Солидафиэль не умер, — прошептала я, заглянув в равнодушные глаза Гавриила.

— Ты заплатишь за это цену, душа, — проговорил он, и его глаза опасно блеснули холодным лезвием кинжала.

Воскресший

Когда я ощутил жгучую боль от того, что меня пронзила холодная сталь широкого лезвия меча, то не разлучался взглядом с Дженнифер. Я видел, как её изумруд в ужасе потух, а по прекрасному лицу пробежала судорога боли. Дымка втянула в себя мою девочку, а я чувствовал неимоверную боль, но с каждой секундой молясь об облегчении, получал ещё большее страдание для тела. Но несмотря на физическую боль мне было невероятно легко, ибо я знал, что Сатана бессилен причинить Дженнифер вред, будучи на земле. С облегчением вздохнув, я рухнул на холодный каменный грубо вытесанный пол дворца хозяина адской сковородки, с одной единственной горькой мыслью, разрывающей сознание посильнее, чем обоюдоострый меч тело, что больше не увижу желанную. Глаза закрыты, дыхания нет, сознания нет. Мир провалился в ничто. Но было нечто, что заставило меня вновь жить.

Сражавшийся на полях многочисленных битв, выполняющий задания Сатаны по устранению неугодных, никогда не гнавшийся за своей выгодой, признающий силу, плюющий на статусы, отвергавший предложения Сатаны о даровании мне титула генерала-аншефа полчищ демонов, придерживавшийся тонкой грани врождённого чувства справедливости, которое восхищало даже лживого короля ада.

Я долго пытался понять, почему всё ещё существую. Мои глаза не видели, я не обонял запахов, у меня не было рук и ног, чтобы ими подвигать. Что со мной? Это и есть забвение?! Тогда почему я всё ещё себя ощущаю?! Значит, я до конца вечной бесконечности буду вспоминать глаза Дженнифер: радость и боль вперемежку, разрывающие меня, ввергающие мою душу в горе и дарующие бесконечное счастье.

Обретший способность мыслить, я постепенно понимал, что ко мне возвращается и способность видеть. Я узрел темноту, не просто её ощутил, я её видел. Она обволакивала меня со всех сторон и как будто выталкивала из своей среды. Когда я сделал робкую попытку противостоять этому, то понял: у меня есть руки и ноги. Уже не просто бесцельно плыл в неизвестном направлении, а прочно стоял на чем-то твёрдом. Вдалеке я видел точку мягкого света.

— Творец, что здесь происходит и где я? — прошептал, пытаясь рассыпающимся от происходящего сознанием понять, что же со мной и где я.

Вопрос застыл в воздухе и вдруг маленькая, висящая во тьме яркая световая точка, став шириться, разорвалась на части, выпустив из себя килотонны осязаемого света и тысячу прекрасных созданий — белокрылых ангелов. Я вскрикнул от крайнего изумления, но мой крик оказался нем. Никто его не услышал, даже я сам. Меня озарило догадкой — я находился при зарождении этого мира. Я видел, как появлялись планеты, кружась в безумном танце вокруг собственной оси, загорались звезды, взрываясь и образуя новые вселенные. А прекрасные ангелы пели, и я даже знал, что. Колыбельную, которую я вспомнил, когда впервые взял человеческое дитя, Дженнифер, на свои руки и пропел хриплым голосом, скорее по наитию, чем твёрдому пониманию её значения. Это послание Создателя о любви. Вот, что я ощутил, когда укачивал хрупкое тело моей маленькой подопечной.

Я видел также двух ангелов, которые держались всегда вместе, рука об руку. Даже тогда, когда Денница, возгордившись, отдалился от света Создателя и стал тёмным Сатаной, соблазнившем часть ангелов, в хаотичном порядке падавшие на землю, крылья которых, прорываясь сквозь жгучую атмосферу земли, начинали гореть и долетевшие до поверхности с ужасом обнаруживали, что их белоснежность закоптившись стала чернотой, такой же непроглядной, как гордыня Сатаны. Я видел, что этим двум ангелам пришлось разделиться. Хрупкая Ангел и мощный Демон. Мои отец и мать. Я не ведал откуда, но я точно знал, что это истина.

Перенёсшийся словно потоком ветра, я оказался в другом времени, в другом месте. В отчем доме, куда пригласил однажды Джен, я знал здесь каждый кирпичик. Я обонял запах свежего хлеба и ощущал на устах вкус тёплого парного молока. И ещё я знал, что был самым счастливым во всей вселенной. Любимый обоими родителями: обласканный матерью, воспитанный отцом. Я ощутил влагу на своих щеках, я, который зарыдал только раз, когда понял, сидя в грязном проулке после битвы с убийцей, что Джен может уйти и оставить меня одного в том, что когда-то считал вполне сносным: в своём жалком существовании без неё.

Я видел, что однажды в наш тёплый дом пришла беда, и мой отец, который никогда не был воином, был убит вместе с матерью. Я даже ощутил острый вкус крови во рту. Отец защищал мать, но убийц было слишком много. Я видел, как его тёмные крылья, обагрившиеся кровью, полукуполом застыли над ней. Я, будучи ребёнком, до такой степени был ошеломлён и раздавлен горем, что даже не мог заплакать, только держал голову опущенной. Послышались тяжёлые шаги и перед моим взором предстали крепкие мужские ноги в грубых ботинках. Подняв взгляд выше, я в первый раз увидел Сатану. Он был молод тогда, его глаз горел ярким рубином. Гордый, бесстрашный, жаждущий власти и поклонения как Творцу, оставаясь всего лишь творением.

Он схватил моё детское лицо рукой в перчатках и прогоготал.

— Чертяка, лучшее взял от своих родителей: от Клауса — челюсть и волосы, от Лолит — её прекрасные глаза и губы, — произнёс Сатана, больно вертя мой подбородок из стороны в сторону.

— Он — ангел, — проговорил кто-то из стоящих рядом, — крылья-то белые.

Обернувшись назад, я изумлённо заметил позади себя белоснежные красиво сложенные крылья.

— Он — единственный, кто выжил из детей от союза ангела и демона, — подхватил кто-то ещё.

— Не единственный, есть ещё Медий, — доказывал ему первый, тогда я впервые услышал это имя.

— Он — гнусное чудовище, а этот мальчишка — ангел, — возразил ему второй.

Но все умолкли когда услышали голос Сатаны.

— Я чувствую в нём силу, — хрипло произнёс Сатана и приблизил прекрасное в своей грубости лицо к моему детскому и продолжил, — сдаётся мне, я знаю, как помочь ему почувствовать в себе демона.

И на мою шею была накинута верёвка, которая сдавила моё горло так, что я едва смог вздохнуть. Меня вытолкнули из отчего дома и привязали к адскому скакуну, грива и копыта которого горели жарким огнём, а из пасти валил дым, толкнули наземь. Мне не дали возможности подумать и оценить ситуацию, я был лишь напуган до самой глубины детской души.

Повинуясь инстинкту, я вцепился в верёвку пальцами и просунул их, освобождая место для дыхания, возможно, это было тем, что спасло мне жизнь, когда меня провезли по всему ущелью, где жила когда-то моя семья. Возможно, это была потеря памяти обо всём, что было со мной до встречи с королём ада. А возможно — тёмная злоба, которая поселилась с тех пор в моём сердце и уважение к силе, уважение к тому, кто убил моих родителей, тому, кто сделал рабом, надев ремни на шею, так, чтобы всегда знал, кто хозяин.

Память вернулась ко мне полностью и неожиданно. Кадры из жизни мелькали перед глазами, мне оставалось только следить за ними и смотреть на дела своих рук. Но я ни за что не попрошу прощения, ибо всё что делал в своей жизни, я делал, потому что так того требовали обстоятельства.

Замелькали картинки с Дженнифер, заставляя сердце биться чаще, особенно та, где она кружится в танце, слишком прекрасная, слишком неземная, моя земная. И это было толчком к желанию, что пора выбираться отсюда, пора возвращаться к той, кто заставляет двигаться вперёд, ради которой сердце стучит чаще, ради которой хочется жить.

Я не знал в каком направлении двигаться, потерявшись в пространстве и времени. Растерянно глядел на обрывки воспоминаний и пытался сориентироваться, пока не увидел обрывок памяти, где Джен подала мне руку, приглашая на танец, я ухватился за неё, с изумлением понимая, что рука эта была живой, тёплой, мягкой, такой, которую я хотел целовать. Она вытянула меня в реальность.

Я, закричав, очнулся всё на том же холодном каменном полу готического дворца Сатаны. Я не мог успокоить дыхание и сел. На меня в великом изумлении воззрились адский владыка и демон Валенсио. Они молчали, молчал и я. И тут я почувствовал боль в правом боку, там, куда меня поразили мечом. Сатана глазами приказал Валенсио, и демон, скоро подбежав ко мне, помог подняться и сесть на стул. Он куда-то удалился. Я отдышался и постарался игнорировать боль, скользнув глазами по лицу бывшего хозяина. Я усмехнулся, подумав, что Дженнифер не плохо его разукрасила. Моя детка!