Страница 29 из 31
Глава 40
В Москве начали строить метро. Процесс не быстрый и займёт он не один год, а то и не одно десятилетие. И это даже с учётом того, что часть станций не нужно строить заново. Некоторые неплохо сохранились и нуждались лишь в капитальном ремонте. Серьёзном, но не более того.
И, казалось бы – какое мне дело до этого строительства, так вот нет, выяснилось, что самое прямое — Император наш лично за сроками строительства следит, и без его ведома никто моим купцам пару недавно отремонтированных станций метро в аренду не сдаст, пусть и ненадолго, всего лишь на месяц, а то и того меньше.
С Рюминым я предварительно созвонился я был приглашён с семьёй на воскресный обед в Зимнем дворце. Официальный повод для тут же сам по себе нашёлся – представим Рюмину и избранным лицам Российской Империи мою корейскую невесту. Этакий небольшой банкет, человек на двести.
Ага, вот как-то так получилось, что её родственник, корейский Император, от моих приглашений уже дважды отговаривался, ссылаясь на непомерную занятость в ответных письмах, а я, в свою очередь, никуда не торопился и дату свадьбы не обозначал. Такое уж у нас с ним перетягивание каната случилось, по принципу — кто кого переупрямит. Небольшая разница между нами есть только во временном диапазоне. Надо мной не каплет, в том смысле, что ждать я могу сколь угодно долго, особенно с учётом невысокой привлекательности невесты, как сексуального объекта, где она напрочь проигрывает всем моим остальным жёнам, а у него весна не за горами.
И про весну я говорю чисто из практических соображений — зимой редко кто воюет, кроме русских. Дорого, голодно и ненадёжно. Зато ближе к лету «добрые соседи» вполне могут попытаться потеребить Корею за мягкое вымя. Так что месяца три-четыре у правителя Кореи на его капризы ещё есть, а потом ему придётся смирить свою гордость, чтобы случайно не стать хвандже*.
*
И он знает, что я это понимаю, и я знаю, что он это знает.
Опять же, если ему такая длительная пауза нужна для каких-то внутренних дел или разборок, то я не против.
Скажу больше, я бы с удовольствием оставил Корею без своего внимания и участия, но мне это не выгодно. В первую очередь с точки зрения экономики — как не крути, а именно у Кореи нашлись многие виды товаров и комплектующих, которых нет ни у Японии, ни у России.
Например, у меня нет никакого желания за свои деньги создавать и осваивать производство частотных преобразователей тока, цветных матриц для планшетов и мониторов, синтетических тканей, во всём их разнообразии, морских контейнеровозов, а так же многих видов пластмасс и синтетического каучука. Наверняка, есть ещё сотни мелочей, которых я не назвал. Меня цены и качество корейской продукции вполне устраивает, и я не хочу, чтобы китайцы, приди они в Корею, лишили меня многих привычных комплектующих. Интеграция, чёрт бы её побрал.
Стоит взяться за выпуск продукции, которая чуть сложнее, чем обычный самовар, как возникают сложности, которые не решить без международной производственной интеграции.
Мне даже за примерами далеко ходить не надо. Когда я, осматривая автомобили АМО, указал на недостатки их окраски, мне заявили, что автозаводу требуется собственный цех для производства высококачественной автомобильной краски, которую в России никто не производит. Затраты показались мне небольшими, но когда я глянул на смету, то увидел там германскую сверхтвёрдую керамику, необходимую для внутренностей помольных барабанов и те же корейские частотные преобразователи тока, применяемые для регулировки оборотов приводных электродвигателей. Потом ещё выяснилось, что если мы желаем получить богатую цветовую гамму, то и часть пигментов придётся закупать за рубежом. И нет, меня вовсе не расходы тогда напрягли, а именно — необходимость разделения труда.
Весь наш мир — это большой муравейник, где каждый выполняет свою задачу. Одни занимаются энергетикой, обеспечивая подачу электричества, другие водоснабжением, третьи вывозят нечистоты. Накройся любой из этих циклов, и муравейнику вскоре придёт хана.
На серьёзное производство работает ещё больше служб и поставщиков. И разрыв технологических цепочек — это очень дорогое удовольствие. Короче, вот такие у меня размышления, касательно Кореи, и это, не учитывая нашу торговлю и железную дорогу.
Есть ещё и военные аспекты, как и политические, но они — уже второстепенные детали. Хотя, как сказать…
Кстати, Артемьев, попробовав покрасить бомбардировщик автомобильной краской, а не той, что он покупал у военных интендантов, с удивлением сообщил мне, что сухой вес самолёта уменьшился почти на центнер.
Оно и не удивительно. Почти две тысячи квадратных метров можно было покрыть либо тремястами литрами армейской краски, либо обойтись ста пятьюдесятью литрами более укрывистой и качественной автомобильной эмали. Вроде бы, мелочь, и незначительная добавка к ёмкости топливных баков, а практическая дальность у бомбардировщика выросла на сто километров и в скорости он добавил километров десять-пятнадцать.
Тут даже объяснять не стоит, как вроде бы мелочи технологий могут влиять на конечный продукт. Любой другой способ модернизации бомбардировщиков вышел бы мне раз в десять дороже.
Разговора за столом и после ужина у меня не получилось. Как-никак, а это официальное мероприятие, со своим регламентом и прочими условностями.
Спокойно мы смогли пообщаться лишь после того, как государь покинул обеденный зал.
За семью я не волновался, нам во дворце выделили целую анфиладу гостевых покоев, а моя тётушка Анна оставила при себе несколько придворных дам, так что у моих женщин найдутся десятки тем для разговоров и замечательного продолжения вечера.
— Рассказывай, Олег, я же понимаю, что ты не ради представления очередной невесты двору сегодняшнюю встречу затеял, – выдохнул государь, ослабив узел галстука и расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке.
Так-то, мы в его кабинете уединились втроём. Третий — князь Обдорин, и это понятно и привычно, куда же без него.