Страница 85 из 136
Глава 30
Джио вытащила платье из плотного гладкого шелка. Темно-лиловое, в вечернем свете оно казалось почти черным. Бледное кружево лишь подчеркивало этот глубокий мрачный цвет.
Волосы Катарина заплела в косу. А ее перевила длинной нитью жемчуга. Жемчуг — вполне приличный камень для вдовы. Пальцы ненадолго задержались на бусинах.
Его принес Генрих. Просто в кармане. Он был слегка пьян, впрочем, вовсе трезвым Катарина его и не помнила. А тот вечер… огонь в камине. Охотничьи псы, что норовили улечься поближе и Катарину подпускать к огню не желали. Они рычали и скалились, а у нее не хватало смелости прогнать собак.
Генрих же… Несмотря на слабость, он охоту любил. И выезжал, пусть даже в паланкине. Так что собаки, с его точки зрения, были много полезней бесплодной жены.
Тогда они заволновались, бросились к хозяину, выпрашивая ласку. А он смеялся, не пытаясь увернуться. И к ней подошел, пахнущий мясом, дымом, вином и собаками.
— На вот, — Генрих швырнул горсть, которая упала на руки Катарины, чтобы едва не выскользнуть. — Купцы подарили…
Почти три сотни жемчужин, одинаково крупных, похожих друг на друга, словно родные сестры. И страшно подумать, сколько стоили они. Если продать, хватит ли этих денег, чтобы устроиться в колониях? Или даже дальше. Должно же что-то быть и за колониями?
Жемчуг следовало бы вернуть, но… Джон не принял.
Драгоценности короны забрал по описи, и это было верно, а вот жемчуг остался Катарине. И ей вдруг показалось нечестным бросать его. Тем более что в описи эта нить не значилась, да и клейма не имела.
— Я готова, — она поднялась и бросила взгляд в зеркало, убеждаясь, что выглядит достойно.
Горели камни. И свечи тоже. Откуда только взялись? Им нашлось место на серебре канделябров, которые сияли, будто новые. И рыжие огоньки отражались в белизне фарфора.
— Я взяла на себя смелость заняться домом, — тетушка Лу, явно оправившись от потери, заняла место по левую руку Катарины, а вот Джио привычно опустилась по правую, оказавшись аккурат напротив тетушки. И табличку с именем Гевина подвинула.
— Благодарю, — спокойно ответила Катарина.
А если она? Вот эта пухлая женщина, которая возила ее на странный пикник. И там, на краю обрыва, едва не показала истинное лицо. Она ведь догадывается, что Катарина вовсе не та, за кого себя выдает. Или не догадывается, а знает точно?
— Ты очень бледна. Заболела?
— Самую малость.
Высокий кружевной воротник прикрывал шею.
… Там, в Королевской башне, палач, заикаясь и краснея, с трудом подбирая нужные слова, просил не надевать в тот самый день подобных платьев, ибо кружева коварны. Вязкие они. И клинок держат. А ведь так важно отсечь голову с первого удара.
Катарина тронула колючий край.
— Простыла, — тетушка всплеснула руками. — Тебе немедленно нужно возвращаться…
А ведь ей совершенно невыгодно убивать Катарину, ведь тогда и состояние ее отойдет короне. Вот если бы она вышла замуж, тогда у мужа был бы небольшой шанс опротестовать. Совсем крохотный, ибо королевские суды далеко не так справедливы, как это представляется народу.
А вот если бы и замуж, и ребенок…
— Лечь в постель и лежать. Деточка, нельзя так беспечно относиться к своему здоровью.
— Это не простуда. — Катарина понюхала острый суп, который подала Джио, перехватив блюдо из рук служанки. Заметила ли та, что сперва Джио понюхала это вот варево? И если заметила, то что подумала? Впрочем, какая разница, что думают слуги. — Небольшая хандра.
— Ах, деточка, какая хандра в твои-то годы, — тетушка откинулась на стуле. Она к супу не притронулась, а ведь тот был вовсе даже не плох, разве что несколько островат.
…В Королевскую башню доставляли еду с королевской же кухни, во всяком случае, Катарине, ибо пока фарс, названный отчего-то судом, не был завершен, она по-прежнему была королевой. Даже там.
— Это все из-за женской слабости. — Тетушка отодвинула суп, но отдала должное перепелам в кисло-сладком соусе. Мелкие тушки украшали вяленые ягоды клюквы, которые издали казались Катарине каплями крови. — Тебе и вправду нужен муж, и поскорее. А там и дети… дети — лучший способ отвлечься. Помню, когда появились мои мальчики…
Ее взгляд затуманился, и тетушка замолчала, так и сидела, молчала, воткнув вилку в перепелиную тушку. И только когда Катарина постучала пальцем по столу, тетушка Лу встрепенулась.
— Прости, девочка… о чем мы говорили?
— О ваших мальчиках.
Или один из них? Гевин холоден и равнодушен совершенно не по-человечески. Нет, люди тоже бывают разными, Катарина знает, но от него веет иным.
— Ах… Кевин был таким проказником, таким выдумщиком. Он очень эмоциональный, и мне порой кажется, что все оттого, что Гевин равнодушен. Порой он меня саму пугает. А тебя?
— Не пугает.
Но к ужину Гевин не явился. И значит ли это хоть что-то? Катарина прислушалась к себе и была вынуждена признаться, что отсутствие Гевина ее ничуть не задевает.
В отличие от…
Она не позволила себе прикусить губу. И потянулась к жаркому. Медленно наполнила тарелку, всецело сосредоточившись на нехитром этом действии. Королевский повар во все добавлял мускатный орех, верно, оттого, что мог использовать его. И использовал, не всегда удачно. Здесь же мясо приправляли можжевеловыми ягодами, тимьяном и розмарином. Диким чесноком. И тушили в темном пиве. Генриху понравилось бы.
— Чудесно. Он будет очень хорошим мужем, — тетушка неискренне заулыбалась. — Вот увидишь. Он сдержан. Спокоен. Именно то, что нужно женщине…
— А Кевин?
— Пожалуй, мальчик еще не готов к женитьбе, — она тяжело вздохнула.
— Кто он?
— Что?
— Гевин. — Катарина отодвинула тарелку, не найдя в себе сил прикоснуться к еде. Она видела, как нахмурилась Джио, которая не одобряла голодовок, и Катарине тоже было неудобно, что получилось так… но бездна, еще недавно жившая в ней, исчезла. Зато появилось до боли знакомое безразличие, которое и толкало к разговору. — Он ведь не человек, верно? Или, правильнее будет сказать, не в полной мере человек?
— Скорее в полной мере нечеловек, — подала голос Джио. И в полутьме глаза ее сверкнули желтым.
А тетушка раздраженно поднялась.
— Я не понимаю, что за… домыслы! — ее голос вдруг утонул, будто дом сделался огромным и сожрал ее. Он готов был сожрать и саму тетушку, и Катариной тоже не побрезговал бы.